Евгений Белогорский - Хроника Аравии
Дежурившие на побережье караульщики задержали лодку, которую разыгравшийся накануне шторм, заставил пристать к берегу. Среди задержанных людей, оказалась дочь знатных людей Снопа. Она возвращалась в родной город из Афин, и ничего не знала о его осаде.
Через городских флейтисток и куртизанок, что приходили в македонский лагерь в поисках работы, Антигон связался с отцом девушки и пообещал продать её в рабство, если он не выкупить её. Предложение было вполне привычным и житейским для того времени, но когда отце прибыл к Антигону на переговоры, то македонец отказался от денег.
В обмен на пленницу, он потребовал от богача указать тайный ход в Синоп, о наличии которого рассказали стратегу беглые рабы. Озадаченный подобным обменом богач обещал подумать, но раздираемый любовью к дочери и верностью городу, он так и не принял окончательного решения.
Чтобы добиться нужного решения, Антигон приказал выпороть девушку и снятую с неё окровавленную одежду отправил богачу. На словах, стратег велел передать, что если через пять дней он не получит желаемого, он отдаст пленницу на потеху солдатам, а потом прикажет распять на кресте, напротив городских ворот.
Окровавленная одежда и суровые угрозы сделали свое дело. Уже через два дня, богач указал Антигону тайный проход в стенах Синопа, в обмен на жизнь дочери.
Задержав предателя в лагери, следующей ночью стратег предпринял штурм города, который был успешным. Сначала, для отвода глаз, Антигон стал штурмовать противоположную часть стены Синопа. И только убедившись, что все внимание городской стражи приковано к ложному штурму, отдал приказ о взломе потайной калитки.
Не прошло и часа, как македонские солдаты открыли ворота города и впустили все войска стратега.
Столица Понта пала но, не желая излишне озлоблять её жителей против власти царя Александра, Антигон милостиво обошелся с городом. Полководец удержал своих солдат от массового разграбления города, отдав им лишь дома наиболее рьяных противников власти македонского царя.
Оставив в Синопе македонский гарнизон и взяв из числа знатных людей города заложников, включая отца предателя и его дочь, стратег покинул столицу Понта. Непокоренным остался ещё последний понтийский порт Трапезунд, но у Антигона не было сил для продолжения похода.
Наступила зима, снег грозил надолго закрыть горные дороги к северо-восточному осколку Персидской империи и Антигон отправился на зимние квартиры в столицу Каппадокии. Там его ждала радостная весть об успешном походе ещё одного царского стратега Неоптолема.
Подобно Антигону он был послан царем в Армению, для присоединения этой страны к державе Аргидов. До прихода Александра армянские правители находились в вассальной зависимости от Персии, послушно выплачивая шахиншахам подати золотом и солдатами.
Долгое продвижение Александра на восток породила у жителей Армянского нагорья хрупкую иллюзию в отношении обретении им свободы и независимости. Однако появление Неоптолема с войском у стен армянской столицы Ван, быстро развеяло у них всякую иллюзию о том, что про них забыли.
Глядя со стен города на многочисленную пехоту и конницу Неоптолема, армяне не захотели испытывать на себе силу македонского войска. Торжественно распахнув ворота своей столицы, правитель Армении Тигран явился в стан македонского стратега и выразил готовность признать над собой власть потрясателя Вселенной.
Глава X. Закат солнца Эллады
Едва только весть о смерти македонского царя достигла Афин, как все жители самого значимого мегаполиса Эллады предались безудержному ликованию. Наконец-то бессмертные олимпийцы услышали их потаенные молитвы и явили афинянам свою божественную милость. Колебатель земли и властитель морей Посейдон низверг в соленые пучины океана притеснителя греческой демократии, чтобы он больше не мог диктовать свободолюбивым грекам свою волю. Не заставлял жить по азиатским правилам, что были совершенно неприемлемы для эллинов.
Запуганные и затравленные возможными репрессиями со стороны покорителя Ойкумены афинские демократы, теперь смогли во весь голос и открыто назвать македонского царя тираном и персидским деспотом. И стоя на агоре, с гордо поднятой головой обличать все скрытые и явные пороки, так называемого панэллинского союзничества. Наступил день всеобщего братства и равенства.
Стратег Фокион и оратор Демад призывали афинян к умеренности и осторожности, но их никто не хотел слушать. Долгожданная свобода вернулась на греческую землю и шагала семимильными шагами. Во все уголки Аттики и соседние с ней города отправились гонцы с радостной вестью о смерти Александра.
Брошенный в воду камень неизбежно порождает и как ответ на эту весть, появились призывы к свержению македонской гегемонии над Элладой. По всей Средней Греции, где тише, где громче слышались крики о необходимости разрыва кабального договора с Македонией о союзничестве.
Свято место пламенного трибуна никогда не бывает пустым. Уже на другой день после начала всеобщего ликования, в Афины вернулся Демосфен, ранее изгнанный из города по требованию Александра. Ярый враг македонского царя был встречен громкими овациями демоса, который за несколько кварталов до агоры нес своего любимого оратора на руках.
И блудный сын афинской демократии не разочаровал своих сторонников. Едва вернувшись в родные пенаты, Демосфен принялся поднимать афинян и всю Аттику на борьбу с Македонией. Придя на агору, он стал пылко убеждать народное собрание в необходимости скорейшего похода на Пеллу, пока регент Птоломей не успел получить из Азии подкрепление. План был смелым и заманчивым, но он не нашел полного одобрения у афинян.
Представители народной партии стояли за начало немедленных военных действий против македонцев и тут же на площади стали составлять списки добровольцев и начали сбор пожертвования на войну. В отличие от них, аристократы предостерегали афинян от непродуманных скоропалительных решений, которые могли обернуться для города большими неприятностями.
Собрание шумело, свистело, но к окончательному решению так и не смогло прийти. Всеобщая радость от смерти тирана не сблизила позиции двух вечных антагонистов Афин. Все изменило появление гонца, принесшего очень важную весть. Оказалось, что близкий друг Александра Гарпал, бежал из Вавилона, захватив с собой часть македонской казны. Укрывшись на Эгине, он нанял для своей охраны шесть тысяч наемников, и предложил афинскому народу финансовую помощь в борьбе с Птоломеем.
В знак доказательств искренности своих намерений, Гарпал прислал афинянам корабль с хлебом, в котором они всегда остро нуждались. Эта новость в одно мгновение изменила весь ход народного собрания. Выскочивший на трибуну Демосфен объявил, что афинский народ с благодарностью принимает предложение Гарпала и предложил ареопагу присвоить беглецу звание почетного гражданина города, что и было сделано.
Обрадованный этим решением ареопага, вслед за хлебом, Гарпал прислал двести талантов золота на нужды создаваемого афинянами войска. Кроме этого, для защиты Афин от македонцев, он нанял Леосфена прибывшего из Тенара во главе с восемью тысячью азиатских наемников. Все это ещё больше подхлестнуло Демосфена и вслед за вестниками о смерти Александра, поскакали гонцы с предложением о совместных военных действиях против Македонии. Антимакедонская истерия накрыла Афины и поползла за его пределы.
Больше всех от произошедших в Афинах перемен пострадал Аристотель. Знаменитый философ, выпестовавший Александра и получивший от него право создание академии в Ликее, подвергся всеобщей травле и унижению. Почтенный ученый муж, к слову которого с уважением прислушивались многие люди, как в самой Греции, так и за её пределами, превратился в изгоя и посмешище.
Толпы афинского охласа приходили к стенам его дому или аллеям академии, выкрикивая всякие оскорбления и угрозы в адрес Аристотеля. Только крепкая охрана дома философа, не позволила не в меру ретивым хулителям дать волю своим рукам.
Узнав о начавшихся гонениях на Аристотеля, многие знатные и влиятельные люди отвернулись от него, демонстративно отказываясь общаться с воспитателем македонского тирана. Базарные торговцы подняли цены на свои продукты, для рабов философа отправленных на рынок за продовольствием.
Испугавшись быть избитыми толпой, многие ученики перестали ходить на занятия в академии, и это больше всех невзгод поразило душу старого эгоиста. Забросив все дела, Аристотель замкнулся в своем поместье и предался черной меланхолии.
Сидя в кресле, он пустым взглядом созерцал уставленный яствами стол, равнодушно слушая новости из афинского государства, которые были одна хуже другой. Мстя Александру за свое вынужденное бегство из Афин, Демосфен без всякого стеснения выливал ушаты грязи на его престарелого учителя.
