Евгений Белогорский - Хроника Аравии
Сделать окончательный выбор, Ростану помогла тяжелая стрела, выпущенная из одного македонского скорпиона. Темной молнией пролетела она между сражающихся всадников, пробила горло вождю арабов и наполовину вышла наружу. Ростан рухнул на руки подскакавших к нему телохранителей, которые подхватив с двух сторон бесчувственное тело вождя, стремглав покинули поле боя.
Смерть вождя хатрогов, послужила им негласным сигналом для отхода. Дружно нахлестывая своих коней, арабы поскакали прочь, и сделали это весьма вовремя. Катафракты быстро сломили сопротивление фланговых заслонов и спешили замкнуть кольцо вокруг вражеского войска.
Те, кто оказался недостаточно сметлив и проворен, пали под ударами мечей и копий македонской пехоты и кавалерии. Те же, кто успел проскочить, жарко благодарили бога, что на них не было тяжелых доспехов, и они благополучно ушли от погони.
Неприятный сюрприз ждал хатрогов и в районе приисков. Полностью уверенные, что будут сражаться с горстью македонских солдат и невооруженными рабочими, арабы с ужасом обнаружили, что их противником будут скифы. Умело притаившись в засаде, они дали возможность конникам Ильдуза приблизиться, а затем ударили им в бок.
Завязалась яростная схватка. Скифские и арабские всадники были достойные друг друга соперники, но Эвмен приготовил противнику ещё один сюрприз. Едва только конные сошлись в рукопашном бою, из хижин работников выбежали сидевшие в них пельтеки. Быстро построившись в боевой порядок, они принялись метать в хатрогов копья, нанося врагу ощутимый урон.
Тактика любой легкой кавалерии заключается в стремительном наскоке на противника и в случаи оказания им упорного сопротивления, которое невозможно подавить, не менее стремительный отход. У молодого Ильдуза, конечно, были здоровые амбиции, но не столь такие крепкие, как у его отца. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника, он предпочел отступить, чем ввязаться в бой с сомнительным исходом. По его команде, хатроги послушно развернули головы своих коней. Однако на этот раз, кочевникам при отступлении повезло меньше, чем тем, кто бежал от стен лагеря. Легкая кавалерия скифов долго трепала бегущих арабов, хорошо помня, что недорубленный лес быстро вырастает.
В этот день хатроги понесли чувствительное поражение. Погиб Ростан и вместе с ним большая часть конницы кочевников. Именно это, заставило арабов через два дня после сражения, направить к Эвмену посольство с предложением о заключении вечного мира, между македонским царством и сыновьями пустыни.
Стратег с почетом принял прибывших к нему переговорщиков, хотя у него очень чесались руки поквитаться с хатрогами. После долгих и непростых переговоров, от имени македонского царя с арабами был заключен мирный договор. По нему асфальтные разработки объявлялись владением македонского царства, а хатроги должны были охранять их от других арабских племен. За это, им была обещана плата в пятьдесят талантов в год, что было весьма щедрой платой. Кроме этого хатроги имели право получить с приисков для собственных нужд асфальт, которым можно было нагрузить поклажу пятидесяти верблюдов.
В знак доказательства верности заключенному договору, Эвмен приказал казначею выплатить хатрогам десять талантов, а арабы в свою очередь дали ему десять знатных заложников. Все это было совершенно на пиру, в шатре стратега. Гости поднимали чаши за здоровье великого царя и его славного стратега. Хозяин в свою очередь славил своих новых союзников. Все было чинно и степенно, обе стороны радовались заключенному договору, но красивые слова и здравницы не смогли застить глаза Агафирсу.
Утром следующего дня он явился в шатер Эвмена и сходу огорошил его неприятной новостью.
— Арабы обманывают тебя, стратег. Все их слова ложь, за которой скрывается острое железо, жаждущее твоей крови и крови твоих солдат.
— С чего ты это взял, Агафирс? Что заставляет тебя сомневаться в словах старейшин хатрогов? — изумился Эвмен.
— То, что среди арабов на пиру не было сына Ростана Ильдуза. Хатроги говорят, что он ранен и потому не смог прийти, но я, то знаю, что это ложь. Все мои воины видели, как он бежал с поля боя, но никто не видел его раненым. Значит, арабы врали, опасаясь, что на пиру ты сможешь пленить сына погибшего вождя, и некому будет вести их на месть.
— Это все?
— Нет, стратег. У меня большое подозрение вызывают данные нам арабами заложники. Да, они одеты в богатое платье, их оружие богато украшено и носят они золотые браслеты, но ведут они себя как простые воины, не знатные заложники. Поверь мне, в этом я хорошо разбираюсь — заверил Эвмена скиф и кардиец не стал с ним спорить.
— Я услышал тебя, Агафирс и думаю, что в самое ближайшее время я смогу узнать правду.
Прошло два дня после заключения договора с хатрогами и македонцы начали покидать берега Мертвого моря. Первыми в Иерусалим двинулись гоплиты вместе со скифской конницей. Затем в путь отправились катафракты с легкой пехотой и только потом, отправился сам Эвмен вместе со своей свитой и заложниками арабами.
В македонском лагере, который, по словам стратега должен был стать основой будущего поселения, остался небольшой отряд пельтеков и два десятка скифов. Специально выделенные Ильдузом люди, днем и ночью внимательно наблюдали за гарнизоном лагеря. Каждый вечер они докладывали обо всем увиденном ими вождю хатрогов и совету старейшин, которые совершенно не подозревали, что их тайные планы известны Эвмену.
Отойдя от лагеря на два дневных перехода, стратег приказал пытать заложников и его действия дали результат. К огромному удивлению Эвмена, часть заложников оказались действительно высокого происхождения. Однако то, что они рассказали, лишившись нескольких пальцев на руках и на ногах, было в высшей степени интересным. Оказалось, что на третью ночь после ухода македонцев, арабы собирались напасть на лагерь и, перебив спящих солдат, предать его огню вместе с битумными приисками. После этого, свершив свою мести, вождь хатрогов намеривался напасть на самого Эвмена и отбив заложников, откочевать вглубь пустыни, где их никто никогда недостанет.
Хатрогоны ничего этого не знали и на третью ночь, в час рассвета, когда глаза у часовых сами слипаются помимо их воли, арабы вновь испытать свою удачу. Убедившись при помощи лазутчиков, что коварных канатов на воротах нет, хатроги двинулись в атаку. В считанные минуты они достигли частокола и, смяв часовых на воротах, ворвались в лагерь.
С громкими криками они принялись крушить палатки солдат и шатры командиров, но к огромному их изумлению там никого не оказалось. Не оказалось в лагере и скифов, хотя засевшие у холмов наблюдатели не заметили, как они покинули лагерь.
Впрочем, пельтеки быстро нашлись. Весь гарнизон лагеря находился за поставленными в квадрат телегами, и при появлении кочевников принялся метать в них копья.
Подобное открытие сильно озадачило хатрогов. У части сынов пустыни, конечно, были собой луки, и они тут же принялись пускать в македонцев стрелы, однако большинство арабов было вооружено копьями и мечами. Достать ими стоящими по ту сторону телег врагов было не так-то просто, да и лучниками они были довольно посредственными.
Потеряв около полтора десятка человек, хатроги отступили и выместили всю злобу на солдатских палатках начав жечь их. Яркое зарево огня быстро натолкнуло кочевников на мысль, как без особых потерь уничтожить укрывшегося за телегами врага, непрерывно подававшего звуковые сигналы при помощи боевых труб.
Подобное поведение противника несколько озадачило Ильдуза. На что мог рассчитывать противник, попавший в неожиданную для себя ловушку? Только на милость судьбы и вождя хатрогов.
— Громче! Трубите громче! Пусть ваши боги проснуться, и придут вам на помощь! — выкрикнул Ильдуз и громкий хохот хатрогов поддержал молодого вождя.
Обмотав промасленными тряпками деревяшки факелов, арабы уже были готовы поджечь их и забросать ими телеги пельтеков. Дело приобретало скверный оборот, но в этот момент из-за частокола взревели боевые трубы македонцев и в лагерных воротах возникли косматые скифы. Миг и на арабов обрушился рой стрел, которые бил куда точнее, чем стрелы детей пустыни.
Много горя принесли они хатрогам, прежде чем те, побросав факелы, сумели развернуться и двинулись на скифов. Численное превосходство было на стороне арабов, и они не сомневались в исходе этого сражения. Пусть даже ценой жизни десятка другого своих воинов, они бы заставили косматых чужаков скрестить с ними мечи и напоить их кровью скифов.
До врага оставалось совсем чуть-чуть, когда степняки неожиданно разомкнули свои ряды и навстречу хатрогам устремились катафракты. Совершив марш бросок, они успели прийти на помощь осажденным солдатам.
