Олег Аксеничев - Шеломянь
Святослав лгал, и делал это не убедительно. Игорь Святославич прекрасно понял, что киевский князь просто изобрел повод, чтобы зачем-то проехать по черниговским и северским землям.
Только зачем? Князь Игорь надеялся на то, что истина не запоздает и не разочарует.
Колокола ударили еще раз, только теперь уже не в знак прощания, а с призывом на очередную молитву. Князь Игорь был равнодушен к церковной службе, и его свита тоже не жаловала тоскливые для воина молебны. В храме бояре и дружинники говорили в полный голос, зачастую заглушая пение хора. Дьякон Алимпий, обладавший великолепным густым басом, орал, бывало, на богохульников, место которым даже не в аду, а непосредственно в брюхе дьявола. Алимпий очень убедительно расписывал, каким образом грешник туда попадет, и прихожане искренне веселились, внимая гневным словам Божьего слуги.
Сборы в дорогу и сегодня помешают Игорю и его людям зайти в церковь, а вот завтра отмахнуться от службы не получится. Начало сватовства без Божьего благословения – дурной знак, и раз Христос принял на себя тяжкий труд покровительства над Русью, то пусть отрабатывает.
Кованые копыта боевых коней прогрохотали по отсыревшим за весну доскам моста, и князь Игорь с дружинниками вернулись обратно в город. Взбудораженные неожиданным визитом киевского князя посадские толпились по краям уличных настилов. Новгород-Северский гудел от пересудов. Под ноги коней летели скорлупки каленых лесных орехов, и хруст под подковами напоминал Игорю Святославичу звук огненных хлопушек, любимой забавы хана Кончака, привозимой купцами из Срединной Империи.
Передав поводья конюшему, Игорь быстро поднялся по ступенькам на высокое крыльцо своего терема.
– Ждет?.. – осведомился он у привратника.
– Он в гриднице, – с поклоном ответил слуга.
В гриднице князя Игоря ждал тысяцкий Рагуйла. Круглое добродушное лицо и обширная лысина, оставившая редкие пучки волос над ушами, никак не говорили о том, что перед князем стоял лучший воин пограничья, доказавший свою доблесть и прозорливость во многих сечах.
– Здрав будь, князь! – сказал тысяцкий, склонив голову.
– Привет тебе, тысяцкий, – кивнул в ответ Игорь Святославич. – Давно ждешь?
– Бывало дольше, – уклончиво заметил Рагуйла. – Раз зван, значит, нужен… Не так ли, князь?
– Так, тысяцкий! Есть дело, и без тебя, Рагуйла, не обойдусь.
Игорь помолчал, затем продолжил:
– Я уеду из города. Точнее – из княжества. Внешне все это будет выглядеть так, словно я отправляюсь на охоту или еду с проверкой приграничных крепостей – еще не придумал точно… И мне нужен человек, способный в мое отсутствие сохранить в княжестве мир и покой.
– Князь киевский, стало быть, этого не знает? – взгляд Рагуйлы обшаривал лицо князя.
– Нет.
– А князь Святослав Ольгович Рыльский едет с вами… на охоту?
– Вот именно – на охоту!
– Проверка крепостей выглядит лучше, – заметил Рагуйла. – Какая уж охота по весне?
– Пожалуй, неважная, – улыбнулся Игорь. – Как быть с моей просьбой, тысяцкий?
– Какой просьбой? – с неподдельным изумлением спросил Рагуйла. – Одно ответь, князь: когда ждать обратно?
– Дней через двадцать, возможно – тридцать, не более того.
– Кого оставишь со мной в городе?
– Всех и оставлю. Со мной едет сотня мечников, да у князя Рыльского дружина в сорок копий.
– Прости за любопытство, князь! Но все же не через Путивль ли путь держишь?
Рагуйла смотрел на Игоря, прищурив левый глаз.
– Путивль – тоже крепость, – задумчиво сказал Игорь Святославич.
Рагуйла согнулся в поясном поклоне.
– Дозволь отбыть, князь, – сказал он. – Время готовиться к отъезду.
– Ступай!
Рагуйла дошел до двери гридницы, там обернулся и тихо сказал:
– Поздравь от меня сына, князь. А тебе Бог дай скорее стать дедом!
Игорь взмахнул правой рукой, и жест этот можно было истолковывать по-разному. То ли князь недоумевал, отчего это тысяцкий лезет со странными поздравлениями. То ли он благодарил за доброе слово, не желая при этом раскрывать свои планы и намерения.
Игорь ничего не сказал тысяцкому.
Но и безмолвие может многое рассказать.
Ехать собирались с рассветом, но одна встреча задержала Игоря на полчаса.
К князю, внимательно наблюдавшему, как седлают его коня, подвели смуглого невысокого человека с восточными чертами лица. Одет человек был в темную длинную одежду, напоминавшую монашескую рясу, но на поясе висел меч в истертых заслуженных ножнах, значит, пришелец не мог быть христианским священником.
– Просил о встрече, – пояснил сопровождавший незнакомца дружинник. И добавил, несколько виновато: – Сильно просил…
– Кто такой? – спросил князь Игорь, смерив взглядом незваного гостя.
– Богумил, – ответил тот. – Я болгарин.
– Что ты хочешь от меня, Богумил? Говори скорее, я тороплюсь!
– Прошу взять меня с собой, светлый князь! Один я не доберусь до Дешт-и-Кипчак, а это необходимо.
– Куда?
– Дешт-и-Кипчак… Половецкое поле, по-вашему. Мне необходимо туда попасть…
– При чем тут я?
– Я знаю, куда ты едешь, князь, и наш путь совпадает. Возьми меня с собой, прошу тебя! Обузой не буду. Я могу готовить, врачевать, да и в бою не стану лишним.
– Знаешь, куда еду? Куда же?
– В Дешт-и-Кипчак, конечно!
– Кто же тебе это сказал?
Игорь Святославич обвел тяжелым взглядом своих дружинников, и они сжались в ожидании княжеского гнева. Сечи не так боялись, как княжей немилости.
– Кто же со своим языком совладать не смог?
Вопрос князя относился и к болгарину, и к воинам.
– Дружина тут ни при чем, – заторопился с ответом Богумил. – Это она!
Он протянул к Игорю небольшую медную иконку, истертую настолько, что изображение можно было только угадать, а не разглядеть.
– Что – она? – не понял Игорь.
– Она уже давно является мне во снах… Ты ведь веришь в вещие сны, князь?.. Она и рассказала, куда я должен отправиться, к кому обратиться за помощью…
– Кто – она? – переспросил Игорь.
– Богородица, конечно, – с некоторым раздражением ответил болгарин. – Мне открылось, что в городе, который вы называете Тмутаракань, хранится не узнанная христианами часть платка Девы Марии, которым она утирала свои святые слезы и смертный пот, выступивший на теле Господа нашего Иисуса Христа после распятия. Я должен разыскать его, и я знаю, что ты поможешь мне, князь!
– Это ты тоже во сне увидел? – спросил Игорь Святославич.
– Это не просто сон, это видение!
– На коне хорошо ездишь?
– Надеюсь, что да.
– Хорошо. Поедешь с нами. Только учти, будешь отставать – бросим. Возиться нам с тобой некогда!
– Благодарю тебя, князь! Богоугодное дело совершаешь!
– Возможно. Но зачем Христу кусок старого платка?
Болгарин ничего не ответил, только покраснел, от гнева или от стыда – неведомо.
Дорога на Путивль была привычна и знакома. Во многом из-за этого Игорю со спутниками удалось добраться до города засветло, хотя раскисшая земля хватала коней за ноги, а разлившиеся речушки прятали места бродов. Холодный, еще совсем зимний ветер пробирал до костей, и всадники зябко поеживались, покачиваясь во влажных седлах.
Лучше всего чувствовали себя вьючные лошади. Для них два-три десятка килограммов груза, состоявшего из оружия и доспехов, казались легкой пуховой периной по сравнению с весом всадников, закутанных в тяжелые плотные одежды.
Позади отряда скромно держался болгарин, старавшийся не попадаться лишний раз на глаза Игорю Святославичу. Еще дальше, в арьергарде, ехали три дружинника, присматривавшие одновременно за тропой и Богумилом.
На забрале путивльских стен издали были видны фигуры людей, для которых визит Игоря не был тайной. В лучах закатного солнца поблескивали золотые украшения на головном уборе княгини Ефросиньи Ярославны. Острые глаза Игоря разглядели рядом с Ярославной мужчин в княжеских одеждах. Владимир Путивльский и Владимир Галицкий ждали – один отца, другой благодетеля.
Ворота детинца были заранее открыты, подъездная решетка поднята, и небольшой отряд из Новгород-Северского вскоре промчался через высокую арку воротной башни и оказался внутри города. С забрала вниз по крутой лестнице к спешивающимся всадникам спешила княгиня Ярославна, и под руки ее поддерживали два Владимира – князь и княжич. Цепью у крыльца растянулась путивльская дружина.
Неуверенно ударили колокола путивльских церквей, ударили и замолчали. Звонари резонно рассудили, что неожиданно появившийся князь Игорь все равно предпочтет храму баню, так зачем же тратить зря силы и пугать ворон?
Колокольным благовестом в Путивле, как и в других городах на Руси, встречали в то время в основном купеческие караваны. Торговец по роду своей деятельности привыкал к постоянным переговорам и компромиссам и старался договориться по-хорошему не только с людьми, но и с богами. И подношения в храм шли в основном именно от купцов, а священники закрывали глаза и затыкали уши, чтобы ничего не знать о слухах и фактах, что не меньшие дары те же люди приносили языческим волхвам.
