Олег Аксеничев - Шеломянь
– Почему же тебя не тронул? – поинтересовался воевода.
– Тояга у меня… Жезл волшебный, – взмахнул старик своим посохом.
По взмаху ли, собственной ли волей, но в это время выглянуло солнце. Диск его завертелся в обратную сторону, возвращая на землю день и надежду.
Воевода, боярин и дружинники задрали головы кверху, впервые, быть может, не раздражаясь от слепящего солнечного света, а когда опустили глаза, то на вечевой площади уже не было ни кудесника, ни его учеников.
Был только труп с расколотой пополам головой.
Волкодлак.
Ночной мрак окутал, вопреки всем законам, природным и божеским, торговый город Тмутаракань. Сильный ветер нес неповоротливые и тяжелые, но могучие и безжалостные водяные валы со стороны Эвксинского Понта к бухте, и многие купцы недосчитались за злосчастные минуты затмения своих кораблей, разбитых в щепы, и грузов, канувших в алчной глубине.
Мрак посреди дня был порождением неведомого бога, чей идол горделиво возвышался в последние месяцы в центре когда-то забытого, а теперь восстановленного святилища. Духом своим, а точнее, тем, что было у него на этом месте, неведомый бог почувствовал, где сердце солнечноликого Дажьбога, и сжал его.
Вскрикнул бог Солнца от боли и удивления и оступился на привычной дороге, исхоженной за прошлую вечность и размеченной на вечность будущую.
Пока Дажьбог выпрямлялся, недоумевая, тьма окутала Тмутаракань, и неведомый возрадовался, поскольку светлые души присмирели, а темные стали еще чернее.
Близился день гнева.
День поражения живого.
День восстановления справедливости, как говорил сам себе неведомый бог.
* * *– Что это было? – спросил Миронег у черепа.
– Солнечное затмение. Обычное солнечное затмение, одно из многих… Испугался?
– Да.
Миронег был достаточно смел, чтобы признаться в своих страхах. Но боялся он не за себя.
– О чем хотели предупредить боги? И кого?
Череп, как и положено, ухмылялся, глядя пустыми глазницами в лицо человека. И молчал.
– Ты не хочешь отвечать, богиня?
Череп потек, неуловимо, но явно меняясь. Миронег так и не смог уследить, когда вместо выбеленной кости стал смотреть на голову богини; маленькую, с кулак, лишенную тела, но живую.
– Можешь считать это знамением для себя, хранильник, – проговорила Хозяйка. – Или твой учитель не открыл, как хранить самого себя?
– Он учил, что нельзя избежать опасности, прячась от нее. Зло – что охотничий сокол, все равно разыщет.
– Ты хочешь боя?
– Я хочу истины…
– Желание не человека, но бога… Не возносись слишком высоко, хранильник!
Богиня смотрела на Миронега с досадой и нежностью.
– Ты любопытен, человек… Но всего на свете не знают и боги… Хочешь, скажу, что вижу в твоей судьбе? Чтобы понял, что мы не всеведущи?
– Скажи.
– Будет праздник, хранильник, и скоро. Будет радостный пир и веселые гости на пиру. И ты там будешь, но не будет в тебе веселья… Будет много крови, злобы и предательств, будет большая битва, но это не твой бой, и меч твой останется в ножнах.
– Дойду ли я до Тмутаракани, богиня? И что за зло там объявилось?
– Кто знает, хранильник? Кто знает?
И снова в лицо Миронегу скалится череп.
Женщины… Кто может получить от них ответ на свои вопросы?
Что ждет хранильника князя Игоря в Половецком поле? С чем встретятся наши герои?
Степь – тоже женщина, она загадочна…
Но постараемся найти ответы. Наше с тобой путешествие, читатель, еще не закончено.
Седлайте коней, дорога на Тмутаракань будет долгой!
* * *А в далеком Киеве, забытый на дальней полке большой княжеской библиотеки, потек кровавыми каплями «Некрономикон».
Кровь капала равномерно, словно в водяных часах-клепсидре.
Часах, отсчитывавших последние мгновения определенного срока.
Близится судный день!
