Андрей Посняков - Мятеж
Хозяин небольшой забегаловки, неизвестно по какой причине именовавшейся «Старая тыква» и имевшей соответствующую вывеску, толстый, но весьма проворный мужик с бритым лицом и крючковатым носом, обслужил ранних посетителей самолично, притащил в больших деревянных кружках пивко да квашеную капусточку со свиной рулькой, поставив все на стол, извинился за вчерашний хлеб:
– Свежие булочки, господа мои, доставят с минуты на минуту! Колокол и четверть не успеет отбить.
О чем говорил трактирщик, прыщавый убивец не понимал, а патрон переводить не считал нужным, молча выдул на раз огромную кружку, капустой с рулькой заел, а уж потом и продолжил:
– Времени у нас мало, а потому слушай внимательно, мой новгородский друг. Слушай и запоминай, на улице я ничего показывать не буду.
Ондрей молча кивнул и, поставив на стол еще не допитую до конца кружку, выразил полную готовность к вниманию.
– Контора нашего приятеля, герра Якоба Штермеера, находится как раз напротив церкви, – понизил голос главарь. – Сразу за ней – маленький дворик со складом, двор тоже виден, и герр Якоб туда частенько выходит. Дальше ты, я надеюсь, понял?
– Понял, – потянувшись к рульке, шильник прищурил глаза. – С башни и будем стрелять. Самострел?
– Арбалет купим в мастерской одного человека, мастера Клауса Ван… впрочем, как его зовут, тебе совершенно незачем знать. У него есть на продажу… всегда было.
– А если сейчас нет? – осмелился возразить тать.
Тимофей повел плечом:
– Если нет, тогда и будем думать. Все! Доедай и пошли. Нам еще нужно договориться со шкипером – вернемся в Ригу.
– В Ригу?!
– Или Ревель, все равно – после твоего меткого выстрела в Любеке станет оставаться опасно. Ну? Допил?
– Угу! – Ондрей поспешно опрокинул кружку.
Расплатившись за пиво и рульки, приезжие лиходеи покинули корчму и направились вдоль длинной, усаженной липами улицы.
Провожавший их кабатчик задержался в дверях и, чуточку выждав, обернулся, подозвав служку:
– Эй, Фриц! Я тебе говорю, Фридрих!
– Да господин? – из глубины корчмы послышался тоненький голосок.
– Бросай, говорю, тряпку, орясина, да живо сюда!
– Ага!
Подбежав к хозяину, Фриц – смешной лопоухий мальчишка с копною соломенно-желтых волос и удивленными голубыми глазами – поклонился… И трактирщик тут же схватил его за ухо, притянул к себе:
– Вон тех двоих видишь? Что только что у нас были.
– Каких? Ой, ой! Вижу, вижу, мой господин.
– Беги живо за ними, проследи. Куда пойдут да с кем встретятся. Потом доложишь в подробностях.
– А… как же корчма, господин? Тут еще работы…
– Управимся без тебя как-нибудь… А ну, пшел! Живо!
Прочтя про себя молитву, старший дьяк Федор одернул камзол и, глянув на синее небо, поспешно сошел по сходням «Святой Софии» – крупного трехмачтового когга, принадлежащего почтенному новгородскому негоцианту Михаилу Острожцу, «заморскому» гостю, старосте гильдии самых богатых купцов при церкви Иоанна на Опорках – «ивановского ста» и давнему другу великого князя Егора.
Острожец предложил помощь, и дьяк с удовольствием воспользовался его судном, но дальше здесь, в Любеке, предпочитал действовать сам. Он любил этот город и когда-то по поручению князя провел в нем пару лет, что несколько осложняло дело. Хоть и прошло уже с тех пор больше трех лет, но что это за срок? Оставались знакомые, старые связи и, хуже того, некоторые имеющие особый статус люди из тайной городской стражи, что в свое время присматривали за Федором… Не помешали бы сейчас!
Впрочем, мало кто из старых знакомцев признал бы сейчас в этом статном, уверенном себе человеке со светлой бородкой того тщедушного юношу, что четыре года назад так любил любоваться изящной громадой городского собора, шпилями и аркадами ратуши, Голштинскими воротами с забавными башенками, чем-то напоминавшими юноше далекую родину.
– Йоханнес Гульд, негоциант из Нарвы, – представился старший дьяк на таможне.
Под этим именем его и записали, а цель поездки «достопочтенный герр Гульд» указал расплывчато, как «расширение торговых связей» – перегруженным любекским таможенникам было вполне достаточно и этого.
Здесь же, на таможне, Федор узнал и адрес фрахтовой конторы господина Якоба Штермеера…
– Больничный переулок, герр Гульд, – охотно подсказал стоявший у таможни стражник. – Как раз возле церкви Святого Якоба, так что не ошибетесь.
Отблагодарив стража серебряным пфеннигом – о, вы так добры, любезнейший господин, дай вам Бог удачи! – дьяк быстро зашагал к ратушной площади, стараясь не отвлекаться на знакомые виды.
– Господин!
Черт! Неужели все-таки узнали?
– Купите чеснок, господин! Дешево. А с укропом, так и вообще отдам за пфенниг!
Нет, не узнали. Всего-то – навязчивый зеленщик с тележкою. Новый. Молодой совсем, лет пятнадцати. А до парня, в прежние времена, был такой веселый тип… Генрих… Генрих Майер, вот.
– Спасибо, мне не нужен чеснок… А что герр Майер? Он раньше здесь торговал.
– Торговал! – улыбнулся юноша. – А теперь у него дом и лавка.
– Быстро!
– Так он еще и кредит взял. Теперь отдает потихоньку.
Понятно – кредит.
Быстро миновав ратушу – даже не задержавшись, чтоб полюбоваться аркадами, – «герр Гульд» дошел до площади перед церковью Святого Якоба, послушал разговоры, смешавшись с толпой мелких торговцев и покупателей, и даже заглянул во фрахтовую контору, поинтересовался, сколько будет стоить нанять добрый когг до Стокгольма и обратно.
– А это смотря как будут обстоять дела с обратным грузом, – оторвавшись от груды пергаментных и бумажных грамот, поднял глаза приказчик – чахоточного вида юноша в коричневом камзоле с нарукавниками.
Этакий деловой стиль – ничего лишнего, никаких кружев и украшений, однако ткань добротная, вовсе не дешевая, да и в ухе у приказчика – изящная золотая сережка. Видать, доходы позволяли… ну да, грамотный конторский зарабатывал в год как минимум тридцать-сорок гульденов, это не считая комиссионных от каждой сделки. Этак лет за семь-десять можно скопить и на приличный дом! Или кредит взять…
– Эй-эй, уважаемый господин, вы меня слушаете?
– Да-да, конечно.
– Если обратный груз из Стокгольма ваш – одно дело, а если его должны будем подобрать мы, тогда совсем другое. Но лучше с хозяином перетолковать, он будет с обеда.
– К нему, верно, много людей. Многие спрашивают.
– Сегодня не так уж и много, любезнейший господин! – неожиданно расхохотался приказчик. – Вы первый. Можете подождать.
– Нет-нет, я, пожалуй, все ж таки загляну попозже – дела.
По здравом размышлении трогать Якоба Штермеера пока было рановато, для начала хотелось бы просто основательно к нему присмотреться, а потом… потом все же отыскать старых знакомцев… определенного сорта людей, готовых за небольшую плату на все… или почти на все.
Для начала же нужно было встретиться со служилым человеком из Новгорода, который в свое время заменил здесь, в Любеке, Федора. Но встретиться осторожно, так, чтобы ничем не выдать себя, ибо за новгородским посланником, все всяких сомнений, следили. Не могли не следить.
Вежливо простившись с приказчиком, герр Иоханнес Гульд вышел на улицу и остановился у церкви Святого Якоба, задрав голову вверх и защищая глаза от солнца ладонью. Высокая была колокольня, кстати, ее уже почти достроили, возвели новую взамен упавшей, и, наверное, осталась лишь какая-то отделка, да вот что-то не заладилось, судя по отсутствию рабочих на строительных лесах.
– Нравится?
Федор вздрогнул и, опустив голову, увидел рядом с собой только что подошедшего человека лет сорока – высокого, чуть сутулого, с морщинистым, но добрым лицом и сияющими серыми глазами. Незнакомец был одет в длинный темно-синий кафтан по старой бюргерской моде, длинные сальные волосы ниспадали на воротник из-под высокой, с узкими полями, шляпы, когда-то весьма недешевой, но ныне, как и кафтан, уже заметно потрепанной. Видать, сей славный муж знал когда-то куда лучшие времена…
– Представьте только, если подняться наверх, какой чудесный вид откроется! – Сутулый словно бы прочел мысли старшего дьяка.
Впрочем, в этот самый момент сделать это, наверное, не составляло особого труда, достаточно было просто внимательно присмотреться.
– А вы вообще кто, любезнейший? – поинтересовался Федор.
– Меня зовут Карл Гофман. Я – здешний сторож.
– Ах, сторож. – Молодой человек с облегчением улыбнулся. – Так это у вас можно спросить: чего ж работа-то не идет? Ни одного человека на лесах нету!
– Так зажрались работнички-то! – с негодованием пояснил господин Гофман. – Им и так по двенадцать пфеннигов платили – для строителей самая высшая ставка! А им все мало. Потребовали пятнадцать, а до того взяли да со стройки ушли.
– А других-то нанять нельзя?
– В том-то и дело, что не получается, парни-то эти из строительного братства! А они своих поддерживают, чужих не пускают. Ничего, малость поголодают да на уступки пойдут… или господин бургомистр им все же прибавит. Что-нибудь да будет, ага. А до тех пор… – Тут сторож как-то уж очень хитро прищурился и неожиданно для Федора предложил: – Не хотите наверх подняться? Возьму недорого…
