Тренировочный день 2 - Виталий Хонихоев
— Неправда. — опускает глаза Лиля: — ты меня тоже любишь. Просто у тебя такая любовь… жесткая. Ты обо мне заботишься. Порой даже больше, чем девчонки из команды. Помнишь, в тот раз, когда я в первый раз против вас играла — ты мне пластырь дала? Я тогда еще без наколенников была и…
— У меня просто лишний был!
— Вот видишь. Ты меня любишь и обо мне заботишься. — улыбается Лиля: — и я тебя тоже. Ты потрясающая, Маша. Твои удары… и как ты вверх взлетаешь, словно птица — руками в стороны! Все говорят, что Мария Волокитина — лучший игрок области!
— Ты мне зубы не заговаривай, Бергштейн! Какого черта ты отказалась от основного состава «Крылышек»⁈ Вот спустимся отсюда и пойдем на ГТС, переговоры с Москвой заказывать, позвоним главному тренеру «Крыльев Советов» и скажем что ты согласна!
— Не поеду я в Москву! — складывает руки на груди Лиля: — я там не знаю никого! И меня в детстве туда уже возили — кариес лечить, у меня неприятные воспоминания с Москвой связаны. И потом… вот от нас Тамарку Мордвинову в прошлом году забрали в высшую лигу и что?
— Что-что. Квартиру ей в Москве дали уже. — ворчит Волокитина: — и зарплата достойная. По заграницам катается, вот что.
— Без нее совсем не то. — говорит Лиля и улыбается, но улыбка выходит какой-то печальной: — девчонки совсем руки опустили. Она же у нас душа команды была, самая лучшая и самая светлая. И раз — нету ее. То есть мы то понимаем что для нее лучше там, в высшей лиге, даже по телевизору пару раз ее видели, но все равно. Как будто умерло что-то. А если у нас всех заберут туда? Юлю Синицыну, Свету Кондрашову, меня… кто будет за команду играть?
— Да кому какое дело, кто за ваш задрипанный молокозавод играть будет! — не выдерживает Волокитина: — зато у тебя карьера вверх пойдет. И даже черт с ней, с карьерой и квартирой, ты у нас все равно малохольная, тебе соленый огурец за сладость сойдет, но разве не весело тебе будет играть на более высоком уровне? Ты и эти двое — вы втроем всю команду тащите, остальных можно смело с площадки убирать, никто и не заметит, они вам только мешаются! Вот ты твердишь «весело играть в волейбол», разве не охота побеждать, черт возьми? На уровне страны!
— Если я уйду, то и девчонки уйдут. — тихо говорит Лиля: — а я так не могу. Вот ты говоришь «задрипанный молокозавод», а Федор Степанович старается. Как может для нас все выбивает. Мне вот даже звание почетной доярки присвоили, вы только не смейтесь, но за него коэффициент по зарплате идет повышенный. Да и Юля Синицына держится, ей же в ЦСКА предложили, а она пока думает.
— Охренеть. — выдает Алена Маслова: — так и шла бы! В ЦСКА! Она к армейцам ушла бы, ты в «Крылышки» и мы бы вчера без тебя и Синициной так «Красным Соколам» наваляли бы! Вот что за эгоизм, право слово! Шли бы вы все… в высшую лигу, место молодым освобождали, а то у вас восьмерка вчера как неживая играла. Им тут предлагают стать королевами спорта, а они все в Золушек играют.
— Тут и думать нечего, уйдет Юлька в ЦСКА. — говорит Волокитина: — уж она-то ложку мимо рта не пронесет, она не такая как ты, Бергштейн. Помяни мое слово.
— Снова накаркаешь.
— Тем более. — Лиля снова сияет улыбкой: — если Юля уйдет, то я тем более остаться должна. И вообще, мне тут нравится! Вы все — классные. И вон, я с Поповичем познакомилась! Айгуля мне рассказала что он у вас помощником тренера по сексу теперь работает, то-то я думала почему она так классно вчера сыграла! А меня тоже можно? — она наклоняется чуть вперед и на секунду Виктор даже думает что она это всерьез. Но вовремя замечает лукавые искорки в ее глазах.
— К сожалению к процедурам допущены только члены команды. — разводит он руками: — у меня договор с «Колокамским Металлургом».
— С понедельника. — уточняет Алена: — ты ж сам говорил. А пока выходные идут — ты можешь его затащить в свое логово разврата, Лиля.
— Нету у меня логова разврата. У меня квартирка есть. От молокозавода. Однокомнатная, но уютная. — говорит Лиля: — но я могу ее временно переименовать.
— Все-таки ты дурочка, Бергштейн, — вздыхает Волокитина: — такой шанс упускать. Я бы…
— Не переживай. — говорит Лиля: — тебе обязательно предложат. Ты намного лучше меня играешь! Твоя подача в прыжке! Или как ты на добивании выпрыгиваешь! Я считала, ты почти полторы секунды в воздухе висишь, как будто летаешь!
— Возраст у меня. Пока я себя подтягивала до уровня, годочки мои ушли. — Волокитина хмыкает и откидывается на спинку пластикового кресла: — а рекрутеры из высшей в провинции не сколько уровень высматривают, сколько потенциал. Ты же понимаешь, что я уже лучше, чем есть играть не буду. Это мой потолок. А ты… — она качает головой: — вот потому ты меня и бесишь, Бергштейн. У тебя потенциал — гигантский! За что бы ты не взялась — у тебя все в руках спорится. Как ты на теннисный чемпионат попала? А? Мимо проходила и на ракетку упала?
— Меня ребята из политеха пригласили…
— И ты даже играть толком не умела. Капец. — Волокитина качает головой: — боже такие таланты, но никаких амбиций. Верно говорят, что бодливой корове бог рогов не дал.
— Ну…
— В чем-то Мария права. — говорит Виктор: — у тебя и правда талант, Лиля. Ты даже двигаешься совсем иначе. Высочайший уровень координации. И насчет нулевого спина — я во время игры не заметил, только сейчас дошло — ты крученные мячи принимаешь и кончиками пальцев —
