Лабух - Иван Валерьевич Оченков
— Прошу прощения, а кто такая Корделия? — не удержалась от вопроса Ешевская.
— Самая известная проститутка в городе, — охотно пояснил я. — И по совместительству, тоже ваша бывшая ученица!
— Как? — едва не подавилась новой информацией соседка.
— Это Феня Вострикова. — призналась Маша.
— Но это же невозможно!
— Человек от природы многогранен, Нелли Владимировна, — сочувственно вздохнул. — В старших классах гимназии она демонстрировала вам одну сторону своего таланта, в ресторанах другую.
— Невероятно!
— Бог с ней, давайте поговорим о живых. В данном случае, о нас с Машей. Необходимо определиться, в каких мы отношениях? Если чисто деловых, это одно…
— Вы были бы прекрасной парой, — снова подала голос Ешевская.
— Простите великодушно, но вопрос был не вам.
— Я полагаю, — напряжённо ответила Куницына, — между нами могут быть только деловые отношения. По крайней мере, пока…
— Отлично, Марья Георгиевна. Это как раз то, что я хотел услышать. Кстати, чудесные пышки! Это ты их пекла?
Глава 15
Первопрестольная встретила нас шумом, гамом и толпами народа. К слову сказать, никто её сейчас так не называет, уж больно старорежимно звучит. Но всё равно, передо мной город, который в моей прошлой жизни все так ненавидели, но при этом очень хотели в нём жить. Сказать, что он отличается от своего будущего тёзки, значит не сказать ничего! И дело даже не в отсутствии асфальта, метро и высоток. Народ кругом другой. Вместо гастарбайтеров из ближнего и дальнего зарубежья — бородатые мужички из деревень. Вместо хипстеров — нэпманы. Вместо девчонок в мини — разновозрастные брюнетки с короткими стрижками и лицами изможденными от водки и кокаина. И беспризорники. Просто дикое количество потерявших родителей, кров и всякую надежду на нормальную жизнь детей!
— Вещички доставить, гражданин-товарищ-барин? – скороговоркой проговорил рослый детина в примятом картузе и светло-сером фартуке.
Предложение как нельзя кстати. Даже у меня, помимо двух футляров с музыкальными инструментами есть увесистый чемодан с запасным костюмом, рубашками, бельём и ещё какими-то мелочами. Что уж тут говорить о Маше. Мадемуазель Куницына, разумеется, взяла с собой только самое необходимое, которое с трудом уместилось в двух больших чемоданах, паре саквояжей поменьше и ещё нескольких коробках непонятного назначения.
— Валяй!
Говорят, до Империалистической войны в Москве имелось более двухсот наёмных моторных экипажей. Но потом их мобилизовали в армию, а то немногое, что уцелело, национализировали уже новые власти. Так что такси в столице отсутствуют как класс. Зато есть извозчики. И именно к ним и направился носильщик.
— Куда ехать? — поинтересовался у нас стоявший первым.
— На Якиманку, — отозвалась Маша. — Это в Замоскворечье…
— Небось, знаю, — фыркнул водитель кобылы. — Два червонца!
— А харя не треснет? — не смог сдержаться.
— У Зорьки-то? — с интересом взглянул на тягловую силу ямщик. — Не должна!
Тем временем, грузчик сноровисто погрузил в пролётку чемоданы, и хотел было взяться за аккордеон, но не тут-то было.
— Полегче, дядя! — отпихнул я его и аккуратно уложил громоздкий футляр с музыкальным инструментом на сиденье, после чего пристроил рядом гитару.
— Как скажешь, племянничек! — ухмыльнулся тот и протянул руку за платой.
Получив всё, что ему причиталось, пролетарий весело почесал назад в поисках новых клиентов, а мы стали устраиваться дальше. Места на пассажирском сидении оставалось немного. Но Маша устроилась вполне удобно, а мне пришлось присесть на облучок рядом с кучером.
— Но, мёртвая! — с каким-то надрывом выдавил из себя ямщик и наш экипаж тронулся.
Несмотря на отсутствие пробок, добирались мы довольно долго. Ну а что вы хотите, от экипажа мощностью в одну лошадиную силу? Впрочем, я не скучал, в некотором обалдении разглядывая вроде бы знакомые места. Кажется, только что ехали по вполне приличной мощенной улице с трамвайными путями посредине, но стоило свернуть в переулок, как вместо каменных домов появились деревянные усадьбы с дощатыми заборами, точно такие же как в покинутом нами Спасове. Разве что стояли теснее.
– Тпру! — натянул поводья кучер, после чего лениво обернувшись ко мне сообщил. — Приехали.
Дом, к которому он нас доставил, мало чем отличался от своих соседей. Одноэтажный, бревенчатый, с мезонином над крыльцом. Въезд во внутренний двор закрывали слегка покосившиеся, но всё ещё крепкие, окованные железом ворота. Большая часть окон закрыта ставнями. Тем не менее, наше появление не осталось незамеченным. Не успел я подойти к высокому крыльцу, чтобы постучать, двери распахнулись, и на пороге появился коренастый мужчина, в накинутом на плечи полушубке.
— Чего надо? — без особого дружелюбия в голосе осведомился он.
— Дядя Петя, — подала голос явно нервничающая Куницына. — Здравствуйте…
— Машка? — хмыкнул тот. — Явилась, не запылилась!
Судя по всему, теплых чувств к «любимой» племяннице он не испытывал. Тётка, впрочем, встретила родственницу куда сердечней.
— Ну, наконец-то, — распахнула она объятия.
— Здравствуйте, тётя Лара, — бросилась к ней моя спутница, после чего последовали многочисленные поцелуи, а также охи и ахи, во время которых женщины плавно переместились внутрь.
Я же, расплатившись с водителем кобылы, принялся заносить вещи. Как и следовало ожидать, помогать мне никто не кинулся.
— Надолго к нам? — поинтересовался хозяин дома, когда весь багаж оказался в доме.
— Как получится, — пожал в ответ плечами и открыл один из саквояжей.
Внутри него покоились несколько пластов солёного сала, завернутого в пергаментную бумагу и четверть самого крепкого самогона, которого только удалось достать.
— Ух ты, — только и смог сказать сразу же подобревший дядя Петя и опасливо покосился в ту сторону, куда скрылись женщины.
— Ну, что, за встречу?
— Это можно! — сглотнул он.
В общем, когда тётка с любимой племянницей вернулись, мы уже почти подружились. То есть, ваш покорный слуга из разряда «понаехавших дармоедов» был произведен в «приличного молодого человека из провинции». Что же касается мадемуазель Куницыной, то она хоть и полная дура, но всё же смогла найти себе нормального хахаля. О
