Конец начала - Гарри Тертлдав
Некоторые предпочитали кофе. Выращивали его здесь, пусть и в небольших объёмах. Синдо считал этот кофе противным. Но он бодрил не хуже чая, поэтому всегда пользовался спросом.
Когда Синдо закончил ранний завтрак, ему позвонили из Гонолулу. Ожидая этого звонка, он чётко и как следует поприветствовал коммандера Футиду.
- Так точно, господин. Отправимся на север... Есть, господин. Если что-нибудь заметим, сделаем всё, чтобы это "что-нибудь" утопить.
- Хорошо, - ответил на это Футида. - Будет здорово, если мы покажем американцам, что за всё приходится платить.
- Понимаю, господин.
Ещё Синдо понимал, что начальники Футиды буквально сели ему на голову. Но лейтенант, как и любой пилот-истребитель, хотел лишь подняться в воздух и бить врага.
Он приказал оружейникам прицепить бомбу весом 250 кг на крепления, что техники установили под фюзеляжем его "Зеро". Если ему попадётся подводная лодка, он должен её уничтожить. Бомба не помешает ему биться с гидросамолётами, однако, она станет существенной помехой в битве с "Уайлдкэтами". Впрочем, последних он не ждал. Появление "Уайлдкэтов" означало, что поблизости находится авианосец, но никаких авианосцев в ближайших водах не было.
И, вот, он взлетел. Некоторые офицеры - не Футида, к его чести сказать - постоянно жаловались на высокие траты топлива на подобные поиски. О том, сколько стоит не отправляться в эти поиски, они почему-то не задумывались.
Синдо летел по расширяющейся спирали и дышал воздухом, пропитанным запахом резины. Этот запах в его голове всегда будет связан с полётами. Для одних это был запах топлива, для других - рокот двигателя. Но не для Синдо. Для него этот запах значил всё.
Ему хотелось обнаружить противника. Хотелось уничтожить противника. Если он заметит гидросамолёт, то он хотел его сбить. Если он заметит подлодку, то хотел её затопить. Он уже слишком много летал впустую.
Эта мысль без конца кружила в голове лейтенанта, когда он краем глаза заметил какое-то движение. Он заложил вираж в том направлении, затем сбросил газ и принялся смеяться и ругаться одновременно. Никакой это не вражеский гидросамолёт, это ещё один японский истребитель, тоже летит по спирали. Никто не обрадуется, если Синдо бросится за ним и собьёт. Кроме американцев.
Мысль о том, что другой пилот мог сбить его самого, даже не пришла ему в голову. Лейтенант высоко ценил способности тех, против кого воевал. Если хочется дожить до счастливой старости, противника недооценивать нельзя. Синдо надеялся побеждать в каждом воздушном бою, в который вступал. Как и любой другой пилот-истребитель. Без подобного высокомерия, успеха в этом деле не достичь.
Синдо чувствовал себя сапсаном, охотящимся на голубей. Только в этих местах не было никаких голубей. Одним глазом он следил за датчиком топлива. Если снова придётся возвращаться ни с чем, счастливее лейтенант не станет.
Вот! Что это там такое, на четыре километра ниже? Может, это и не голубь, может, это утка. Это чья-то подводная лодка, идёт себе по поверхности воды, словно, ни до чего ей дела нет.
Чья-то, но чья именно? У Японии тоже имелись в этих водах свои подлодки, чтобы выслеживать американскую армаду, реши те вновь напасть на Гавайи. Но если это американская подлодка... Сабуро Синдо не желал, чтобы армейские дурни совали свои носы в дела флота. Если затопить американскую подлодку, они на какое-то время заткнутся.
Лейтенант зашёл с солнечной стороны и снизился, чтобы рассмотреть получше. Если на него будут смотреть с наблюдательного поста, то против солнца им будет трудно его опознать. Нападение с солнечной стороны отлично работало против других самолётов. Против подводной лодки тоже должно сработать.
Если он нападёт... Сбить свой самолёт будет плохо. Потопить свою подлодку окажется гораздо хуже. Однако силуэты японских подлодок Синдо знал на "отлично". Обязан знать. Эта выглядела иначе. Любое судно в этих водах, если не японское, то американское.
Синдо не сомневался. Сомнение было меньше присуще его натуре, чем другим пилотам-истребителям. Убедившись, что перед ним вражеская субмарина, он спикировал на неё. Лейтенант никогда не учился на пилота-бомбардировщика. У его "Зеро" не было на крыльях тормозных закрылков, как у "Аити". Проектировщики не считали, что истребителю могут понадобиться такие крупные детали на крыльях. И спикировал он далеко не так точно, как на его месте сделал бы пилот "Аити". Его самолёт не был предназначен для столь глубокого пике. Но всё равно Синдо сделал всё, что мог.
Подводная лодка выглядела очень толстой. Только что лейтенант заметил кого-то на наблюдательной башне и вдруг - он исчез. Лодка начала погружаться. Его заметили! Однако ускорение противника не удержало губы лейтенанта от растягивания в кровожадной ухмылке. Поздно! Опоздали!
Синдо нажал кнопку сброса бомбы. Это устройство не было родным для самолёта, его изготовили своими руками. Впрочем, оно должно работать так, как надо. Бомба отцепилась. Синдо с силой потянул на себя штурвал, выходя из пике и избегая падения в океан. Корпус самолёта застонал. Нет, для таких дел он не предназначен.
Но он вытянул. Синдо заложил крутой вираж, чтобы посмотреть на результат. Увидев, он хлопнул себя по бедру затянутой в кожаную перчатку ладонью. Бомба упала метрах в десяти позади наблюдательной башни. Из подлодки, которая начала дымить и быстро тонуть, выпрыгивали люди.
Синдо заложил ещё один вираж. Американские моряки уже успели раскрыть непотопляемые спасательные плоты. Палец лейтенанта нашёл гашетку. Взревели пулеметы "Зеро". Когда кипела битва за Гавайи, Синдо позволил вражескому пилоту спуститься на парашюте на землю. Вспоминая тот случай, он никак не мог понять, откуда взялась эта жалость. Он пожал плечами. Второй раз он подобную ошибку не совершит.
Пара матросов принялась стрелять по нему из пистолетов. Окажись Синдо на их месте, то поступил бы так же. Однако сейчас он в небе. Лейтенант расстреливал плоты, пока те не затонули, а
