Последний министр - Валерий Гуров
– Телефон имеется?
– Имеется, то имеется, но для личных нужд.
– Плачу рубль.
Хозяин просиял, а когда деньги получил провёл министра к аппарату. Протопопов кивком показал, что сам разберётся с устройством телефона и довольный хозяин оставил его одного. Один из ключевых вопросов, который оказался подвешен и никак не решён после визита к Государю – вопрос финансирования. На министерстве внутренних дел по-прежнему висел неподъёмный долг в 6 миллионов рублей и надо признаться, что за последние две недели сумма только выросла. Если и хотел Александр Дмитриевич иметь возможность как то развернуться и двигаться (да хотя бы премировать тех же сотрудников откуда-то нужно), для этого были нужны деньги.
Позарез.
И ближайшей задачей Протопопова было эти деньги достать. Александр Дмитриевич был человек в финансовом плане достаточно простой – нужны деньги? За деньгами – в банк. Другой вопрос, что с банками столичными у него как-то сразу отношения не сложились. Но это вопрос решаемый.
Александр Дмитриевич достал из кармана свою записную книжку, куда накануне вписал номера начальников подведомственных служб. В отсутствии мобильного телефона – спасаемся записулечками. Неудобно жутко, уже давно от такого отвык. Он нашёл номер руководителя Главного управления по делам печати, которое входило в состав министерства внутренних дел.
Набрал.
Поднёс трубку к уху.
Раздались длинные гудки.
Зазвонил телефон в офисе господина Удинцева. И всего через два гудка руководитель снял трубку.
– Удинцев слушает, – раздался из трубки раздражённый голос.
Оно и понятно – рабочий день подходит к концу, кому хочется вопросы решать?
– Доброго вечера Всеволод Аристархович, беспокоит Протопопов.
– Доброго вечера, Александр Дмитриевич, – голос Удинцева не переменился ни капли, когда он услышал с кем разговаривает. С чего бы ему переменяться, если Всеволод Аристархович последние дни на должности дорабатывал. Взамен ему уже согласовывалась фигура Катенина, а сам он метил в товарищи министра народного просвещения и, по сути, уходил из «лагеря» Протопопова. Как оно бы действительно было до недавних пор, вот только министр Кульчицкий и министр Протопопова некоторых пор значились в одном лагере. Николай Константинович был давним и активным членом СРН!
Звоня Удинцеву, Протопопов знал эти нюансы и держал в голове, когда как Удинцев был ни сном ни духом об этих знаниях министра.
– Как ваше ничего, Всеволод Аристархович?
– Живем, а вы, собственно, по какому вопросу звоните? У меня так то через семь минут рабочий день заканчивается. И задерживаться на работе у меня нет желания.
– Ну будем считать, что семь минут у меня есть. Дело у меня к вам.
– Говорите, – даже через шум и треск, который раздавался из динамиков и сопровождал разговор, было слышно как Удинцев вздохнул.
– Значит так. Ваша задача следующая – отследить завтрашнюю прессу на момент присутствия в ней статей о новой террористической боевой группе, – начал ставить задачу Протопопов. – На каждое издание, кто пишет на эту тему наложить административный штраф и изъять часть тиража. Проверяем только тех, кто выходит крупным тиражом. «Русскую волю» не трогаем.
Протопопов поставил задачу и после из динамика несколько секунд исходил треск – Удинцев переваривал услышанное.
– Может вам неизвестно это, господин Протопопов, но все эти издания бесцензурные и жалоб на них не поступало, какие основания у меня по вашему будут для проверки? – наконец ответил Удинцев, совершенно растерявшись.
– Так вот я вам жалуюсь. Принимайте мою жалобу, обрабатывайте и реагируйте немедленно, – ответил министр тут же.
– Вы жалуетесь?! А ничего, что на своих полосах журналисты информацию из департамента полиции прорабатывают? Это вы сами на себя жалуетесь, выходит?
– К концу недели ожидаю от вас результат, – ответил Протопопов.
– Понятно, вы Сытину подарок на юбилей готовите. Раз всех, кроме «Русской воли» можно зажимать?
– «Русская воля» поди не баба, чтобы ее зажимать, Всеволод Аристархович, – охотно ответил Протопопов. – И ее не за что зажимать, она о другом пишет.
Снова повисла «тишина».
– Знаете, что, а я, пожалуй, от такого приказа по телефону откажусь, и рабочий день у меня как минуту назад закончился. Задерживаться я не намерен, как и предупреждал. Пишите официально, телеграфом отправляйте, не знаю как. Но без официального приказа я, Александр Дмитриевич, и пальцем не пошевелю. Достаточно с меня. Завтра же положу вам на стол заявление!
На этот раз тишина уже не повисла, а зазвенела. Удинцев ожидал – как же Протопопов отреагирует на выпад. Александр Дмитриевич не припоминал, чтобы Всеволод Аристархович разговаривал так с прежним министром, но времена настали такие, что ничему не приходилось удивляться.
Отреагировал же Протопопов спокойно, потому как примерно таких слов то и ожидал.
– Непонятно ничего.
– Что вам непонятно? – буркнул Удинцев, который ожидал какой угодно ответ, но только не вот это «непонятно ничего».
– Я просто думаю, что мне теперь непонятно, что вам в рекомендательном письме написать при увольнении?
– А с чего вы взяли, что я его у вас попрошу?! Не нужно мне оно.
– Как ненужно, Всеволод Аристархович, а я вас, между прочим, отблагодарить за службу хочу. Тем более без рекомендательных писем ныне никуда. Да что далеко за примером ходить. Был у меня занятный разговор с господином Кульчицким, представляете? И он мне лично рассказывал, что при поиске своего товарища обязательно на рекомендации смотрит и без положительных отзывов он людей себе в министерство не берет. Но раз вам моя помощь и рекомендация не нужны будут, тем проще. Прощайте, господин Удинцев.
За этим Протопопов должен был положить трубку, вот только делать он этого не стал, да и не успел бы – Удинцев заверещал так, что даже оглушил министра в динамик.
– Подождите трубку класть, Александр Дмитриевич, все будет, в конце недели, как вы и сказали…
– Ой ли будет?
– В самом лучшем виде устрою! Хотите вообще газеты позакрываю, было бы желание? Тот же Сытин человек обеспеченный, он себе новые газеты сделает запросто. Волнения, правда, начнутся, это я вас сразу предупреждаю, чтобы вы потом где-нибудь в рекомендации не сказали, мол Удинцев…
– Делайте, как приказал, – отрезал Протопопов и положил трубку.
