Анатолий Лернер - Город двух лун
— Чёрт! — вскочил он на ноги.
— Что случилось, Антон? — Спросил писатель. — Всё в порядке?
— Не волнуйтесь, учитель, — выдавил из себя улыбку Антон. — Всего лишь уронил генератор.
— Может, ты его начнёшь проверять прямо сейчас? — Ворчала невеста.
— Женька права, — сказал Антон. — Проверить я его не успею. Вот-вот погасят свет.
Молчаливая подруга невесты — Мария, сидевшая по другую сторону от Антона, улыбнулась ему и Женьке.
Зал заполнился неожиданно быстро. Свет погас, три проектора мощно ударили по экранам, и было ощущение, что "раздвинулись стены", и хищный профиль орла, точно сошедшего с римских штандартов, резко подался вперёд. Его зоркий глаз что-то увидел там, внизу. Он хлопнул крыльями, и полёт над каменной пустыней внезапно прерывается, превращаясь в стремительное падение. И орёл несётся с глубины небес куда-то на скалы, к земле, где среди камней пустыни затаилась лишь ему видимая цель.
Цель пряталась там, где не было, и быть не могло ни памяти двух тысячелетий, ни переписанной победителями истории, ни тайны, неведомой победителям.
* * *Антон отстраивал генератор после падения, и разговаривал с Марией, тогда как писатель занимал беседой его невесту.
— В свитках Мёртвого моря, — говорил он, — содержится величайшая Тайна. Пророчество о последней битве сил Света и Тьмы.
— И когда это случится? — Спросила Женька.
— Пока не знаю. — развёл руками писатель. — Пророчество зашифровано.
— И никто не может в нём разобраться?
— Смогут. Уж если протомившаяся двадцать веков в кувшинах история вырвалась на свободу, значит, это кому-нибудь нужно. И никому уже не под силу остановить её, эту высшую волю. Вы меня, Женечка, понимаете? Метко запущенный пастухом камень, разбил не кувшин. Он разбил два тысячелетия лжи. И когда из черепков на свет Божий явились свитки, как тут же продолжилась алхимическая реакция, запущенная две тысячи лет назад ессеями. Вот здесь. В этом самом месте. Содержимое свитков ессеев волшебным образом пролилось в мир. В них говорится о существовании сценария уничтожения человека как вида детьми Тьмы.
— И что оно даёт нам, это знание? Кроме страха и нежелания жить?! — Спросила с вызовом Женька.
— Это знание позволит остановить всеобщее безумие, и сохранить жизнь человеку.
— Для чего?
— Для Любви. Для Света с большой буквы.
— Вы думаете? — Спросила Женька, а писатель стал спиной к пещерам, и посмотрел в сторону Мёртвого моря.
— Вы знаете, Женечка, что здесь когда-то были два столь же прекрасных, сколь и порочных города?
— Содом и Гоморра? — спросила Женька, карабкаясь на высокий валун, на котором писатель, как на постаменте, бронзовел под весенним солнцем Израиля.
— Ничего, если я тут по соседству? — Кряхтела Женька, протягивая изо всех сил руку. Писатель присел, наклонился, и ухватил Женькину руку. Она упёрлась ногой в камень, и, оттолкнувшись, взлетела на широкий валун, где писатель принял её в свои объятья. Возникла неловкая пауза. Длилась она недолго. Женька легко, как в танце, прокрутилась и, высвободившись из объятий, поцеловала писателя в лоб.
— Вот так, — сказала она с улыбкой, и взглянула каким-то особым женским взглядом.
— Игорь Брониславович, вы хотите сказать, что выбор места для алхимической реакции ессеев тоже был не случайный?
— Именно. Эти места должны были стать напоминанием…
— Напоминанием о чём? Об истреблённых за блуд содомитах?
— И об этом тоже, согласно кивнул писатель.
— А что, — спросила Женька, — свитков действительно было так много, как об этом пишут?
— Очень. В теперь уже далёком 1948, — сказал писатель, — открытие кумранских свитков потрясло учёных своим обилием. Ажиотаж вокруг открытия привёл к тому, что местные крестьяне буквально перепахали округу в поисках пещер, в которых хранились древние свитки. Все хотели на них заработать.
— Улыбнитесь, — крикнул догнавший их Антон. Он держал Женькину камеру Фуджи. — Снимаю!
Игорь Брониславович обнял Женьку за плечи, грустно улыбнулся ей, и перевёл взгляд в объектив.
— Готово! — Крикнул Антон. — Я иду к вам!
— Что с прибором? — Поинтересовался Игорь Брониславович.
— Всё в порядке, учитель! — Радостно доложил Антон, и крикнул Женьке:
— Я поснимаю немного твоим Фуджиком?!
— Снимай! Обязательно! Здесь так красиво. — крикнула ему Женька и послала мужу воздушный поцелуй.
— А где Мария?
— Пошла в сувенирную лавку.
— Там продают копии свитков?
— Представьте себе. Люди покупают их не понимая, а быть может, они сделаны со свитков, принадлежавших собранию Первого Храма? Уже во времена Второго Храма она считалась навсегда утерянной, уничтоженной, сожжённой разрушителями Храма Соломона.
— А может быть это те самые хроники?
— Всё может быть. Только не надо забывать, что это был товар, который местное население рвало на куски, и тогда товара становилось значительно больше.
— Когда правительство Иордании назначило за них вознаграждение, свитками торговали на вес. Большие свитки расчленялись на фрагменты, а к малым кускам, добавлялись ещё меньшие обрывки ветхой кожи.
— Ужас! — Возмущалась Женька. — А что было потом?
— Потом? Потом был составлен каталог, и на долгие годы рукописи были удалены от общественности. Они якобы изучались. На самом деле, свитки уже тогда были арестованы, а представители святой конгрегации судорожно изучали степень их опасности. Им помогали, как в изучении свитков, так и в сокрытии их, так называемые, учёные представители церкви.
— А почему молчали израильтяне?
— Потому что они действовали. Не забывайте, что всё это происходило на фоне создания государства Израиль, и той войны, которую навязал евреям арабский мир. Тогда израильтяне сделали, что было в их силах. Семь свитков было приобретено Израилем. Специально для этих святынь был выстроен грандиозный павильон в Иерусалиме. Для народа Книги, обнаруженные находки — сродни чуду. А вот для цивилизованных европейцев, в чьи руки попали остальные свитки, эти знания оказались опасны. Так что, дальнейшая судьба их мне представляется весьма незавидной.
— Они спрятаны в Ватикане? — спросила Женька…
— Какие-то из находок утаены, без всякого сомнения, и даже уничтожены.
— Как такое может быть?
— Может. Это факт. От некоторых документов остались только фотокопии. С годами, в разрастающийся скандал между наукой и церковью вовлекалось всё большее число специалистов, которые отстаивали честь школы, имени, конфессии, — чего угодно, только не самих свитков. Иначе бы они давно прояснили миру истинную суть происходящего.
— А в чём эта суть? — Допытывалась Женька.
— В том, что Дети Тьмы будут делать всё, чтобы не допустить второго пришествия Иисуса, который обещает прийти к последней, завершающей битве Сил Света и Тьмы. Об этом можно узнать только из свитков ессеев, самой ортодоксальной группы Израильской духовной элиты. Эти свитки никогда не подвергались ничьей редактуре, через которую прошли все без исключения Священные Писания. Понимаете? Все! Но не эти свитки. Содержимое рукописей ессеев, проливает свет на многие исторические и библейские загадки. Их содержание весьма опасного толка. Они рассказывают о подмене Знания религией, и призывают к ревизии истории. Увы, это печальный рассказ о том, как дети Света потерпели поражение. Хроника того, почему Храм Соломона покинуло Божественное Присутствие, и что за беды постигали Израиль в дни девятого ава, с тех пор, как Велиал Йахве разрушил Первый Храм иудеев. Своды Храма, впитавшего слова живого Иисуса и его свет, будут вскоре разрушены. Силы Тьмы не могли мириться с тем, что Иисус, сойдя с политической арены, продолжает учить в этом Храме, устами брата Йакова, чья популярность была несоизмеримо выше авторитета безродного первосвященника-назначенца Анании.
Учение Иисуса могло положить конец многочисленным межрелигиозным распрям, но это не входило в планы тёмных сил, и они не позволили этому случиться. Напротив, они ловко разжигали всевозможные конфликты, легко провоцируя их, и так же легко, сколь и беспощадно подавляли инициированные ими же мятежи, за которыми вспыхивали восстания многочисленных, но разрозненных групп иудеев.
Безоружные, они, казалось, готовы были голыми руками сражаться против превосходящих сил врага. Сражаться, до полного истребления себя как народа, лишь бы скинуть ненавистную власть Тьмы.
Правящая верхушка Иерусалима и духовенство, назначенные Римом, сражались с истинной духовной властью и собственным народом. Провозглашение повстанцами Иисуса Иудейским царём, привело к ужасающим последствиям. Ответом Тьмы стал распятый царь, истреблённое духовенство, сожжённый Кумран. А с падением последнего оплота ессеев на севере, когда пала крепость Гамла, изгнание непокорного народа Книги с заповеданных им земель стало реальностью. Рассеяв иудеев меж другими народами, дети Тьмы продолжали преследовать их, создав религию нетерпимости к иудеям и иудейским ценностям.
