Анатолий Лернер - Город двух лун
— Слушать! Если мне не дадут выйти, — угрожал он, направляя оружие в сторону Марии, — я застрелю заложницу!
С этими словами он вышел из дверей больницы и тут же расстрелял милицейский патруль.
— Выходи из машины, — сказал Велимир, пребывающему в состоянии шока сержанту, приставив к его виску ствол. Тот покорно подчинился. Велимир отнял у сержанта оружие и мобильную связь, и заставил перенять похищенную. Задыхающийся сержант положил заложницу в машину. Когда он захлопнул дверцу машины, Велимир подозвал его к багажнику.
— Ну-ка, погляди, что это у тебя там, в багажнике? — спросил он, и когда милиционер склонился, Велимир ударил его рукоятью пистолета по голове. Сержант рухнул на землю, разбив о бампер лицо. Кровь брызнула на ботинок. Велимир чертыхнулся. Он кителем сержанта стёр с ботинка кровь, а потом затащил в багажник, и захлопнул его. На дверях багажника он обнаружил два сквозных отверстия от пуль. Удовлетворённо кивнув головой, Велимир сказал:
— Не сдохнешь, мент, воздуху будет много. — И едва машина тронулась, как вслед раздался одинокий выстрел.
* * *Пуля угодила ему в правое плечо. Он вскрикнул, выпустил руль, и машина выскочила на встречную полосу, столкнувшись с головной машиной милицейского спецназа.
В результате столкновения двое спецназовцев были ранены. К месту аварии была вызвана бригада скорой помощи, а в усыпанной стёклами машине, пришедшая в себя Мария внимательно рассматривала бесчувственного Велимира, и в её памяти подробно всплывали картины ужасных подробностей события, произошедшего в ту сладкую, грешную, роковую ночь.
* * *Мария не могла понять: что делает в машине с этим чудовищем? И закричав от ужаса, она плечом выдавила двери и выскочила из машины. Девушка кинулась в руки спецназа, иступлено крича что-то невразумительное, и пальцем указывая на машину.
— Ничего, сестричка, — обнял её спецназовец, поглаживая по русой голове. — Он за всё теперь ответит.
— Как он его бил! — Рыдала Мария, на груди парня в камуфляже. — Вы не видели как он его бил! Его глаза были пусты, в них не было жизни. Он пришёл убить его! Слышите, он пришёл убить.
— По полной мере. — Заключил спецназовец, передавая Марию в руки врачей. — Сполна.
* * *— А что было потом?
— Потом, Мария уехала в Иерусалим, разыскивать своего жениха.
— Она знает о том, где блуждал её разум?
— Да.
— Вы с ней виделись после этого?
— Нет. У меня нет её адреса.
— Да, — мечтательно произнёс Игорь Брониславович, и в его интонации звучали слова мечтателя, а не прагматика. — Если бы это только было возможно. — Произнёс он тоном человека, который пошёл на попятную.
— Возможно. Не сомневайтесь. — Сказал уверенно Антон. — Пока ещё это возможно.
— Что вы имеете в виду? — рассмеялся учитель, — Антон, вы поднимаете цену, как на восточных базарах!
Антон почти шёпотом произнёс:
— Есть возможность увидеть то, о чём вы пишете. Не персонажей из книги, а живых людей. Обожествлённых и распятых, святых тех давних дней, перевранных людьми… Хотите, узнаем подробности ритуалов всех четырнадцати Причащений? А хотите — взглянем на Иисуса в старости. Каким он был?
— Дорогой мой Антон! — Грустно улыбнулся Игорь Брониславович, и глаз его нервно задёргался, — здесь заканчивается наука, и начинается фантастика.
— Нет, учитель, — возразил ученик, — здесь начинается мистика. Когда-то давно вы проронили зерно, оно проросло во мне, и сегодня я хочу преподнести вам подарок. Об этом пока мало кто знает, но всё равно — нужно поспешить. Проект привлекает к себе чрезмерное внимание. Как бы его вместе с нами не прикрыли, или, чего хуже, не засекретили.
— Вы что, серьёзно? — Спросил Антона учитель.
— Вполне.
— Когда начнём? — Решительно спросил Игорь Брониславович.
— Когда хотите! — Ответ Антона был так же преисполнен решимости.
— Немедленно! — Сказал Игорь Брониславович, и проследовал за Антоном, удивляясь тому, как это он позволил собственному ученику проделать с собою такую шутку.
* * *Когда они вошли в номер, то увидели пустую компьютерную сумку, лежащую на кровати, и компьютер, брошенный в баул, в который воры сложили Женькины вещи, и что-то из подарков.
— Что происходит? — спросил Антон.
— Кажется, вас пытались обокрасть. — Сказал Игорь Брониславович.
Резко и противно зазвонил телефон. На плохом русском девушка-регистратор просила его спуститься в лобби, где его ожидает госпожа… Фамилии он не расслышал. Трубку повесили. Едва он отошел от телефона, как раздался новый звонок.
— Да! — произнёс Антон и услышал встревоженный голос консьержки:
— Господин Левин к вам полиция, — успела предупредить она, а через минуту в гостиничном номере уже хозяйничали полицейские.
Их было двое. Они были похожи на клонов. Оба под два метра, слегка полноватые, с бритыми черепами, на лбах, точно поднятые забрала, дорогие солнцезащитные очки, хищные глаза и приплюснутые носы. Полицейская форма делала их просто неразличимыми. Антон рассматривал форму: голубые рубахи с погонами, расстегнутые воротники, золотые аксельбанты, значки и нашивки. Синие, приспущенные от тяжести поясов брюки, чёрные стоптанные туфли. На поясе — кожаная кобура с пятнадцатизарядным «Магнумом», две запасные обоймы, железные наручники в чехле и аппарат мобильной связи. В руках у одного из «близнецов» летала дубинка.
— Говорите по-английски? — спросил Антон, и менты кивнули.
— Хорошо, — сказал тот, кто не давал дубинке покоя, — тогда не будем ждать переводчика. Предъявите документы.
Антон в сопровождении второго полицейского подошёл к платяному шкафу и извлёк из пиджака заграничный паспорт гражданина Российской Федерации.
Мент полистал паспорт и спросил:
— Цель поездки?
— Свадебное путешествие.
— Почему Израиль?
— Ваш вопрос звучит как-то странно, — сказал Игорь Брониславович, предъявляя писательское удостоверение. Полицейский прочитавший его, попросил:
— Теудат зеут, пожалуйста.
Подавая удостоверение личности, писатель сказал:
— Вы хотите запретить евреям любить Израль и приезжать в страну?
— Мы приезжаем в гости не лично к вам, а к своей истории, своему народу, своим друзьям и учителям! — Сказал Антон. — А кому повезло — к своему Богу. И самое меньшее, что мы можем, это оставить кучу денег в вашей стране, на сувениры и благотворительность. — Антон протянул пачку долларов.
— Зря вы так нервничаете. — Сказал полицейский с дубинкой. — Спонсорам мы всегда рады.
— Тогда прекратите размахивать дубинкой! — Сорвался Антон. — Или пустите её в ход или засуньте себе… за пояс! — Мент извинился и пристегнул дубинку к поясу.
— Мы пришли узнать: что вы слышали ночью из своей комнаты.
— Мой друг, — улыбнулся Антон, — кроме скрипа кровати и стона моей невесты я не слышал ничего.
— Это она? — спросил второй мент, вынимая из паспорта Антона фотографию девушки, понимающе тряся головой. — Я тебя понимаю. Где она?
— На пляже.
— Прошлой ночью здесь произошел неприятный случай. Мы опрашиваем свидетелей.
— А что случилось? — Поинтересовался писатель.
— Человек тут погиб. Упал в шахту лифта. Проверяется версия убийства. — Сказал второй.
Снова зазвонил телефон. Все замерли. Полицейский с укрощённой дубинкой, кивнул Антону и тот снял трубку.
— Госпожа Казаринов, — услышал он, и под ним поплыла земля.
— Иду! — крикнул он и кинул трубку.
— Я могу быть свободным? — Спросил он полицейского.
— Да, конечно. Одна только просьба. Если что-то подозрительное заметите, звоните. Вот вам наши телефоны. — Мент протянул визитную карточку.
— Скажи, — попросил Антон, — скажи мне, я хочу услышать, как звучит на иврите «полицейский».
— Шотер, — почти хором произнесли менты, направляясь к выходу.
В вестибюле, или как это называлось здесь, лобби, его ждала неожиданная встреча.
Он узнал её, еще не видя. Это была она — Ребекка, девочка из сна, которая являлась ему ночами среди древних декораций и становилась живым гидом по древнему Городу Соли. Это была его пациентка Мария, перевернувшая своим появлением все его представления о мире. Но как? Как она разыскала его? Здесь, в гостинице?
— Я рад вам, — произнёс Антон, а она встала и обняла его. — Как вы себя чувствуете, Мария?
— Спасибо, доктор, замечательно, — улыбнулась она. — Только мне страшно. Кто эти люди?
Антон обернулся и увидел, как из лифта выходили полицейские, а с ними двое молодых людей, развязного вида. Все четверо внимательно рассматривали Марию. Вторым лифтом спустился писатель. Он топтался в сторонке, и бросал неосторожные взгляды на Марию.
