Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса
— Дорогие мои, не надо думать, что я начну важничать и чваниться. Меня назначили вашим новым руководителем. Я меньше вас знаю подробности состояния дел и технические детали проектов, над которыми вы работаете. Но тем не менее, я стою у истоков нашего дела дольше большинства из вас, наблюдал, как работает архонт и кое-что знаю. На самом деле, я не так глуп, как вам могло показаться. Довожу до вашего сведения, что мы, как никогда, собирается увеличить количество и качество производства. На этот счет у меня есть несколько идей. Я буду очень разочарован, если мы не увеличим вдвое выработку за то время, которое пройдет от посевов до нового урожая. А теперь, ребята, идите и работайте!
В течение нескольких последующих дней работа над катапультой шла гладко. Всем хотелось выкроить часок из рабочего дня, чтобы посмотреть испытания бронированной колесницы. Ее изобретатель — Симон сын Кротона — невысокий щуплый человечек как раз показывал ее модель Дионисию в день, когда Зопирион впервые встретился с тираном. Колесницу, укрепленную железными щитами, было видно издалека на поле для стрельбы из лука, и выглядела она ужасающей и смертоносной. В нее была запряжена четверка лошадей.
— И-я! — закричал Симон.
Возница щелкнул кнутом. Лошади вытянули шеи, напряглись, натянулись ремни, но колесница не сдвинулась с места.
— Вперед! Клянусь богом, гони их! — пронзительно кричал Симон, нетерпеливо приплясывая на одном месте. — Она должна поехать !
Возница ударил хлыстом лошадей, и те удвоили усилия. Наконец колеса с большим трудом выползли из выбоин, в которых они увязли, и колесница медленно покатилась до следующего участка с мягким грунтом, на котором колеса тут же завязли. Ни крики, ни удары хлыста не смогли заставить лошадей сдвинуть ее хоть на шаг. Усталые животные, опустив головы, стояли как вкопанные.
Дионисий прошелся вдоль колесницы, внимательно рассмотрел ее, проверил места, где колеса проваливались в землю, подошел сзади и попытался подтолкнуть плечом.
— Мне кажется, ты недооценил свои способности, человек. Чтобы отвезти ее в нужное место не хватит и двенадцати лошадей.
— Пожалуйста, богоподобный господин! — возопил Симон, хватая и целуя руку Дионисия. — Я ее переделаю, исправлю…
Дионисий повернулся к нему спиной.
— На слом ее, — по дороге с поля для стрельбы их лука бросил он Лифодему.
И ушел. Зопирион вместе с остальными вернулся к работе. На следующий день он узнал, что ночью Симон повесился у себя в комнате.
Несколькими днями спустя из Мессаны на повозке приехал брат Коринны, Главк. Его послали привезти племянника домой. По этому поводу Зопирион устроил праздник для Главка, Архита, Сеговака и Инва. Лучшее фалернское быстро развязало языки, и начались долгие рассказы об африканских приключениях.
— Хотите услышать новую сплетню об архонте, которую еще мало кто знает?
— Ну-ка! Я весь во внимании! — сказал Архит. Остальные тоже бросились упрашивать его рассказать. Немного подразнив друзей, он сказал:
— Дионисий начинает подумывать о новой жене.
— А что случилось с первой? — спросил Главк.
— Дочерью Гермократа? Помните, что произошло лет шесть или семь назад во время его первой крупной кампании? Тогда карфагеняне осаждали Гелу, а он безуспешно пытался снять осаду. Аристократы-всадники посчитали, что он проиграл, и самое время покончить и с ним, и с его окружением, убив вожаков. Во весь опор они поскакали из Гелы домой, разграбили его дом и изнасиловали жену.
— Абсолютно все? — переспросил Главк.
— Может, не весь отряд — никто не считал. Как бы то ни было, бедняжка покончила с собой прежде, чем Дионисий вернулся с остатками армии.
Сеговак прищелкнул языком.
— Горестная история. Зачем мужчине нужно прибегать к насилию, если вокруг столько женщин, готовых отдаться добровольно?
— А дальше, — продолжал рассказ Инв, — так как с тех пор он изредка общается с танцовщицами, я делаю вывод, что в любовных утехах он умерен, как пифагореец. Но теперь он увлечен идеей продолжения династии.
— Они всегда об этом думают, — заметил Архит.
— Таким образом, он хочет иметь законных детей, чтобы передать им власть в городе, а для этого нужна жена. Одного из преданных друзей он послал в Регий. Однако граждане Регия передали ответ, что если ему нужна жена из их города, то они могут предложить городского висельника.
— Ого! — вырвалось у Зопириона.
— Именно что ого! Но он редко дает выход гневу. Но, говорят, что с момента его прихода к власти он ни разу не позволил себе вспышки подобной той, в какую его вверг этот ответ. Он клялся всеми богами, что регийцы заплатят за это оскорбление, даже если для этого потребуется весь остаток его жизни. Думаю, теперь он ненавидит их даже больше, чем карфагенян.
— Раз уж пошел разговор о близких друзьях, — сказал Зопирион, — вам ничего не известно, почему он назначил Лифодема начальником арсенала? Он не производит впечатление квалифицированного строителя.
— Мне как раз недавно рассказали об этом, — ответил Сеговак. — У него есть огромные литературные амбиции. Он хочет писать великие пьесы и поэмы. Но замечу, что греческих поэтов даже сравнивать нельзя с кельтскими бардами. Послушали бы вы их сказания у горящего очага где-нибудь в Галлии… Но, тем не менее, Дионисий предположил, что если он сможет достать письменные принадлежности лучших писателей Афин — тех кто умерли или уехали — то боги ниспошлют ему вдохновение. Итак, он отправил Лифодема в Афины. Тому кое в чем повезло, и он нашел человека, у которого были ручка, таблички и арфа великого Еврипида, стол еще одного сочинителя — имени его не помню. Что-то вроде Э…
— Эсхил? — предположил Зопирион.
— Да, именно Эсхил. Итак, у него были вещи, принадлежавшие когда-то великим писателям, по крайней мере, он утверждал это, и господин Лифодем купил все, что смог.
— И помогли письменные принадлежности вызвать желанное вдохновение? — спросил Архит.
Сеговак пожал плечами.
— Этого я не знаю. Как не слышал и того, что его честь выиграл хоть один из литературных призов в Старой Элладе. Очень жаль, что я сам не умею писать. Думаю, я смог бы написать такую поэму, по сравнению с которой все вирши ваших Гомера и Анакреонта показались бы вороньим карканьем над растленным трупом. Но они бы никогда не дали мне приз. Во-первых, потому что я чужеземец, во-вторых, потому что я бы сочинял по-кельтски и они бы ничего не поняли.
— Никогда не поздно взяться за перо, — заметил Зопирион. — Будет время, заходи, я буду давать тебе бесплатные уроки письма.
— Спасибо, возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Итак, Дионисий был несказанно благодарен господину Лифодему и обещал, как только освободиться место, определить его на хорошую постоянную работу. Так и произошло.
— Как дела дома? — чуть позже спросил Зопирион у Главка.
— Она шлет тебе свою любовь, и, конечно, благодарит от всего сердца за спасение мальчика.
— Да, но как идут переговоры о свадьбе?
— Медленно. Наши отцы пытаются содрать шкуру с освежеванной собаки. Они торгуются по каждому пункту, как финикийские ювелиры.
— О горе! Как бы мне хотелось поторопить их!
Главк улыбнулся.
— Один не может жить с женщинами, а другой не может жить без них! Моя сестра тоже полна беспокойства. Отец улыбается, и говорит то, что обычно говорят родители в подобных ситуациях. Молодежь нельзя предоставлять самим себе, иначе, подгоняемые страстью, они ударятся во все тяжкие, как глупые варвары.
К началу Мемактериона [53] готовая катапульта стояла в Арсенале. Не желая прилюдно потерпеть неудачу в испытаниях, Зопирион попросил рабочих помочь ему испытать ее рано утром в выходной день. Они выкатили катапульту на улицу и поставили у края поля для стрельбы из лука. Зацепив крючком тетиву огромного лука, они при помощи лебедки, установленной на конце бруса с желобом, начали натягивать ее, палец за пальцем. Механизм трещал от напряжения. Профимион — мастер по изготовлению луков — тревожно смотрел на свое огромное произведение.
Наконец, тетиву оттянули за защелку. Зопирион потянул рычажок, поднимающий защелку, и закрепил тетиву. Рабочие начали ослаблять лебедку, и как только шнур повис достаточно свободно, Зопирион отцепил крючок от тетивы и положил одну из стрел в желоб. Стрела представляла собой обычное копье, к древку которого приделали три бронзовых пера-стабилизатора, как у обычной стрелы. Юноша подвинул стрелу назад, чтобы ее конец коснулся тетивы.
— Не знаю, насколько далеко может выстрелить катапульта, — обратился юноша к одному из подмастерьев. — Ганнон, беги на дальний конец поля: будешь предупреждать об опасности всех, кто гуляет поблизости.
— А что, если копье попадет прямо в меня? — спросил мальчик.
