Солдат и пес-2 - Всеволод Советский
Тем не менее, этот пустозвонный персонаж полез на рожон. Думаю, его еще шаткий от бухла разум особенно возмутило то, что рядовой Сергеев так нагло оказывался везде, во всех его прежних точках мужского интереса. Прямо какой-то вредный вестник Провидения! Ну как так⁈
Не знаю, прав я в таких рассуждениях или нет, но с эмоциями скудоумный гость не совладал. И для начала попытался схватить меня за стык шинельных бортов под верхней пуговицей.
Но я к такому ходу событий был готов. Вообще к любому. Саша полез в стычку без всякого плана, без толку, без смысла. Ну, а я последствия просчитывал. И потому все сделал четко.
Он был обычного среднего роста, то есть порядком ниже меня. И мне никакой сложности не составило легко, но ощутимо ткнуть его коленом в пах. Прием в данном случае больше психологический, но действенный. Это не больно, но внезапно и чувствительно.
От такого пинка бездельник содрогнулся, как японский домик от подземного толчка. Его невольно скрючило — конвульсивно, конечно. И он едва не клюнул носом прилавок, вернее стойку, отгораживающую книгохранилище от зоны посетителей.
Тут я ему помог. Очень аккуратно, чтобы он, не дай Бог, не расквасил себе чего-нибудь. Не сильно, но резко треснул его башкой об эту стойку. Лбом.
Звук вышел неожиданно смешным и звонким, точно бильярдным шаром грохнули. Мария возмутилась:
— Так! Ну-ка, шевалье сан-пер-э-сан-репрош! Давайте-ка ваши рыцарские поединки не здесь устраивать. Здесь, между прочим, учреждение культуры!
То ли она французский язык в школе учила, то ли сказалась библиотечная реальность. Дюма в СССР такими тиражами издавался, что сам, должно быть, ворочался в гробу в Парижском пантеоне: да мне бы при жизни такие гонорары!..
— Слова прекрасной дамы — закон для воина! — тоже словесно закривлялся я. Вроде бы и не хотел пафосничать, да как-то само собой вышло.
И не теряя ни секунды, я схватил левую руку горе-задиры, ловко завернул за спину и приподнял вверх — чтобы плечевой сустав оказался в угрожаемом положении на разрыв связок.
Саша, будучи еще в хмельном раздрызге, от всего произошедшего очумел так, что молча и послушно повлекся за мной. Я быстро вывел его на площадку, стремительно согнал по лестнице, поощряя легкими толчками правого колена. А с крыльца проводил пинком покрепче.
— Не вздумай сунуться обратно, — предупредил я. — На сей раз покатишься по ступенькам своим ходом, без помощи.
И пошел обратно.
За стойкой я застал не только Марию, но и Богомилова, и директрису, видимо — средних лет низенькую кругленькую тетеньку в очках.
К счастью, лейтенант не поинтересовался, куда я выходил.
— А! — радостно воскликнул он. — А вот мой помощник по библиотечному делу.
— Борис, — представился я.
— Очень приятно! — с подъемом приветствовала директриса. — А меня зовут Марья Капитоновна. У нас тут сплошь Марии!
— Только Магдалин не хватает, — хмуровато сострила младшая библиотекарша.
Старшая заколыхалась от смеха, после чего разговор перешел в деловую плоскость. Часть книг, оказывается, можно было забрать хоть сейчас, а еще за частью приехать позже. Коротышка растолковала, по какому принципу происходит списание старых единиц хранения, после чего они считаются несуществующими — но я признаться, не очень слушал, потому что с интересом разглядывал стопку книжек, передаваемых нам. Фактически, эти книги списывались за ненадобностью: они были выпущены лет пятнадцать-двадцать тому назад, по разнарядке попали в районную библиотеку, простояли без толку все установленные сроки и были признаны невостребованными.
Я ощутил некое странное чувство — печали по безвозвратно ушедшему времени, что ли… Вот люди, писатели то есть, жили, старались, творили. Даже издавались! Но их книги никто, по сути, не прочел… Грустно.
Внимание мое в первую очередь привлек двухтомник ярко-апельсинового цвета. А ну-ка… Оказалось — автор Лев Никулин, роман «Московские зори». Хм! Что-то слышал краем уха.
Дальше: Сембен Усман. Это имя-фамилия, что ли?.. Отродясь не слыхал. Пролистал пару страниц — да, оказалось, автор из Сенегала, западная Африка. Книга называлась «Тростинки господа бога» (в советское время эти слова писались со строчных букв). Очень интересно… Дальше: Николай Антонов. «День прибывает». Сборник повестей.
Честно говоря, чем дальше, тем мне становилось интереснее. Я открывал для себя какой-то, может быть, не самый красочный, не самый роскошный, но полузабытый и потому по-своему интересный мир… Однако начальник вывел меня из этой книжной медитации:
— Сергеев! Уже, никак, вник в должность? Похвально, но рано. Едем, время не ждет! Мария Капитоновна, нам бы какой-нибудь ящик для книжек-то…
Где-то нашлась ветхая картонная коробка, загрузили мы туда Льва Никулина, Сембена, прости Господи, Усмана и все прочее. Распрощались с женщинами и пошли. Про инцидент с агрессивным Сашей, как я понял, Мария распространяться не стала.
Выйдя на крыльцо с коробкой в руках, я порыскал глазами туда-сюда, но Саши видно не было. Исчез. Унес с собой раненое самолюбие… Я, конечно, рефлексировать на данную тему не стал. Картонный ящик мы закинули в кузов и поехали на почту.
— Ну как? — спросил Богомилов, выворачивая из дворового проезда на улицу. — Разговор содержательный?
— На удивление. Сверх ожиданий.
— Вот как! И что же там?
— Да все расскажу на общем сборе. Зачем одно и то же перемалывать?
— Логично… — признал Богомилов, со скрежетом переключаясь со второй скорости на третью.
В секретную почтовую контору мы прибыли с небольшим опозданием. И Романов, и тем более дымогарный Петр Петрович были уже на месте, однако коптил на сей раз не «Астрой» или «Примой», а — подымай выше! — «Лайкой», сигаретами с фильтром, хотя и упрощенным.
— Опаздываем, товарищи военнослужащие, — произнес полковник хотя вроде бы и в шутку, но все же со скрытым назиданием.
— Информация требует времени, — вежливо парировал я. — Задержались не зря.
— Смотри-ка, — благодушно молвил Петр Петрович, — молодежь-то растет!
— А как же, — полковник жестко усмехнулся. — Так оно и надо. Глядишь,
