Маленькие Песцовые радости - Инди Видум
Греков говорил настолько убедительно, что мне даже показалось: Живетьев согласится перевалить вину на любимую бабушку. Но потом он сообразил, что та такого не простит.
— Не понимаю, о чем вы, — процедил Живетьев. — Вы нарушаете закон, удерживая меня помимо воли. Ваши обвинения лживы от первого до последнего слова.
Он задумчиво потер рукой нос, чувствуя некую неправильность, но без магии оказался не способен понять, что именно случилось. Наверное, я недоисцелил или что-то неправильно сделал, поэтому Живетьеву собственный нос чувствовался не таким, как обычно. Захотелось даже исцелить еще один раз или даже несколько, а перед этим столько же раз сломать. Как говорится, повторение — мать учения.
— Что ж, не хотели по-хорошему, придется с помощью алхимии, — показательно вздохнул Греков. — Она не совсем проверенная, но вы же целитель.
Живетьев возмущенно потряс поднятыми руками, намекая, что его целительским навыкам очень мешают блокираторы. Но Греков воспринял это как сигнал капитуляции, ловко подскочил и со знанием дела влил в допрашиваемого мой коктейль так, что Живетьев не успел ничего понять, как уже все проглотил.
И вот после этого пошел настоящий допрос. Живетьева несло так, что я не успевал запоминать ни события, ни фамилии. Вся надежда была на записи: мою и княжича. Досталось и «любимой бабушке», и «хорошему мальчику Коле», в отцовстве которого Живетьев однозначно признался. Выяснив все по нашему княжеству, Греков перешел на заговор императора против других княжеств, а потом и на заговор уже против императора, по поводу которого Живетьев успел сказать очень и очень много до момента прекращения действия зелий.
Он начал говорить все медленней и осторожней, а закончил вообще фразой:
— Сведения, полученные от лиц под алхимическими зельями, не могут считаться доказательствами. И вообще, вы обещали меня отпустить после того, как я признаюсь на камеру. Получили это вы обманом, тем не менее я помню, что вы, Алексей Дмитриевич, всегда выполняете свои обещания.
Живетьев опять потряс руками с блокираторами, которые можно было снять сразу после приема коктейля из зелий, в состав которого входило и блокирующее магию. И вот оно пока еще действовать не перестало. Понимал это и Греков, который снимал блокираторы с недовольной физиономией.
— Зря вы это затеяли, — презрительно бросил Живетьев, поднимаясь с пола и брезгливо отряхиваясь. — Хотя, возможно, мы согласимся выкупить у вас эти записи.
На мой взгляд, говорилось это явно для отвлечения внимания, потому что среди личной охраны князя и княжича оказалось слишком много людей, подчиненных даже не покойному Трефилову, а самому Живетьеву: кто — на Поводке, а кто — просто за деньги или услуги. Вот на них он и рассчитывал. Думал, выберется из машин и тут же свяжется со своими подручными, которые перехватят по дороге и Грекова, и Шелагина, а запись попросту сотрут.
Живетьев был уверен, что все пойдет по его плану ровно до того момента, как дверь машины открылась. Он еще успел пренебрежительно бросить: «Прощайте. Надеюсь, больше никого из вас не увидеть», как разглядел наружный пейзаж и попятился. Пришлось его довольно сильно пнуть, чтобы вылетел наружу. Летал он так себе: недалеко и быстро приземлился на четвереньки.
Поскольку интересного зрелища не предполагалось, дверь я закрыл, а машину направил прочь от Живетьева. Я еще невидимость добавил, потому что он за нами бежал и кричал, некрасиво разевая рот. Не то чтобы меня раздражала неэстетичность, но он мог привлечь тварей и к нам, а не только к себе.
Мои спутники молча переваривали услышанное. Подумать было о чем: заговор пустил корни очень и очень глубоко. Выкорчевывать их придется долго и болезненно. А еще однозначно менять текст клятвы: способом, использованным на Трефилове, можно снять кому угодно.
Отъехали мы достаточно далеко, чтобы не видеть Живетьева, но Метку я постоянно отслеживал. На случай, если вдруг этому скользкому типу удастся вывернуться и в этот раз. Не удалось. Метка, и без того полыхавшая страхом, заполыхала настоящим ужасом, после чего замигала и погасла.
— Живетьев умер, — сообщил я. — Смотреть на место будем?
— Туда ему и дорога. Если ты уверен в его смерти, проверка не нужна, — решил Греков, молчавший все это время. — Саш, что делать-то будем? Многовато получается тех, кого придется брать.
— Нам сначала отсюда выбраться нужно, — сказал Шелагин. — Желательно через наш Прокол, потому что из Дальграда возвращаться далековато. За это время может много чего измениться.
— На нашем не слишком большая охрана, — заметил я. — Можно всех вырубить оглушением и связать. Если не всех, так большинство. Магов там не так много. В охране обычные люди.
— Идея интересная. Но вязать-то зачем? — бросил Греков. — Они нам не нужны ни как свидетели, ни как охрана. С учетом покушения на княжича, приговор однозначный — смерть. А на это место нужно ставить своих людей.
Шелагин поморщился.
— И выдать Прокол императору?
— А ты как думал? Доигрались уже с этими секретами. Нас же выбросили на Изнанке, так? И момент, когда это делали, есть на видео у Ильи. Поэтому сообщаем о Проколе, иначе никак.
Глава 19
Убивал охранников Прокола Греков безо всякой жалости. Шелагин в этом участвовал не столь активно, я же ограничился только использованием Оглушения и Сна. Не мог переломить неприятие убийства беззащитных, хотя и признавал правоту Грекова, что не стоит оставлять свидетелей.
От моих умений никто не мог спрятаться. Двух последних, затаившихся в секретной комнате, бандитов нашел я Поиском Жизни. Заодно выяснил, что целительский Сон прекрасно проходит и через стены. Проход искать было некогда, пришлось создавать проем. Комната оказалась местным командным пунктом, в нее были выведены камеры, все записи с которых Греков изъял, и в ней же стоял сейф, который я вскрыл. Кроме денег и артефактов, там находилось множество компромата почти на все Роды княжества. Причем поставлялся он той структурой, которая должна была работать на Шелагиных. Впрочем, сюрпризом это не стало: фамилия, и не одна, прозвучала при допросе Живетьева.
Чтобы окончательно запутать тех, кто будет искать Живетьева, я предложил под его личиной отогнать машину к вокзалу или к аэропорту, где и оставить на парковке. Одной из причин этого было желание отсюда
