Неожиданный наследник-2 - Александр Яманов
— Вам этого не простят! Нынешний мятеж покажется всем обычной игрушкой. Я сделаю всё, чтобы предотвратить такой исход, но это почти невозможно.
Шешковский говорил невозмутимо, но чувствуется, что ему нравится моя затея. Степана Ивановича крайне раздражает процветающее в стране мздоимство и невозможность наказания высокородных преступников. А ведь есть ещё откровенные предатели, берущие деньги у послов и работающие на другие государства. Тот же Панин, пусть он одержим идеей, и не берёт денег. Но ведь Никита Иванович — враг. С ним и подобными персонами надо тоже чего-то решать. Только позже, а то на меня ополчится всё русское дворянство.
— Смысл моего прожекта в том, что судить мятежников и преступников будет Особая комиссия. Более того, я намекну вельможам, что часть конфискованного имущества отойдёт именно к ним. А освобождённые должности смогут занять их протеже. Понятно, что дворцы и золото я никому не отдам. А вот землю и крестьян пусть берут. Да и наиболее важные должности они не получат. В любом случае это весьма жирная приманка, на которую клюнет даже бессребреник Гагарин. Ведь у нашего графа есть женатые дети и прочие родственники, которые не откажутся улучшить своё положение. Нет, спешить я не буду. Сначала решим с Орловыми и главными бунтовщиками, а затем станем постепенно давить предателей.
Некоторое время глава экспедиции молчал, нахмурив лоб. Он действительно думал и просчитывал различные ходы, как в шахматах.
— Идея коварная, но может получиться. Не думаю, что будет много смертных приговоров, а вот прихватить чужое добро наши герои не откажутся, — на губах Шешковского снова заиграла раздражающая меня улыбка, — Но при чём здесь Разумовский?
— Я уверен, что именно он стоит за возможным восстанием в Малороссии. Если нет, значит, надо найти доказательства его вины, — улыбка главы экспедиции стала ещё неприятнее, — Вместо того, чтобы предложить свою помощь, граф прибежал требовать вотчину. Если это не измена, то что? Думаю, коли хорошо порыться в его делах, то не потребуются иные доказательства. Даже я слышал про чудовищное воровство и пренебрежение законами, происходящими под крылышком Кирилла Григорьевича. Вот и настала пора платить.
Наш разговор прервал стук в дверь. Тут же створка открылась, и в кабинет зашёл испанец. Оглядев нашу парочку, он понимающе хмыкнул, понимая, что здесь явно обсуждают не завтрашнюю погоду.
— Всё готово, Ваше Величество. Люди заняли оговорённые позиции и готовы начать штурм. Все ждут только вашего приказа.
Наконец-то началось!
[1] Фёдор Иванович Фабрициан (1735—1782) — русский военачальник, генерал-майор, герой русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Первый кавалер ордена Святого Георгия 3-й степени.
Глава 13
Ноябрь 1765 года,Санкт-Петербург, Российская империя.
Продолжаю разочаровываться в гвардии. Можно понять верхушку заговорщиков, которая была занята иными делами. Но ведь среди мятежников достаточно боевых офицеров. Кто мешал им подготовиться, если не хватило ума нанести удар первыми? Понятно, что я просто ворчу, ведь мне от разгильдяйства противника только легче.
Но как можно допустить окружения своих сил, ничего не предпринимая? Может, Орловы растерялись, не дождавшись вестей от двух отрядов, посланных меня арестовать? Или им не удалось договориться с другими силами, не знаю. Только через четыре часа после захвата Аничкова дворца, начался штурм Зимнего. По моему совету солдаты повязали на руки белые тряпки, дабы не спутать врага. Не знаю, сколько времени займёт сражение, но скоро начнёт темнеть, и всякое может быть.
Только вся подготовка и опасения оказались напрасными. Позже стало известно, что крысы побежали с тонущего корабля, как только узнали о моём появлении в столице. Стоит признать и заслугу Шешковского, который подослал людей к офицерам преображенцев, убедив многих отказаться от сопротивления. Можно сколько угодно хулить российское дворянство, но среди его представителей мало отъявленных мерзавцев, готовых хладнокровно убивать соотечественников. Одно дело — ненавистные голштинцы Петра III, которые, впрочем, особо не пострадали. И совсем другое — стрелять в собрата измайловца или семёновца.
Поэтому кордоны, выставленные Бутурлиным[1], неожиданно примкнувшим к Орловым, были сметены в несколько мгновений. Где-то мои люди воспользовались неожиданностью, но, по большей части, противник не сопротивлялся. Кстати, упомянутого старика Бутурлина, являющегося командиром преображенцев, я щадить не собираюсь. Дяденька последовательно предал всех свергнутых императоров, умудрившись расти в чинах и богатеть. Ещё и на прошлой войне этот паркетный фельдмаршал натворил дел, уморив тысячи русских солдат, и принёс державе неисчислимые убытки. Но покараю я Александра Борисовича за маму, которая возвела его в чин генерал-лейтенанта. А уже через год Лизка-узурпаторша наградила предателя званием генерал-аншефа. Впрочем, таких гибких сановников в России хватает, и мне предстоят немалые труды по очищению державы от всякой мерзости.
Правда, есть сомнения, что позволят. Но мы ещё посмотрим, кто кого! Я, как хищник, почувствовал запах крови. Только в моём случае — это привкус власти, который пьянит и сводит с ума. Мне даже стали понятны поступки предшественниц и их окружения. Не будь Майора и его воспитания, внушавшего своему ученику здоровые принципы, я бы уже поддался велению чувств. Что сейчас смертельная ошибка. Необходимо запастись терпением и действовать потихоньку. Пока же надо захватить главный дворец страны и пленить верхушку мятежников.
— Ваше Величество, здесь опасно, и в вас могут попасть. Думаю, у бунтовщиков хватает метких стрелков, — произнёс подошедший Алонсо, только что отдавший распоряжение штурмовому отряду, — Мы сейчас подтянем орудия и начинаем. Но думаю, что артиллерия не понадобится. Противник попытался совершить побег через Неву, но был остановлен нашими заслонами. Сейчас во дворце не более полусотни солдат и офицеров. Остальные разбежались
