Ревизор: возвращение в СССР 12 - Серж Винтеркей
Тут что-то сильно грохнуло за дверью.
Глава 23
г. Москва. Квартира Ивлевых.
Снова открыл дверь.
Лина достучалась. Еле сдерживающий себя Иван, сжав зубы так, что аж губы побелели, стоял в дверном проеме, перегородив его собой, тряс разбитым кулаком и с такой яростью смотрел на Лину, что совсем не хотелось оказаться на её месте. На лице его расплывался фингал. Беглый осмотр Лины показал, что соперником Ивана была явно не она, на ней не было никаких повреждений.
Получается, он с её хахалем сцепился? Серьезная заварушка… Лицо Ивана было искажено от боли, то ли от предательства Лины, то ли из-за разбитого кулака. Обо что он так шарахнул? В металлический щиток, что ли, долбанул? Не ожидал, что он настолько эмоционален. В общении с нами всегда такой спокойный и доброжелательный.
Моё появление не позволило Ивану окончательно сорваться, он просто захлопнул перед нами дверь в свою квартиру. Лина, громко всхлипнув, стукнула обреченно кулаком в дверь напоследок и, даже не взглянув на меня, пошла вверх по лестнице к себе.
Закрыл дверь, вернувшись в квартиру, и увидел растерянную Галию.
— Блин. В таких ситуациях все время себя странно чувствую. Вроде косячат и ругаются другие, а неприятно мне. — попытался объяснить я свои чувства.
— Ваню так жалко. — расстроенно проговорила жена.
— И это тоже… Зло берёт, ведь сомневался в Лине, но подумал, вдруг найдёт своего парня и успокоится. И всё хорошо же у них было. Во всяком случае, мне так казалось. Чего ей не хватало⁈ Что на неё нашло?
Вечер был испорчен. Предложил жене прогуляться со мной, Родькой и Тузиком, чтобы развеяться. Поиграли с псом, обсудили немного всю эту соседскую историю, пока Родька с собакой наперегонки носился, вроде Галия немного успокоилась.
В воскресенье хотел устроить поход в кино, театр или просто погулять, но жена категорически настояла на домашней атмосфере.
— Вообще никуда не хочется идти, — сказала она с просительными интонациями в голосе, — давай дома побудем в тишине и покое. Так хочется просто отдохнуть в тепле и уюте.
Подумав, согласился. Графики у нас и правда насыщенные, передышка нужна. Так что остались дома, наготовили вкусняшек с утра, после чего Галия села читать, а мне немного удалось позаниматься. Ближе к одиннадцати пришел Родька, начали с ним новую модель собирать, провозились до обеда.
Потом приехал Юрка Бахтин, и мы все вместе пошли к художникам на первый этаж. Старики с интересом посмотрели работы Юры и сказали, что способности у него, определённо, есть, надо учиться и развивать их. А получится или нет из него выдающийся художник, только жизнь покажет.
— Кроме способностей нужен еще талант. — ожидаемо объяснил Михаил Андреевич. — Но главное, что нужно художнику, это работоспособность и самодисциплина.
А вот это было неожиданно, но я припомнил, что, когда бы я ни зашёл к ним, они всё время рисовали, сидя по разным углам своей большой комнаты. Думал, что это от любви к искусству, а это, оказывается, работоспособность и самодисциплина.
— А разве у вас нет обязательной какой-то работы? — заинтересовался я. — Со сроками, с заданиями?
— Ну, почему же. — усмехнулся Михаил Андреевич. — Бывают заказы. Портрет, например, кому-то понадобится…
— Ну, это же разовая работа. А вот так, чтоб на долгосрок? — не унимался я.
— Я, когда на пенсию собиралась, — вступила в разговор Елена Яковлевна. — за год где-то до пенсии взялась за большой подарочный альбом. Сорок офортов с видами Ленинграда. Заплатили очень хорошо, у меня пенсия сейчас максимальная. Но целый год с азотной кислотой работала непрерывно, целыми днями… Вы представляете, что это такое? До бронхита доработалась. Совсем без сил осталась. На пенсию не вышла, а выползла. И сказала тогда себе: больше никогда!
— Правильно, Леночка, всех денег не заработать. — поддержал ее старый. — На жизнь мы и так заработаем, на заказах, не спеша и в своё удовольствие. Много ли нам надо, да?
Михаил Андреевич немного лукавил, конечно. И Леночка его в шубе отнюдь не каракулевой ходила. И квартиру он кооперативную на старости лет не побоялся взять.
Но рассказ про сорок офортов меня просто убил. Представил, как сорок металлических пластин сначала иглой по воску процарапываются, потом кислотой вытравливаются, потом под прессом оттиск делается. И если что-то пошло не так, ластиком не сотрешь ни на пластине, ни на оттиске…
Галия с Юрой, что такое офорты, не знали, и Елена Яковлевна с удовольствием прочитала им целую лекцию про этот вид печатной графики. Пресс у них в мастерской. И с кислотой она работает только там. Но одну пластинку, как образец показать, она дома нашла, и мы с интересом её разглядывали по очереди. Потом она нашла офорт, оттиск этой пластины, в своей коллекции. Работ у неё было очень много. Когда-то Елена Яковлевна занималась иллюстрациями к книгам. Нам всем троим перепало по маленькой гравюре в подарок.
Юрка очень заинтересовался этой техникой и откровенно напрашивался в гости в мастерскую. Художники, как мне показалось, с удовольствием пригласили нас всех вместе в следующие выходные. Договорились на субботу часам к одиннадцати собираемся у них, и все вместе идём в мастерскую, тут недалеко.
В итоге все забыли, с чего начался наш визит: с трудоспособности и самодисциплины.
— Так что, Паша, — вернулся к первой нашей теме разговора Михаил Андреевич, — работа художника, как и любая творческая деятельность, не предполагает жесткого рабочего графика, и часто у людей складывается ошибочное впечатление, что это сплошной отдых. Захотел — порисовал, захотел — чаю попил. Но на самом деле все совсем по-другому. Здесь работать надо еще больше. Да, ты сам себе хозяин, но если не будешь ежедневно тренировать навык, развивать талант, то успеха не будет.
— Что, Юр, — спросил я, когда мы вышли от художников. — сможешь сам вот так сидеть за рабочим столом целыми днями и пахать, пахать? Когда нет над тобой ни начальника, ни норм выработки, ни сроков. Хватит силы воли?
— Ты что⁈ Это же так здорово! — восхищенно воскликнул Юрка.
Ну, пусть рисует, раз здорово. — подумал я, прощаясь с ним. — Похоже, рисование — это и правда его призвание. Может еще гордиться буду когда-нибудь, что у меня известный художник в друзьях.
Сатчан так и не позвонил в выходные. Что с тобой, друг? Ты живой вообще?
В понедельник на парах всё думал, получилось ли у Сатчана убедить тестя или ждать мне ответочку от обиженного папы-министра. Блин, вот же воображение у некоторых статусных дочек… работой таких загружать надо по уши, чтобы на всякую дурь времени не было! Вопрос важный, так что решил сразу после пар наведаться в Пролетарский райком.
* * *
МГУ, Кабинет замдекана Кротова.
Очередной вызов к Кротову уже не так напряг Ираклия. Он успел выполнить задание и спокойно постучался в кабинет замдекана.
— Можно, Владимир Аркадьевич? — бодро спросил он. — Добрый день.
— Добрый. — невозмутимо ответил Кротов, усмехнувшись про себя: сразу видно, что-то узнал, совсем не умеет эмоции прятать. — Докладывай.
— Ивлев отказался от Будапешта потому, что у него жена беременна и он не хочет её на полгода одну оставлять.
Эту версию Ивлев и сам озвучивал. — думал Кротов. — Ничего нового. Или это и есть причина, или он не хотел Тании говорить правду. Надо с ним уже предметно побеседовать.
— Хорошо. Иди. — распорядился Кротов.
Ираклий развернулся и молча вышел из кабинета. И это всё?..
* * *
Освободившись, наконец, вышел из универа и поехал в Пролетарский райком. Сатчан был занят, но жив и здоров, судя по тому, как помощница бодро доложила ему обо мне.
Минут через двадцать посетитель второго секретаря ретировался, и я смог зайти к нему в кабинет.
— Ты чего не звонил? — с легким упреком спросил я. — Думал, тебя уже в расход пустили.
— Вернулись только сегодня утром из Подмосковья. — улыбнулся Сатчан и протянул мне руку. — Всё утро сегодня бегал, как на пожар опаздывал. Сразу тебе набрал, как до кабинета добрался, но у вас уже никто трубку не брал. Надеялся, что ты сам приедешь. — он довольно оскалился, радуясь своей проницательности.
— Ну как прошло, тесть поверил? — настороженно спросил я.
— Поверил-не поверил, но выходные на базе отдыхали все вместе. — рассказывал Сатчан. — Старательно с ней делали вид, что ничего
