Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война - Влад Тарханов
— Значит, восставшие могут выставить в короткий момент полумиллионную армию? — уточнил Киров.
— И это будет именно армия, а не отряды красной гвардии, ополчения, как это было у нас. То есть полицейским силам, которые составляют чуть более шестисот тысяч человек, будет вполне сопоставимая по численности вооруженная сила, спаянная железной дисциплиной и способная пролить реки крови. При этом надо учитывать, что далеко не во всех землях полиция будет поддерживать правительство. Реально не более четырехсот тысяч человек — это та сила, которая будет в его распоряжении. Кроме этого, есть около трехсот тысяч боевиков Рот фронта — это, в подавляющем большинстве, ветераны Мировой войны, но у них очень мало командирских кадров, фактически это красная гвардия — очень мотивированное ополчение. Но полноценно противостоять армейским частям для них будет непросто. Опять же, товарищ Тельман создаёт полицейский спецназ. Сейчас это три тысячи хорошо вооруженных бойцов, которые тренируются для противодействия демонстрациям и актам террора. Всего планируется довести его до десяти тысяч человек. Это то, что сможет выставить правительство. Важно, что на мобилизационных складах у них оружия еще примерно на полумиллионную группу. И критически важно, кто будет эти склады контролировать.
— Расклад по этим силам приблизительно ясен. Что другие? — спросил Сталин, прохаживаясь по кабинету. Расклад по этой группировке, приблизительно ясен…
— Второй антиправительственной силой остаются национал-социалисты. Их поддерживают крупные помещики и часть капиталистов, которые видят в левом правительстве и в их программе государственного капитализма угрозу собственной власти и политическому влиянию. При этом откровенно реваншистская и националистическая программа партии позволяет ей быть рупором наиболее реакционной части населения, немецких черносотенцев, а еще и антисемитские выпады находят одобрение среди самых отсталых слоев населения. Очень легко объявить одну нацию врагами и повесить на неё весь негатив. Ну и призывы к еврейским погромам — хороший способ поправить свое имущественное положение за счёт богатых соседей. У нацистов сейчас около ста двадцати — ста пятидесяти тысяч боевиков в двух организациях: СД и СС. События в Альтоне, и последующий запрет боевых организаций нацистов привёл к тому, что количество боевиков сократилось более чем в два раза. Тем не менее коричневорубашечники не сдались. В той же Баварии их прикрывает местное правительство, что позволяет продолжать тренировку и создание боевых организаций. На пике падения популярности после газетных скандалов и устранения Гитлера у Геринга оставалось не более ста тысяч активных членов штурмовых отрядов. Сейчас наблюдается их постепенный рост. Стало известно о тайных поставках оружия нацистам из различных источников. Объемы крайне невелики.
— Что известно о самом перевороте? Когда он может произойти? — Киров опять взял инициативу в свои руки. Лакоба, обеспокоенный событиями с женой, ничего не говорил, но очень внимательно слушал.
— По основному сценарию развития событий, восстание должно начаться после стычек нацистов с полицией и ротфронтовцами одновременно в нескольких городах Германии. Сигналом готовности к перевороту станет перекрытие границы с Польшей со стороны реакционного режима Пилсудского. Взаимное усиление наших двух стран для пшеков как серпом по их драгоценным органам власти. Установлено и подтверждено активные контакты между доверенными представителями Гинденбурга и Пилсудского. По всей видимости, армейские круги двух стран нашли общие точки соприкосновения и сумели договориться. Но пока что вся проблема в нацистах. Геринг не дурак, он не собирается таскать каштаны из огня для тех, кто может и его партию помножить на ноль. Он хочет гарантий участия в правительстве новой империи, при этом на очень серьезных постах. Но маршал не желает давать наци гарантии. Военные планируют убрать нацистов с политической сцены вместе с коммунистами и социал-демократами. Так что танцы с бубнами вокруг НСДАП продолжаются.
— А что будет если Геринг и Гинденбург не смогут договориться? — уточнил Сталин.
— Есть и второй сценарий. Это массовая кампания в прессе и обращения к рейхстагу с требованием провести референдум по поводу возрождения монархии. В случае отказа, а собраны подписи будут так, что дать согласие на его проведение будет невозможно, правительство обвинят в узурпации власти и последует военный переворот, который установит власть монархистов явочным порядком. Агент Строитель уточнил, что есть возможность провокации беспорядков и без нацистов, цель простая — показать, что полиция с удержанием правопорядка не справляется. Ну и введение прямого президентского правления. Сроки — вторая половина осени этого года. Может быть, ноябрь или самое начало декабря.
— Скажите, товарищ Артузов, есть в этих трёх планах что-то общее? Что-то, что позволит нам точно понимать, когда и что произойдёт?
— Перекрытие границ, товарищ Сталин. Заговорщикам критически важно, чтобы СССР не мог оказать военной помощи правительству. Иначе вся их авантюра закончится провалом.
— Сколько сейчас специалистов из Германии работает в Советском Союзе?
— Девяносто восемь инженеров и двести шестьдесят квалифицированных рабочих. Ожидается приезд в два ближайших месяца ста шестнадцати инженеров и шестисот семидесяти семи рабочих. Это те, кому уже выданы и оформлены визы.
— Как вы считаете, мы можем рассчитывать на переезд в СССР научных кадров из Германии, если там начнется Гражданская война?
— Несомненно, какая-то часть ученых, особенно еврейской национальности, согласятся к нам переехать, особенно если мы обеспечим им хорошие условия для работы.
— Нам, товарищ Артузов, с большим трудом удается своим ученым обеспечивать эти самыехорошие условия для работы. Не будет ли появление у нас иностранных специалистов, которым мы создадим все условия, раздражающим фактором для отечественных ученых? Они ведь сейчас за каждый рубль государственного финансирования бьются, как гладиаторы в Колизее. До последней капли крови. А тут…Что думаешь, товарищ Киров?
— Напряжение, конечно же, будет. Тем более, что иностранных ученых нельзя близко подпускать к секретным разработкам. А у нас почти вся наука сейчас работает на оборону, хотя и не сознает этого.
