Жандарм 4 - Никита Васильевич Семин
— Когда он был здесь?
— Да через час после ухода Святогора Николаевича примерно прибыл.
— Он подходил к камере?
— Не могу знать. Он… он сказал, что ему со своим агентом надо переговорить. Без свидетелей. Прошел до камер, а нам приказал здесь всем собраться.
— И приставленному к камере городовому?
— Так точно, — севшим голосом выдохнул офицер.
Контрразведчики к этому моменту подошли поближе к нам и весь разговор слышали.
— Еще кто-то был?
— Н… нет… Не помню, — уже окончательно сникнув и прикидывая, что ему будет за такой проступок — пропустить к камерам постороннего, обмяк офицер. Да еще и непонятно от кого. От нас или от Гаврилова за то, что выдал его.
— Вот так, господа, — повернулся я к ним. — Если вы уверены, что никто из полицейских не мог убить задержанного подозреваемого, то остается лишь один вариант.
— Как-то это сомнительно, — неожиданно для меня покачал головой Юрий Константинович.
— Почему? Вы же сами говорили, что у вас есть подозрения о наличии крота в моей службе.
— Да, но заместитель начальника…
Похоже, в голове у мужчины не укладывалось, что предатель мог оказаться на столь высоком посту подобной службы.
— Вы может не в курсе, но моя встреча с Гавриловым началась с того, что он огрел меня рукояткой револьвера по голове и закинул в тюремную камеру с приказом выбить из меня признание, будто я шпион. Хотя о моем приезде был осведомлен и бумаги я ему свои показал сразу.
— Вот как? И как же вы тогда смогли выйти?
— У Москвы руки длинные, — усмехнулся я, не став раскрывать все подробности.
— Если это действительно он, то нам нужно поспешить в ваше управление, — все же принял Юрий Константинович для себя мысль, что замначальника жандармов может быть предателем. — Если он узнает, что дежурный все рассказал, тут же постарается залечь на дно.
Тут я был с ним совершенно согласен, и мы немедля отправились на выход. А я все корил себя по пути, что сразу не смог распознать предателя, хотя тот практически и не скрывался. А ведь подозревал его, да улик и зацепок никаких не было. Да уж, правду говорят, хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте.
Когда мы добрались до здания управления жандармерии и зашли в кабинет Павла, тот был у себя и перекладывал какие-то бумаги. Увидев нас, его лицо озарила привычная улыбка радушного хозяина, какую я помнил еще по нашей первой встрече. Вот только сейчас я не обманывался ей.
— Господа, рад вас видеть. Григорий Мстиславович, Юрий Константинович, — кивнул он нам, заодно показав близкое знакомство с главой контрразведчиков, — что привело вас ко мне?
— Одно серьезное дело, — с хмурым выражением лица заявил Юрий Константинович и, не спрашивая разрешения, сел на стул для посетителей.
— Какое же? — лишь слегка сдвинув брови на такое неприкрытое хамство, уточнил Гаврилов.
— Вы были сегодня ночью в полицейском участке номер шесть? — задал я вопрос, попутно начав проверять его на эмоции.
— К чему такой интерес?
Удивление. Настороженность.
— Отвечайте! — надавил на него контрразведчик.
— С чего бы? Вы мне не начальник. Какое право вы вообще имеете врываться ко мне и требовать ответы на свои вопросы? — все же треснула маска гостеприимного хозяина у Гаврилова.
А вот настороженность переросла в раздражение.
— Такое, что у нас в этом участке находился ценный свидетель. И кроме вас из посторонних там никого не было. И у нас полно улик, указывающих на то, что вы работаете на английскую разведку, которым было выгодно устранить нашего свидетеля! — решил пойти ва-банк Юрий Константинович.
Раздражение в начале спича контрразведчика у Гаврилова сначала усилилось. Затем переросло в непонимание. Оно сменилось удивлением и возмущением. И снова никакого страха!
— Вы порете чушь, сударь! — фыркнул Павел. — Какие улики? О чем вы? Я работаю только на государство Российское, и ничьи интересы более не представляю! Хотите сказать, что я — шпион⁈
А вот на последних словах возмущение Гаврилова сменилось обидой. Сильной. Такая бывает у человека, которого в чем-то ложно и бездоказательно обвинили. Неужели мы ошиблись? Но ведь все указывает на него! Примерно это я ему и высказал, еще и припомнив нашу самую первую встречу.
— Я тоже могу напомнить, что по сводкам вы тогда, Григорий Мстиславович, — скривившись от звука моего имени, процедил Павел, — были мертвы. Все остальные ваши «улики» — смех да и только. Под них любой сотрудник нашей службы подпадает! И вы это сами знаете, иначе бы предъявили мне обвинения гораздо раньше!
— Но кроме вас посторонних в тюрьме не было. К кому вы приходили и зачем? — не выдержал я, понимая, что вот сейчас этот угорь опять выскользнет из пальцев правосудия.
— К осведомителю. Так уж получилось, что я не успел на встречу с ним, и его задержала полиция за драку.
— Ну так и подошли бы к нему, — заметил контрразведчик. — Зачем вы отослали городовых?
— А откуда мне знать, на кого они работают? Раскрывать личность своего осведомителя — почти гарантированно его потерять.
Страха в нем до сих пор не было, но может он из тех людей, что не испытывают его? Черт, я запутался! Ведь все на него указывает!
— Пока не разберемся, вы задержаны, — процедил я.
— Задержан? Вот значит как? — я еще не разорвал ментальный контакт и почувствовал, как обида и злость в Гаврилове вспыхивают с новой силой. — Я всю жизнь положил на защиту России. Старался не обращать внимания, что на меня смотрят как на человека второго сорта. Как же! Безродный, — выплюнул он. — А тут появляешься ты. И мало того, что тебе чуть ли не на блюдечке должность начальника обещают. Мало тебе твоих издевательств на так называемых «тренировках». Ты еще меня и в тюрьму упечь хочешь? Да еще и уцепился за первый попавшийся шанс! Тварь! Ненавижу!!!
Да уж, чувствую. Действительно ненавидит. Всем сердцем. И обида в нем растет.
— Жизнь положил? — не удержался я под влиянием эмоций Гаврилова от ответа. — А как же сдача помещений в здании управления посторонним? Так ты не жалеешь живота своего? — с издевкой процедил я. — И не говори, что ничего не знал и не помогал Петру Ивановичу в этом деле.
— Да знал! И помогал! А что еще оставалось делать? Выделяемое финансирование — курам на смех! На какие деньги мне агентов вербовать? За «просто так» мало кто соглашается работать. А поощрение сотрудников премией за удачно выполненную работу? Да чтобы просто не ушли и продолжили свое дело, в конце концов! Если бы жалование было выше, да Сергей Илларионович не зажимал еще половину себе, то мне не пришлось бы идти на этот шаг! А что я ему скажу? Мало того, что начальник, так еще и дворянин. И не забывает тыкать меня в это носом!
— Может, ты и невиновен, — выдавил я из себя. — Но тогда кто?
— А вы полицейских проверьте! — вскинулся Павел, а в нем зажглась надежда.
— Проверим, — кивнул Юрий Константинович. — Но мы их и до того проверяли. Иначе бы на вас не подумали.
— Вот тебе и весь сказ, — развел я руками.
Тот понуро повесил голову и вышел из-за стола. Юрий Константинович встал со стула и зашел ему за спину, отсекая возможность убежать через окно. Я двинулся на выход первым.
— Стойте! — уже в дверях вдруг вскинулся Гаврилов.
Я напряженно обернулся. Да и контрразведчик ощутимо напрягся.
— А ведь был там еще один человек, кроме меня и полицейских.
— Кто?
Канал ощущения его эмоций я уже обрубил и сейчас в темпе стал создавать его заново. На всякий случай, вдруг и правда что дельное скажет?
— Федька. Ну, Федор Онзоров. В нашем управлении служит, — пояснил он, видя наши непонимающие лица.
— Когда вы его видели? — спросил Юрий Константинович.
— Да говорю же, в том полицейском участке! Он не в форме был. Но это для нас нормально. Я еще подумал, что молодец, работает. Кивнули друг другу и все.
— И когда это было? — продолжил допрос контрразведчик.
— Я уже уходил, а он как раз мне навстречу шел.
— Почему раньше не сообщили?
— Да разве ж я мог на него подумать⁈ Я и сейчас не очень верю, если честно. Это ведь я его в управление привел. Мы друзья с детства. И он один из немногих здесь, кто как и я длинной родословной не имеет.
— У вас телефон есть? — повернулся ко мне Юрий Константинович.
Но ответил ему Гаврилов.
— Конечно есть. В моем кабинете.
Мы вернулись назад, после чего контрразведчик позвонил в полицейский участок, уточнив полученную информацию. И правильно! А то раз уж они про Гаврилова забыли, то и еще одного жандарма упустить из виду могли.
— Ну что там? — с нетерпением спросил Павел, когда Юрий Константинович положил трубку.
— Вы не врете, — медленно кивнул мужчина. — Он действительно был.
— Как же они о нем забыли упомянуть? —
