Звезда заводской многотиражки 4 - Саша Фишер
– Да что вы себе позволяете вообще?! – он снова распрямил плечи, вспомнил, что у него какой-то важный отец. Который, ясен пень, может запросто стереть меня в порошок и использовать потом как удобрение. На весенней посевной, которая уже, в принципе, не за горами. – Вы пожалеете…
– Давайте обойдемся без угроз, юноша, – сказал я. – Тем более, что у нас с вами есть куда более интересное занятие – придумать название нашей с вами газете. И ее девиз.
В принципе, я был доволен. Юный волчонок Витек попытался еще немного поерепениться. И даже вышел гордо, хлопнув дверью. Но через пять минут вернулся, отозвал меня в сторонку и попытался убедить вернуть ему нож взамен на билет на футбол. Я шепотом же сообщил, что готов отдать его игрушку и без взяток, но с условием, что он даст мне слово больше не размахивать оружием на моих занятиях. Но отдам не сейчас, а через две недели. Ну, должно же быть хоть какое-то наказание… Витек принялся отчаянно торговаться, и мы сошлись на одной неделе.
Компашка подростков оказалась на самом деле довольно креативной, хоть и шумной. Выбор названия для газеты пару раз чуть не перерос в потасовку, один раз в наш творческий процесс даже попыталась ворваться Людмила Михайловна. Которую я довольно успешно выдворил, даже сам удивился своей эффективности.
Оставалось под вопросом, конечно, как именно я буду выполнять обещание и печатать хоть какой-то тираж нашей будущей газеты, но как-нибудь справлюсь. Озадачу Свету, в конце концов, это она сможет размахивать новой газетой, с гордостью демонстрируя, какой активный вклад в воспитание подрастающего поколения она вносит.
Тем более, что тематикой новорожденной газеты ребята выбрали туризм, путешествия и приключения. Не без моих манипуляций, конечно, но энтузиазм у них был вполне настоящий.
Я подошел к своей двери и прислушался. Голоса? Даша что, не одна? Сунул в замочную скважину ключ, но дверь оказалась не заперта.
– Привет, – не поднимая головы сказала Даша. Она сидела с ногами на кровати, закутавшись в махровый красный халат. – Там остался ужин, можешь разогреть.
– Спасибо, милая, – я разделся, чмокнул ее в щеку. – Чуть позже. Сначала надо записать все, пока не забыл.
– Школьный дневник? Серьезно? – Даша удивленно рассмеялась.
– Гениально, правда? – я подмигнул. – Мне продавщица в книжном посоветовала.
– Тебе в школе разве не надоело его заполнять? – Даша иронично изогнула бровь.
– Если честно, я до сих пор свое расписание мысленно как страницы дневника представляю, – хохотнул я. – Так что всего лишь приведу свою действительность в соответствие с воображением.
На самом деле, я не так уж и соврал. Привычка мысленно открывать дневник у меня отпала… Ну может пару лет назад. Да и то не совсем.
Так что я взял ручку и тщательно выгрузил из памяти в линованные строчки все свои важные дела и встречи. Феликса, Антонину Иосифовну, занятия во Дворце пионеров, задания ЭсЭса… И сразу стало понятно, что не так уж этого всего и много. И свободного времени у меня более, чем достаточно. Так что действительно можно подумать о каком-нибудь хобби.
Катерина Дмитриевна не особенно изменилась со времени нашей последней встречи. Разве что вместо серого костюма она сегодня была одета в черный. И смотрелась еще более худой, чем обычно.
Почему-то я был уверен, что на товарищеском суде председателем будет наш необъятный партийный голова. Но, видимо, такое ерундовое дело, как банальная драка, было не столь важным, чтобы им заниматься. Так что председательствовала на суде его левая рука. Впрочем, меня это, пожалуй, даже обрадовало. Несмотря на грозную внешность, Катерина была более человечной, чем все остальные партийные шишки вместе взятые.
Заседание суда проводилось в том же самом кабинете, что и инструкция по технике безопасности. Больше всего оно было похоже на школьный класс. Только вместо благообразных лиц ученых и писателей темно-зеленые стены его украшали многочисленные плакаты, угрожающие страшными последствиями за неправильное поведение на заводе.
Мы с Мишкой сидели на первой «партой». Правда, Мишка отодвинулся от меня максимально далеко, почти в проход. В «президиуме» суда кроме Катерина Дмитриевны восседал ЭсЭс и толстый кудрявый мужчина, который в детстве наверняка был похож на ангелочка, но вот сейчас его пухлые щечки слегка обвисли, а в небесно-голубых глазах горел азарт. Я поморщился. Это был Коля из планового отдела. Склочник, сплетник и довольно мерзкий тип.
Что касается остальной публики, то большую часть я уже знал. Одна половина – бездельники. Завсегдатаи всех общественных мероприятий, которые проводились в рабочее время. Посетители курилок и профессиональные чаехлебы. Эффективно использующие любой повод не заниматься своими прямыми обязанностями. Их легко было отличить по шуточкам и смешкам, румяным лицам и блестящим глазам. Рожи второй половины были более мерзкими. Прищуренные глаза, сжатые челюсти и презрение во всех движениях. Это были те, кому нравится стыдить, делать внушения и читать нотации.
– Тишина! – пронзительно скомандовала Катерина Дмитриевна и постучала металлической ложкой по графину с водой. – Заседание товарищеского суда объявляется открытым!
Общий гомон утих, остались только тихие шепотки по углам.
– Сегодня мы разбираем безобразное поведение наших с вами товарищей, – начала Катерина Дмитриевна. Я заскучал, вполуха слушая обличительную речь. «Безобразная драка». «Вопиющая безалаберность и безответственность, недостойные советского человека». «Призвать к порядку и не допустить…»
Бросил взгляд на Мишку и неожиданно встретился с ним глазами. У меня немного отлегло. Боялся увидеть в нем ту же жгучую непримиримую ненависть, что и у Игоря недавно. Но нет. Он тоже как будто скучал. И даже немного тяготился происходящим. А может быть даже жалел о своем нападении? Обдумал все и решил, что Аня могла и наврать с три короба?
Ладно, рановато делать выводы, подождем…
После Катерины Дмитриевны слово взял толстячок из подготовительного цеха. Каждый раз, когда я приходил, он норовил присесть мне на уши и рассказать, какие фельетоны надо написать в следующей газете, чтобы обличить нерадивых коллег, занимающихся в рабочее время черте чем.
– Безобразие! – начал он и стукнул по столу кулаком. – Если вам хочется почесать кулаки, делайте это за проходной! Завод предоставил вам все условия, а вы просто неблагодарные скоты!
– Вы бы повежливее что ли, Степан Петрович, – тихо сказала Катерина Дмитриевна.
– А что мне с ними миндальничать?! – толстячок стукнул по столу кулаком. – Этот вот Мельников… Я давно подозревал, что он тот еще фрукт!
– А почему Кузьмича не разбирали на суде? – раздался голос с задней «парты». – Он тогда насовал новенькому, и ничего, не разбирали.
– А вы не указывайте, Щеглов! – взвился
