Дебют четырех коней. 1946-1947 - Андрей Николаевич Савинков
Надо сказать, что к этому времени американцы уже сумели приспособиться к тактике применения самолетов-снарядов, ответив резким насыщением кораблей малокалиберной артиллерией и увеличением количества мелких кораблей ПВО, прикрывающих более ценные вымпелы. Это привело к резкому падению эффективности таких налетов и наоборот увеличению собственных потерь японцев. Но вот конкретно «Олбани» просто не повезло: стечение обстоятельств в виде не вовремя поломавшегося корабельного радара и сбитого самолета-наблюдателя закрывающего небо на северо-западных румбах, наложенные на стандартную крупную неразбериху крупного наступления… Впрочем, янки быстро сделали выводы и все последующие попытки японцев закрепить успех ни к чему кроме больших потерь в итоге не привели.
В результате вышеописанных боев за март-апрель 1947 японская армия потеряла почти двести пятьдесят тысяч человек безвозвратно, из которых в плен американцам сдалось около 86 тысяч. Не смотря на свой в среднем высокий боевой дух, растянувшееся на четыре года бесконечное отступление было способно сломать волю к сопротивлению даже у самого мотивированного бойца. Тем более, что кадровых военных к 1947 году в составе японской армии уже практические не осталось, а обороняющиеся части были на 90 % набраны из мобилизованных крестьян и горожан. Особенно не хватало японской армии опытных сержантов и унтер-офицеров, на должности которых в итоге начали назначать таких же вчерашних призывников.
Если в лобовом столкновении такая с позволения сказать армия еще была способна выполнять боевую задачу, то попав в условия окружения, лишившись старших офицеров и испытывая нехватку оружия и боеприпасов, японские призывники быстро терялись и зачастую лишались воли к сопротивлению.
Нехватка личного состава вынудила японский Генштаб вывести последние войска из Китая, оставив за собой только те территории, которые были ими заняты до 1937 года — Манчжурию и Корею. Дошло даже до того, что японцы всегда с презрением относившиеся к боевым качествам континентальных соседей начали привлекать отдельные части императорской армии Манчжоу-го к обороне Японских островов, а сама армия колонии была увеличена с 200-т тысяч в 1944 году до 600 тысяч весной 1947.
Впрочем, как показала практика, сражаться за микадо маньчжуры желанием особо не горели. Манчжурские полки были плохо мотивированы, отвратительно вооружены и обучены практически никак. При первой же появившейся возможности они чаще всего бросали позиции и уходили в тыл и даже угроза расстрелом, заставить их сражаться была не способна.
Потери американской армии были тоже велики, но все же гораздо меньше, особенно если брать соотношение потерь во время осенних боев. За два месяца активного наступления американцы потеряли 62 тысячи убитыми и примерно вдвое больше раненными. Сказывалось преимущество в оружии и как ни странно в снабжении.
К весне 1947 года постоянные бомбардировки буквально всего на островах — что наложилось на изъятие их народного хозяйства миллионов рабочих рук — привели к натуральному коллапсу японской экономики. Электричество практически исчезло из домов японцев, перебои с водоснабжением стали нормой, паек был урезан до минимума. Производство товаров народного потребления практически прекратилось, а провал весенней посевной обещал наступление голода к концу года.
Империя стремительно погружалась в средневековье, однако сдаваться на милость победителя пока не торопилась.
Интерлюдия 4
Белый дом, Вашингтон, 3 июля 1947 года
— Господа! — Президент Соединенных Штатов встал перед рабочим столом, упершись в столешницу задом, и обвел собравшихся в овальном кабинете внимательным взглядом. — Джон Даллес не далее как сегодня утром проинформировал меня о сообщении пришедшем из Дакара. Де Голль собирается в Москву на переговоры с красными, и оттого что он предварительно поставил нас в известность заранее, ситуация лучше не становится. Я не хочу нагнетать, однако не отказался бы от пары толковых предложений. Что нам делать дальше?
В кабинете президента этим утром были только «свои». Вице-президент Джон Брикер, которого изначально Дьюи буквально навязали в качестве «второго номера», но который успел за три года проявить себя вполне неплохим командным игроком. Он отвечал в кабинете за внутреннюю политику и связи с представителями банковского капитала, набравшими за время войны немалый политический вес.
Джон Фостер Даллес — друг, ближайший соратник и госсекретарь в кабинете Дьюи. Профессиональный дипломат и человек имевший на президента огромное влияние. Настолько большое, что именно его брату в прошлом 1946 году доверили реформировать управление стратегических служб в полноценную разведывательную спецслужбу. Аллен Даллес не смотря на шепотки за спиной — мол назначение было исключительно результатом влияния его брата — за короткий период времени успел показать себя с лучшей стороны и пробиться «узкий круг» президента.
Дуглас Макартур — министр обороны. Хоть Дуг и не показал себя с лучшей стороны непосредственно на фронте и был заменен на посту главнокомандующего Эйзенхауэром, во многом наличие боевого генерала в команде республиканцев обеспечило им решающий перевес на выборах 1944 года. Дуг был несколько туговат в плане соображалки и имел отвратительный характер, но и заменить его было просто некем.
Последним в кабинете был Джордж Хамфри занимающий пост министра финансов. Он, что интересно и немного парадоксально, попал в кабинет Дьюи «по квоте» промышленного лобби и в первую очередь всегда отстаивал интересы крупных производителей.
— Мы не можем на лягушатников надавить хорошенько, чтобы они не думали дергаться? — Бросил в сторону госсекретаря недовольный взгляд Макартур. — В конце концов они от нас зависят в плане оружия и снабжения чуть более чем полностью, а мы вроде бы как хотели бойкотировать этот Московский «конгресс».
— Можем, — кивнул старший Даллес, — но тогда правительство в Париже сформируют без них, а потом просто попросят убраться из колоний. А дальше либо французские колонии останутся верны Парижу и тогда де Голля и Рейно отправят вон пинком под зад, либо начнется конфликт.
— Разве это плохо? Или лучше отдать красным вообще все без боя?
— Лучше, вот только боюсь убедить де Голля начать гражданскую войну между метрополией и колониями за наши интересы будет достаточно сложно, — сарказма в голосе директора ЦРУ было столько, что даже привыкший ко всему президент невольно усмехнулся.
— Тогда нужно сделать так, чтобы французы не долетели до Москвы, — выдал следующее предложение министр обороны, — это кажется уже по вашему профилю такие штуки?
— Мы рассматриваем подобный вариант, — кивнул глава ЦРУ. В том, что американцы чувствовали себя во французских колониях как дома, не было ничего удивительного. Выражаясь финансовым языком, все заморское имущество было уже французами заложено-перезаложено несколько раз для поддержания видимости некой самостоятельности в борьбе с Германией.
— Господа! — Неожиданно подал голос министр финансов. —
