Эсминцы против линкоров - Августин Ангелов
Не только торпеды, но и пушки англичан оказались точнее. Британские снаряды попали в эсминец «Ганс Людеман», выведя из строя первое орудие и создав опасное возгорание из-за которого пришлось затапливать орудийный погреб. «Дитеру фон Редеру» повредили орудия, пробили топливную цистерну и разбили якорные клюзы, отчего он отходил к берегу с выпавшим якорем, волочащимся по дну. На «Германе Кюнне» вышли из строя обе турбины. Все это позволило англичанам беспрепятственно потопить в гавани восемь транспортов. Но, при попытке уйти, они напоролись на оставшиеся немецкие эсминцы. «Ценкер», «Гизе» и «Кельнер» атаковали англичан с севера, а «Арним» и «Тиле» подошли с юга.
В бою, начавшимся в семь утра, британский флагманский эсминец «Харди» сразу оказался под огнем. Немецкие снаряды попали в ходовую рубку, разбили носовые орудия, а также взорвали котельное отделение, отчего «Харди» пришлось выбрасываться на берег, чтобы не затонуть. Командир английской флотилии эсминцев Уорбертон Ли был смертельно ранен. «Хантер» и «Хотспер» пылали от попаданий, но сохранили ход. Немецкие эсминцы «Георг Тиле» и «Бернд фон Арним» тоже получили повреждения от огня англичан. При этом «Тиле» удалось поразить торпедой «Хантер», который потерял управление, врезавшись в «Хотспер».
На помощь столкнувшимся эсминцам поспешили «Хевок» и «Хотстайл». Они сходу вступили в перестрелку. «Хотсперу» удалось освободить свой поврежденный нос из кормы «Хантера», отчего последний затонул. А «Хевок», «Хотспер» и «Хотстайл» ретировались. Последние немецкие эсминцы погибли там у Нарвика, не выдержав противостояния с превосходящими силами противника, когда подоспела английская эскадра, возглавляемая линкором «Варспайт» под флагом вице-адмирала Уильяма Уитворта. И оставшиеся немецкие эсминцы были обречены. Но, они сражались героически до конца. Чего Эрих Редер не мог сказать про состоявшееся сражение возле Ханко.
* * *
Встретив сына в штабе флота, забрав у него отчет о береговой обороне Моонзунда и поинтересовавшись, не болит ли его рана, отец вкратце рассказал Саше про состоявшуюся атаку «Тирпица» и «Шарнхорста» против советской базы на полуострове Ханко. Потом Евгений Лебедев запер свой большой кабинет, сдал его под охрану и предложил прогуляться пешком. Отец сообщил Александру, что Наташа находится сейчас в квартире вместе с матерью. После трагического обрушения дома на Петроградской стороне, всех жильцов, оказывается, переселили в маневренный жилой фонд. И теперь семья временно квартировала в двух комнатах большой коммуналки на Невском проспекте, который сейчас назывался «Проспект 25-го Октября».
Когда они вышли из здания адмиралтейства, время стояло позднее, вокруг уже стемнело, хотя по-настоящему темнота не наступила, поскольку белые ночи еще не совсем иссякли. В сгустившихся сумерках зажглись редкие и тусклые электрические фонари на столбах. Они не шли ни в какое сравнение с ярким уличным освещением двадцать первого века, но, тем не менее, достаточно освещали тротуар, чтобы не спотыкаться. Горел свет и в окнах домов, а также в витринах магазинов. Никакой светомаскировки не применялось, да и общественный транспорт ездил. Несмотря на позднее время, мимо них проезжали трамваи и даже троллейбусы. Сновали и довольно многочисленные прохожие. Комендантский час в городе отсутствовал, хотя на перекрестках дежурили милицейские наряды, а вдоль улиц прохаживались военные патрули, состоящие из курсантов, благодаря чему криминал затих и не высовывался дальше подворотен.
Отец объяснил эти перемены тем, что дух ленинградцев в условиях военного времени необходимо поддерживать на высоком уровне, вот городское партийное руководство и решило проблему, пойдя навстречу пожеланиям трудящихся. Ведь промышленность города работала теперь в три смены, претворяя в жизнь лозунг «Все для фронта, все для победы». И потому, как рассказал отец, чтобы избежать волнений в среде трудовых коллективов, он подкинул городскому руководству мысль обеспечить жителям крепкий тыл, как образец для всей страны, на который нужно равняться, чтобы любой рабочий имел все возможности для того, чтобы не опаздывать на работу, решая свои бытовые вопросы без ущерба для рабочего времени.
Эту новую концепцию удалось протащить через голову Жданова, который ничего не хотел менять, потому что опасался любых лишних инициатив. Но, благодаря все более крепнущему влиянию отца в высших партийных кругах, его предложение о рационализации быта ленинградских рабочих утвердили в Москве на самом верху. Ведь ни для кого не секрет, что график работы всех учреждений, обеспечивающих услуги для трудящихся, раньше был составлен не совсем удобно. Вот и получалось, что работающий человек никуда не успевал. Теперь же с этими неудобствами в Ленинграде покончили. В этом случае получилось, что война не помешала, а, наоборот, подтолкнула кое-какие рациональные социальные преобразования.
Так что с транспортом в городе, несмотря на войну, навели полный порядок. Правда, очень много автобусов отправили для нужд фронтов, но их успешно заменили увеличенные маршруты троллейбусов и трамваев, а также продление графиков их движения почти до круглосуточного. Продлили и работу всех продовольственных магазинов, заставив торгашей тоже работать посменно, что сразу резко уменьшило очереди. Теперь трудовой народ мог по дороге с работы купить все необходимое без ажиотажа. Военная угроза городу отсутствовала, ведь проигравшая и наполовину оккупированная советскими войсками Финляндия более ничем Ленинграду не угрожала, да и фронт в Прибалтике от города Ленина пока что проходил достаточно далеко.
На свежем воздухе в тот вечер отец разоткровенничался, выйдя далеко за рамки того, что обыкновенно должен говорить красный комиссар:
— Сегодня у нас был очень трудный день. В бою с превосходящими силами врага наш флот понес тяжелые утраты. Противник потопил крейсер «Максим Горький» и лидер «Ленинград», а также три торпедных катера. Погибло много краснофлотцев. Наши легкие силы сопротивлялись героически, бились из всех сил с немецкими легкими крейсерами и эсминцами, отомстив за товарищей, но толком ничего не смогли сделать против германских линейных кораблей. Даже прорваться к ним близко не сумели. Но, пойми, Саша, наш флот на Балтике и не предназначен для открытого противостояния с такими кораблями, как «Тирпиц» и «Шарнхорст». Сам посуди, костяк флота со старыми дредноутами достался нам от царских времен. Конечно, после революции мы, большевики, все это время пытались развивать промышленность и налаживать кораблестроение, но линкор, подобный немецкому «Бисмарку», построить так и не сумели. Хотя и были у нас планы строительства новых больших линкоров типа «Советский Союз». Заложили их даже на верфях и строительство начали, но не успели к войне, потому что на все молодому нашему государству рабочих и крестьян силенок не хватило.
