Я Распутинъ. Книга вторая - Алексей Викторович Вязовский
— Лена! — я позвал эсерку из приемной, где она уже успела оккупировать рабочее место Лохтиной — Вот тебе вирши. Из наболевшего. Перепечатай на пишущей машинке и… — в последний момент я переиграл — Пошли Перцову в редакцию. Пусть опубликуют в одном из ближайших номеров Слова.
Елена взглянула на лист, впилась глазами в строчки. Сильно побледнела. Его глаза так и метались по строфам.
— К Ольге?!? Ты написал ей стихи?? Я не буду это печатать!
— Будешь! Или собирай вещи и проваливай.
Елену уже давно было пора поставить на место. Слишком много власти взяла.
Эсерка скомкала лист, заплакала.
Ну вот… Слезы — убийственное оружие.
— Милая! — я встал, приобнял девушку — Это же я с ней так прощаюсь!
— Да? — Лена посмотрела на меня сквозь слезы с надеждой.
Пришла пора пряника.
— А вот чеки. Обналичь и купи, как хотела нам дом. Тут даже на дворец хватит.
Я подал эсерке бумаги из конверта.
— Только домик брать будем на не нас с тобой, а на Небесную Россию. Там устроим и штаб-квартиру партии. Согласна?
— Буду искать с двумя крыльями и подъездами! — Елена шмыгнула носом, расправила стих — Скажи, ты меня любишь?
— Я, Лена, Россию люблю. Ступай.
* * *
Если собрать вместе два десятка юристов, людей от сохи, журналистов, учителей и философов, то получится общее собрание жилтоварищества — гвалт и неразбериха. Небесная Россия скандалила и хватала друг друга за грудки совсем так же, как и не-небесная. То есть до хватать еще не хватали, но все к тому шло.
Региональные представители, кто оказался в Питере, волком выли насчет «эксов» и особенно юридической ответки от конкурентов по выборам. Питерские, наоборот, говорили, что надо дожимать и неча пугаться. знали на что шли. Но как-то неуверенно, типа «старший приказал», вот и выполняем.
Потому первым делом я наорал на питерских — что за бардак в подразделении? Кто секретарь собрания? А ну пулей, выбрать президиум, секретаря, посадить стенографировать, определить повестку и регламент, а за грудки хвататься будем по окончании.
Организационные моменты сбили разгоравшийся скандал и через пятнадцать минут собравшиеся, до сих пор красные и всклокоченные, стали способны к конструктивной работе.
— Таким образом, даже недоведенное до суда следствие, — вещал с импровизированной трибуны вернувшийся из Европы Варженевский, — переводит наших кандидатов в ранг «подследственных» и тем самым отстраняет их от выборов.
«Регионалы» поддержали его выкриками с мест.
— В качестве контрмеры, то есть противодействия, — Сергей Алексеевич внял моему шепоту, что надо излагать словами попроще, а то не все поймут, — мы предлагаем вчинить встречные иски…
— И будем ак два барана, ага, — возразил с места Ксенофонт Виноградов из «обращенных» иоаннитов. — Так по судам и стаскаемся.
— Точно, — влез я. — Вот вы, Сергей Алексеевич, знаете притчу про двух адвокатов? нет? Так слушайте. В Америке, на ихнем фронтире, где с индейцами воюют, был городок. Скотопромышленники, пастухи, железнодорожные рабочие, поп лютеранский, гробовщик да адвокат, один на весь город. И был он самым нищим и никому не нужным. А потом туда приехал второй адвокат и через год они оба были самыми богатыми жителями, а вот остальные как раз обнищали. Не знаете, почему?
Зал секунду-другую помолчал, глазами похлопал, а потом заржал, тыкая пальцами в покрасневшего Варженевского, который, впрочем, тоже начал хихикать.
— Так что, голуби мои, судиться нам не след. Вот скажите, — я обратился к Булгакову, — какие у нас непримиримые противоречия с другими партиями?
— Непримиримые разве что с черносотенцами, они нас на дух не переносят, да с революционерами-социалистами, они желают вооруженной борьбы. А с остальными во многом совпадаем.
— Вот и славно. Поэтому я предлагаю всю ситуацию перевернуть. Мы уже показали себя, с нами считаются, иначе никаких исков не было бы. А раз так, то с нами можно договариваться. И мы основу для договора предложим — программу-минимум!
Дальше я объяснил, что нужно собрать воедино все те вещи, на которых мы можем согласиться с кадетами и октябристами. И выдвинуть как общую программу на выборах, создать своего рода центристский блок. И под это дело поделить выборные округа, чтобы не друг с другом собачится, а топить тех, кто вне блока.
Юристы быстренько набросал основу: во первых, столыпинская реформа как деяние верноподданническое и показывающее нашу поддержку правительства и стремление к преобразованиям законными средствами. Во вторых, социальные гарантии — сокращение рабочего дня, страхование, пенсии, в перспективе доступные образование и медицина для всех, разрешение рабочих союзов (тут большая надежда на Зубатова). В третьих, стремление к монархии конституционной, со всеобщим избирательным правом и дальнейшей отменой ограничений по сословному, имущественному, религиозному и так далее признакам. Для будущей торговли с партнерами добавили еще десяток-другой необязательных пунктов, от которых можно будет отказаться. Переписали набело, оформили в папочки и приступили к дипломатии.
Частное совещание центристских партий прошло в традиционном месте — на квартире Ивана Ассигкритовича (вот же дал бог отчество!) Корсакова, что на Фонтанке. В прошлый раз к нему земцев набилось около сотни, а в этот нас было от силы тридцать, но зато какие имена! От кадетов — Милюков, Шингарев, Вернадский, Кокошкин, Маклаков, Львов… От октябристов — Родзянко, Милютин, Александр Столыпин, младший брат премьера, Оболенский… И это только те, про кого я хоть что-то знал.
Начали с того, что каждому пришедшему предлагали распечатку программы-минимум, дабы он мог написать против каждого пункта «согласен» или «несогласен» в специальных графах. И без такого заполненного бюллетеня в большую гостинную, где проходило совещание, не допускали. Дальше пошли те же самые бюрократические штучки — счетная комиссия, президиум, повестка, регламент… Не обошлось без приветственной речи в адрес «русского Икара», то есть героического меня, перелетевшего «Канаву». На что я дифирамбам Милюкова строго ответил, что Икар, сколь мне ведомо, с небес сверзился, а нам наоборот, в оные подняться необходимо.
С кадетами у нас было практически полное совпадения, с октябристами — поменьше, да и амбиций у Гучкова с Родзянкой было побольше. Но они довольно быстро просекли, что против блока небесников и кадетов играть будет ой как непросто и пошли на соглашение. А в качестве подслащения пилюли им обещали, что блок непременно изберет октябриста в председатели Госдумы. Там, помнится, как раз Гучков и подвизался, так что мы вообще ничего не теряли.
— Не слишком ли радикальная программа вышла? — все-таки высказал сомнения Вернадский уже по окончанию, когда некоторые участники начали расходится.
— Радикальная, Владимир Иванович, у господ социалистов, да и то, не у всех. А у нас предметная и
