Федор Вихрев - Третий фланг. Фронтовики из будущего

Тяжело нагруженные машины неторопливо разбегаются и уходят в небо, выстраиваясь в круг, ожидая, пока поднимутся все. Двадцать семь машин, полк – это не шутка. Их цель – симпатичный немецкий аэродром, на свою беду перекрывающий один из основных маршрутов подхода ударных машин советских ВВС. Зря он так разместился, ой зря. Теперь ему придется поработать мишенью для ударной группы фронта. И не только ему. Жаль, маловато самолетов и полноценный конвейер, какой они нам двадцать второго устроили, организовать не удастся, но это и не нужно – нет у них столько самолетов.

…Часовой мешком осел на землю. Снайпер мысленно усмехнулся – сделано чисто, товарищ Иванова может быть довольна учеником. Бесшумные тени стремительно скользят в предутреннем сумраке. Там, впереди – цель, «объект атаки». Какой? А вы, простите, с какой целью интересуетесь? …Длинные стволы корпусных пушек медленно ползут вверх. Сила! Большие пушки производят впечатление даже тогда, когда молчат. Точно так же сейчас задирают стволы к небесам и морские пушки из тяжелых бригад Резерва Главного Командования, установленные на железнодорожных платформах, и дивизионные гаубицы. А у минометов ствол по жизни почти вертикально. Сотня стволов на километр фронта. Много это или мало? Ну, это с какой стороны посмотреть… …Напряженная тишина над окопами. Там сейчас тесно, как в трамвае в час пик. Тысячи солдат: молодые и старые, свежепризванные и прошедшие ад летних боев, словом, разные.

…Земля вздрогнула. В этот миг морозное утро седьмого января одна тысяча девятьсот сорок второго года перестало быть просто утром. Теперь оно либо начало «победоносного наступления Красной Армии», либо «неудачной Крымско-Одесской наступательной операции». Тысячи снарядов, выброшенные в небо сгоревшим порохом, рухнули туда, где, ежась от холода и проклиная собственное невезение, сидел в окопе рядовой Ганс. Тебя сюда никто не звал, рядовой Ганс, но, так уж и быть, оставайся. Навечно.

Стальной шторм, бушующий над окопами, разламывает блиндажи, дробит мерзлую землю в мелкую крошку, ломает тело и душу. Еще бы, впервые солдаты Третьего рейха оказались под ударом равного противника.

Впрочем, не все так красиво, и до полного равенства еще ой как далеко. РККА только училась быть «непобедимой и легендарной». Учились пехотинцы, учились летчики, учились танкисты, учились артиллеристы. Несмотря на предпринятые усилия, полностью выполнить свою задачу не смогли ни артиллерия, ни авиация. И пехотинцы, пока еще не приученные давить уцелевших пулеметчиков самостоятельно, часто несли тяжелые потери. Будь это другая, оставленная реальность, год, скажем, сорок третий, и наступление бы захлебнулось. Но здесь мелкие и не очень огрехи не имели принципиального значения – измотанный вермахт остановить удар не мог. В течение суток оборона была прорвана, и в эту дыру устремились конно-механизированные группы и танковые корпуса. Остановить их оказалось некому.

С утра седьмого числа ездили к морякам – решить текущие вопросы и провентилировать тему с заводом гидроакустики. Суть в чем – деятели из Кригсмарине влепили в британский линкор «Дюк оф Йорк» («Герцог Йоркский», если по-русски) торпеду, а деятели из Королевского Флота решили – линкором больше, линкором меньше и свалили оттуда. «Герцог» тонуть отказался и спустя некоторое время был обнаружен североморцами и злодейски утащен ими к себе в логово. Возвращать кораблик бесплатно они отказались, затребовав с наглов внушительную сумму, причитающуюся за спасение. Британцы, помявшись, денежки выложили. Правда, достались они не СССР, а фирме Маркони, в обмен на лицензию по выпуску гидролокаторов, «асдиками» они вроде зовутся, и оборудование завода по их выпуску. Деталей сделки мы не знали, да и не горели желанием выяснять, но завод, представляющий по сути своей предприятие по выпуску радиодеталей, нас интересовал сильно. Их не хватает нам, не хватает радистам. Американское оборудование идет, но его недостаточно, так что с моряками поговорить нужно – вдруг есть что-нибудь нам полезное. И обязательно стрясти с них документацию – увязывать отечественные, американские и английские комплектующие – та еще работа. А делать ее придется: с международными стандартами, если я не ошибаюсь, сейчас вообще туго, а в этой области – тем более.

Разговор получился – по крайней мере, документацию обещали прислать. Ну, и на том спасибо. Народ отправился обедать, я же, из-за привычки есть два раза в день, без обеда, возился с документами. Сводка Совинформбюро работать не мешает, если там нет ничего важного. Однако сегодня… «Сегодня войска Юго-Западного и Южного фронтов прорвали оборону противника и с боями продвигаются в направлении Одессы». Однако! Когда я прибежал в столовку, туда уже кто-то приволок карту. Да-а-а, если наши не сильно соврали, то губа не дура – в котел попадает фактически вся группа армий «Юг». Вот только силенок-то хватит? Очень хочется, чтобы хватило, очень.

…Стылый ветер в украинских степях с трудом пробивает полушубки и теплые ватники, которые носят русские. Зато щегольские мундиры и шинели фельдграу он пролетает насквозь, особо и не задерживаясь – и злорадно свистит, завиваясь небольшими вихрями. Как-то незаметно почти европейская осень сменилась на русскую зиму – с ее морозами, метелями, и беспощадно-злым степным ветром и таким обманчиво-ласковым летом. Так мягко звучат українською мовою месяцы: листопад, грудень, січень – и так жестоко они отнеслись к цивилизаторам из Европи, пришедшим в очередной раз просвещать огнем и мечом… …Под тяжелыми ударами Красной Армии, огрызаясь, германские войска отходили на запад. Штабам передовых соединений еще как-то удавалось держать бразды управления в своих руках – вовремя реагировать на опасные вклинения ударных «роликов» генерала Романенко, парировать неумолимое продвижение русских пехотных частей, уже научившихся обходить опорные пункты, обкладывая их заслонами. Но вторые эшелоны и тылы – как организованная сила они на какое-то время перестали быть. Конно-механизированные группы генерала Городовикова рубили всех и вся, сея панику и смерть. Если бы у командующего ГА «Юг» фельдмаршала фон Рунштедта имелось хоть немного времени – ситуация не была бы такой катастрофической. А времени отчаянно не хватало – как большевикам в июне… …Вот побелевший от инея артиллерист, примерзший к панораме РаK.40, - ему повезло подбить из этой новейшей, только месяц назад полученной из фатерлянда пушки два русских танка. Очередной снаряд заброшен в казенник ловким заряжающим, и наводчик лихорадочно крутил штурвальчики, ловя в марку прицела еще один танк… Но шустрый броневик, выскочив из снежной круговерти совсем близко, одной очередью перечеркнул жизни расчета… …Вот ошметки тыловой колонны, растрепанной налетом кавалеристов. Остановившиеся из-за мелких поломок грузовики и тягачи стали легкой жертвой – охранение проспало выдвижение конницы и умерло бесполезно под штыками разведки. Поставленные на прямую наводку легкие пушки подожгли машины, немногочисленные танки и броневики, а карабины и пулеметы довершили дело. Оставив догорать технику, замерзать уцелевших солдат и офицеров, казаки растаяли в сумерках… …Самое страшное зрелище для пилота люфтваффе – опытного, крепкого профессионала-«эксперта», воюющего еще с испанских времен, — русские танки на трудолюбиво укатанном покрытии аэродрома. Вспахивающие его широкими гусеницами, с невыносимым для утонченного слуха лязгом, воняющие резким выхлопом солярки… и с каким-то непостижимым, исступленным восторгом яростно вминающие стремительные «фридрихи» и «эмили» в мерзлый ковыль. Чадит посреди поля ринувшийся было на взлет Bf.109 майора Лоренца, штабной «шторьх», набравший высоту, сбит одним из русских «ильюшиных», звеном проутюживших зенитки, которые оказали сопротивление танкам. Оставшихся в живых пилотов и техников сгоняют в чудом уцелевший ангар русские мотострелки… …Зеркальное отражение лета сорок первого: батарея тяжелых гаубиц sFH.18, перехваченных Т-34 в процессе сворачивания, — раздавленные тягачи и прислуга. Застывшие на откате опаленные стволы орудий, стрелявших прямой наводкой фугасными, развороченное взрывами поле, на котором осталось лениво чадить несколько невезучих танков. Пробитые осколками щиты и вспаханные орудийные дворики – заносимые снегом, мягким покрывалом скрывающим мертвых артиллеристов. Сколько раз видели эти надменные парни разметанные позиции русской артиллерии – они радовались успеху «панцеров», собирали трофеи, фотографировались рядом с орудиями противника. «Да воздастся каждому по делам его»…

Наступление на юге развивалось стремительно: сводки захлебывались информацией об очередных успехах наших войск, освобожденных городах, трофеях. Точно так же, наверное, летом увлеченно трещал доктор Геббельс, ибо боевая пропаганда одинакова во все времена и под любым флагом. Ну, да и ладно, работа у них такая.