Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах
Эйхгорн взвесил миниму на ладони… внимательно осмотрел… подумал… положил на дно гондолы… занес над ней ногу… еще подумал…
– Начинаем эксперимент, – произнес он в неработающий диктофон и с силой опустил ногу.
Эффект получился впечатляющим. Минима лопнула легко, как виноградина – и на ее месте выросла груда мелких и крупных камней… скорее крупных, чем мелких! И их оказалось больше, чем Эйхгорну казалось – намного, намного больше! Не меньше сорока килограммов!
И когда эти килограммы прибавились к весу гондолы, та стремительно пошла вниз.
Морщась от боли, Эйхгорн принялся выкидывать щебень горстями. «Высыпавшись» из минимы, несколько камней ощутимо ударили его по щиколоткам.
Ему положительно следовало вначале поэкспериментировать с этой новой техно… магией.
И он не успевал. Просто не успевал достаточно облегчить шар. Тот шел вниз все быстрее… потом вроде бы немного замедлился… Эйхгорну уже стало казаться, что он все-таки успеет… и тут сверху раздался по-настоящему жуткий хлопок.
Беда не приходит одна. Один из парящих в вышине рассу все это время с интересом наблюдал за странной формы существом, за его нелепыми движениями вверх-вниз – и вот наконец решил попробовать на вкус. Страшная когтистая лапа цапнула оболочку… и без труда ее прорвала.
Но результат испугал рассу даже сильнее, чем Эйхгорна. Те же гелиевые киты никогда так не реагировали. Из прорехи брызнула плотная струя флогистона, рассу торопливо отвернул в сторону и поднялся повыше, а воздушный шар стал снижаться еще быстрее.
Эйхгорн надел рюкзак и покрепче ухватился за стропы. Он уже не пытался выкидывать щебень – просто держался, ожидая удара. Благо аэростат снижался все же не настолько быстро, чтобы угрожать жизни.
И вот он наконец приземлился. Гондола плюхнулась и тут же вновь подскочила, качаясь под флогистоновым баллоном. Еще трижды она подпрыгивала, как резиновый мячик, а Эйхгорн трясся и стучал зубами. Он уже сделал предварительные выводы – переломы и даже серьезные травмы ему не угрожают, но вот ушибов будет вдосталь…
И менее чем через минуту Эйхгорн получил практическое подтверждение своих умозаключений. Аэростат совершил последний прыжок, гондола накренилась, и ее пассажир вывалился на землю… точнее, на ковер сплетенных корней и лиан. Не сумев удержаться, он отпустил стропы и покатился кубарем…
…И почти сразу же аэростат снова пошел кверху. Лишившись изрядной части груза, он стал заметно легче, а баллон, несмотря на прореху, потерял еще не так много флогистона.
Лежа в совершенно неестественной позе, Эйхгорну оставалось только провожать воздушный шар взглядом. Он поднес к губам диктофон и пробормотал:
– День Бумажного Горностая тысяча пятьсот четырнадцатого года. Местное время… черт его знает. Нахожусь в аномальном образовании «Алатус», ближайший крупный населенный пункт… черт его знает. Ситуация… хреновая.
Глава 52
Эйхгорн лежал неподвижно почти десять минут. Все тело ныло и болело. Двигаться не хотелось. Вообще не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.
Две добытые книги об Алатусе Эйхгорн прочел от корки до корки, но вовсе не мог поручиться, что там содержится вся необходимая информация. Гораздо вернее, что наоборот. Кто даст гарантию, что прямо сейчас из чащи за Эйхгорном не наблюдает какой-нибудь зверь?
Или разумное существо. Неизвестно еще, что хуже. Если верить «Легендам небесного континента», имнии – существа полудикие и некультурные. По описанию автора, их уровень развития примерно соответствует полинезийцам времен капитана Кука… а Эйхгорн прекрасно помнил, что стало с капитаном Куком.
Хотя в людоедстве они не замечены. По крайней мере, в книге об этом ни слова – а такую немаловажную деталь автор просто не мог опустить.
Но пока что вокруг тихо. Кажется, рухнувший и вновь улетевший аэростат распугал всю живность. Изумрудная зелень лежит сплошным ковром, не нарушается ни единым шорохом. В воздухе стоит одуряющий запах – гниющие растения пополам со спелыми плодами. Прямо над головой висят какие-то фрукты, похожие на небольшие коричневатые дыньки, усеянные выпуклостями-пуговками.
Эйхгорн поправил очки, благодаря Кого-То-Там, что те уцелели. В рюкзаке есть запасные, но хорошо, что они пока не требуются.
Поднимаясь на ноги, он ощущал каждую косточку. Болели все до единой, но ни одна – слишком сильно. Значит, переломов и серьезных травм нет – уже хорошо.
А самое главное – несмотря на небольшую аварию и потерю аэростата, он таки добрался до Алатуса. Его ноги попирают небесный континент. Это не так замечательно, как открытие целой новой вселенной, но в прыжке на Парифат особенной заслуги Эйхгорна нет. Просто удачно угодил в кротовину. Конечно, он долгие годы таковую целенаправленно разыскивал и даже изобрел прибор для их обнаружения… кстати о приборе!
Эйхгорн жадно уставился на вормолеграф – но тот ничего интересного не регистрировал. Стрелка, кажется, чуть подрагивает… или это в глазах у Эйхгорна все еще двоится? Он не был уверен полностью.
Оставив пока вормолеграф, он принялся копаться в рюкзаке. Там ничего не изменилось – вещи пережили падение лучше, чем их хозяин. Вот разве что шоколад пострадал – на него пришелся основной удар.
Но съедобность от этого не уменьшилась.
Ничего не случилось и с минимами. Эйхгорн быстро перебрал их, сложив припасы в один карман, а утяжелители – в другой. С потерей аэростата весь этот щебень и кирпич утратил нужность, но в виде миним он почти ничего не весит, так что пусть лежит себе.
Мало ли – вдруг да пригодится?
Завершив инвентаризацию, Эйхгорн задался вопросом, что делать дальше. Создавая воздушный шар, он не строил далеко идущих планов – ему просто хотелось добраться до Алатуса. Побывать на нем, увидеть собственными глазами. Какой-либо дальнейшей цели у него не было – как нет ее у альпиниста, покоряющего очередную вершину. Просто достичь определенной точки. Доказать всему миру и себе самому, что ты на это способен.
Но теперь он даже не может вернуться. Аэростат улетел, парашют остался на его борту. Средств для спуска в наличии нет.
Хотя… аэростат по-прежнему отлично виден. Он все еще парит в небе, но продолжает терять флогистон и постепенно снижается. Сложно сказать, сколько он продержится, но вряд ли дольше получаса.
После этого он будет доступен – Эйхгорн сможет его заклеить, заново наполнить флогистоном и снова подняться в воздух. Ну или хотя бы забрать из гондолы парашют и покинуть Алатус прямым путем.
Кардегарт – большой остров, около восьмисот пятидесяти километров вдоль параллели. Так что эта часть Алатуса будет находиться над сушей еще минимум пять суток. Времени вполне достаточно.
Не упуская из виду дразняще болтающийся в воздухе шар, Эйхгорн взвалил на спину рюкзак и зашагал.
Передвигаться приходилось с предельной осторожностью. Корни и ветви небесных баньянов плотно переплелись, связывая весь лес в исполинскую паутину, но отверстий оставалось достаточно. Один неверный шаг – и ухнешь в бездну. К тому же постоянные туманы – ведь снизу поднимаются облака, оседают на корнях, и водяной пар просачивается даже сквозь километровую толщу растительности.
Почти сразу же Эйхгорн понял, что без палки не обойтись. Он срезал ножом подходящую ветвь, очистил ее от сучков, слегка обстругал, и дальше скрупулезно проверял дорогу, словно шагал по болоту.
В каком-то смысле так оно и было. Тарзан или Маугли чувствовали бы себя в этих зарослях нормально, но обычному человеку приходилось куда тяжелее. Не будь у Эйхгорна опыта в экстремальном туризме, он вряд ли бы справился с такой трудной местностью.
Вокруг колыхались невесомые стебли. Всю эту растительность пропитывал флогистон, и каждый ствол, каждое небесное дерево в целом весило столько же или меньше, чем вытесняемый им объем воздуха. Хотя встречались и более тяжелые представители флоры – лозы, лианы и прочие паразиты, живущие на тех, кто составлял основу Алатуса.
Тем временем подхваченный ветрами аэростат улетал все дальше и дальше. Видимо, проделанная рассу дырка оказалась не так уж велика, и флогистон покидал оболочку не так уж быстро. Эйхгорн понял, что до заката нагнать свой шар не успеет.
К тому же ему ощутимо хотелось есть. Во рту с утра не было ни крошки. Вот внимание Эйхгорна привлек крупный, очень аппетитный на вид плод – и он невольно остановился. Эта штука напоминала спелую грушу и удивительно вкусно пахла.
Не исключено, что она несъедобная. Или вообще ядовитая. Эйхгорн бегло полистал раздел «Заоблачного бестиария», посвященный флоре, но таких фруктов там не нашел. Он повертел головой – нет, других подобных рядом не видно. Видимо, остальные уже все сорвали, этот уцелел случайно.
Рискнуть? Или все-таки ограничиться припасами в рюкзаке?
Поразмыслив, Эйхгорн принял компромиссное решение. Плод сорвать и взять с собой, но не есть. Отложить до тех пор, пока не выяснит, что это, либо изведет всю знакомую провизию. Он дернул «грушу» на себя… и едва успел отпрыгнуть!
