Александр Прозоров - Испанский поход
– Боюсь, ни одна катапульта не сможет выстрелить таким камнем.
– Эта сможет, – отмахнулся Ларин, – ты просто не видел настоящих катапульт. Короче, вели перетащить все эти камни до заката вон туда, на площадь перед главными воротами. Там же и установим катапульту.
– На площади? – еще больше округлил глаза Гирун. – Даже не на башне? Но как же она будет стрелять?
– Нормально, – объяснил Ларин, – через стену. Ей перебросить камень через нашу стену проще простого. В общем, выполняй. Когда Токсар вернется, выделишь ему столько людей, сколько потребуется. И еще, что ты там говорил про зажигательные снаряды?
Узнав, что ему предстоит биться с профессиональной армией, да еще столь малыми силами, у Ларина словно открылось второе дыхание. Одна идея сменяла другую, и все казались дерзкими, но выполнимыми. Сражение в долине нужно было, чтобы остановить марш-бросок греков, сбить с них спесь, даже если придется положить там половину людей. Но в том, что основная битва будет происходить под стенами крепости на побережье, Леха не сомневался. А здесь одним нахрапом было не взять. Греки тоже не дураки. Наверняка и осадный обоз имеется. Нужно было применить какую-нибудь военную хитрость, чтобы уничтожить врагов и остаться в живых самому.
Поэтому Леха напряг извилины, хоть и не очень любил это делать. Вдруг, посмотрев в конец прохода между пристройками, он заметил длинные узкие бочки, оставленные здесь кем-то из кельтских капитанов, которые навели его на очередную идею. Вернее, заставили вспомнить опыт из прошлой жизни.
– Я говорил про горшки, что горят еще лучше, чем греческий огонь, – сообщил с загадочным видом комендант, отвечая на вопрос, – мы тут нашли одного умельца; вернее, он прибыл с нашими кораблями из Ольвии. Грек, но сильно обиженный на соплеменников. Вот он и показал нам, как смесь изменить, чтобы горела лучше. Мои солдаты теперь своими баллистами могут поджечь кого угодно. Вон на берегу обгорелая триера лежит – их работа.
– Не Колпакидис, случайно? – насторожился Ларин.
– Нет, – ответил комендант, почесав бороду, словно пытался припомнить трудную фамилию, – Каранадис.
– Пойдем-ка побеседуем с твоим Каранадисом, – решил Ларин, – пока морпехи не прибыли. Есть у меня к нему разговор.
В подвале одного из домов на окраине, примыкавшем к арсеналу, где хранились «взрывчатые вещества», было темно и сухо. Пройдя в никем не охраняемую дверь, Ларин в сопровождении Гируна спустился по высеченным в скале ступенькам вниз, оставив пятерых охранников снаружи.
– Это здесь обосновался ваш умелец? – удивлялся Ларин, осматривая на ходу грязные стены и заваленный глиняными черепками пол.
– Да, – подтвердил комендант, – он специально попросил подыскать ему такое место, чтобы не поджечь случайно что-нибудь. У него бывает… А это у нас единственный подвал, еще от дарданов остался. Они здесь хранили еду и что-то еще. Может быть, свои сокровища. Хотя здесь, говорят, ничего не нашли, когда взяли крепость.
– Факел нам не помешал бы, – проговорил Леха, спускаясь все ниже в полумрак и никак не отреагировав на замечание о сокровищах, – еще немного и свет вообще исчезнет. Глубоко еще спускаться?
– Мы уже пришли, – заметил Гирун, – вон тлеют его свечи. Он всегда только при них работает.
Ларин посмотрел в указанную сторону и сам увидел огарки свечей на длинном столе. Они почти не давали огня, но сейчас, в этой темноте, показались ему настоящими фонарями. Глаза адмирала быстро привыкли, и он стал различать детали большого вытянутого помещения, своды которого уходили вверх и смыкались метрах в трех над головой. Место здесь действительно было какое-то странное. «Может, дарданы тут жертвы своим богам приносили? – подумал Ларин, осматриваясь. – Или подземным духам огня?»
За столом, склонившись над каким-то горшком, спиной к ним сидел невысокий бородатый человек в хитоне. За ним в стене виднелись ниши, уставленные глиняными горшками разных форм и размеров. Среди них были обычные, предназначенные для хранения жидкостей, почти круглые и даже вытянутые, напоминавшие своей формой гильзу от снаряда.
«А этот алхимик, похоже, экспериментирует с формой, – догадался Ларин, разглядывая горшки, – отлично. Похоже, у него есть такая, что мне нужна. Это сэкономит время».
– Как его зовут? – опять почему-то вполголоса поинтересовался Леха, невольно проникаясь уважением к ученому и позабыв на мгновение, что он здесь главный и может вмешиваться в любое дело.
– Он назвался Каранадисом, – напомнил комендант, – так мы его и зовем.
– Эй, – воскликнул Ларин, голос которого эхом отозвался под сводами помещения, – это ты готовишь горшки с греческим огнем? У меня к тебе дело.
Но не успел Леха сделать и пары шагов, как человек, не обращая на него никакого внимания, чиркнул камнем о камень, высекая искру, и поджег содержимое горшка. Тот вдруг заискрился и резко вспыхнул, разлетевшись на несколько частей.
«Опоздал, – пронеслось в голове у падающего на пол Ларина, когда огненные языки пламени метнулись сразу во все стороны, а черепки забарабанили по стенам, – пропал алхимик».
Но, к своему удивлению, он обнаружил грека живым и здоровым, правда под столом. Да и отыскать его удалось только по раздававшимся оттуда стонам. Такой вокруг стоял плотный дым, да и огонь еще не везде потух.
– Как же так, – сокрушался грек о потере горшка, – я же его два дня набивал, слоями. Все предусмотрел.
– Значит, не все, – оборвал его причитания Ларин, – а ну вылезай, а не то я тебя сейчас посажу на твой горшок и с удовольствием подожгу. Хочу посмотреть, умеешь ли ты летать.
Грек с недоверием уставился сначала на незнакомого Ларина, возвышавшегося над ним громадой, а затем на вынырнувшего из дыма коменданта.
– Вылезай! – повторил с поспешностью Гирун, испугавшись, что Ларин в гневе сейчас просто заколет неуклюжего умельца. Но Леха на сей раз не торопился с расправой, хотя разлетевшийся во все стороны горшок едва не лишил его головы. Он хотел сначала убедиться в том, что грек в состоянии осуществить его идею. Увиденное только утвердило его в желании. «А казнить мы его всегда успеем, – решил адмирал, – пусть поработает на благо Великой Скифии. Может, из него второй Архимед выйдет».
– Я твой новый хозяин, – коротко ввел алхимика в курс дела скифский адмирал, – если будешь думать слишком долго, я тебя казню. Понял?
Грек кивнул и вылез из-под стола.
– Откуда родом? – поинтересовался Леха, огладывая тщедушного гения от артиллерии.
– Из Одесса, – ответил тот.
– Откуда? – не поверил своим ушам Ларин и лишь мгновением позже понял, что к одесситам этот грек не имеет никакого отношения. Речь шла совсем о другом городе. [13] И Ларин уже знал о его существовании, но как-то позабыл. А тут выпал случай вспомнить.
– Ты же грек и даже не македонец, а почему нам служишь? – продолжал неожиданный допрос адмирал, которому вдруг показалась подозрительной личность этого оружейника, – ведь все греки против нас воюют.
– Я был свободным гражданином, но не смог вовремя отдать долг одному богатому торговцу, – начал свою историю Каранадис, – и меня посадили в тюрьму. А потом, когда в Одессе появился один знатный беглец из скифского устья, он выкупил меня, узнав, что я оружейник, и заставил меня отрабатывать долг.
Ларин молчал, давая греку выговориться.
– Он обращался со мной как с рабом, – продолжал Каранадис, нервно дергая руками, – а когда я попытался пожаловаться чиновникам, те высмеяли меня, сказав, что я и так уже почти раб, а Иседон столько денег заплатил за меня в казну, что может делать со мной что угодно. Даже… развлекаться, как он любит. А кроме того, он большой друг одного из хозяев нашего города.
– Как ты сказал? – не поверил своим ушам Ларин. – Иседон?
– Да, так звали того старика, – кивнул Каранадис, – и вот однажды, когда я опять отказался работать, он приказал избить меня, а потом хотел взять силой…
«Так он еще и педик, – охнул Ларин, с сожалением посмотрев на несчастного грека и ожидая грязной развязки, – нет, я его просто обязан убить».
– Но я ударил его по голове горшком и бежал, – выдохнул грек, – так что теперь в своем городе я вне закона, и за мою голову назначена награда как за беглого раба.
– Ну, слава богам, все обошлось, – выдохнул Ларин, как-то сразу подобрев к несчастному гению. – Поверь, очень скоро мы войдем в твой город победителями, и ты вернешь все свое имущество назад. А этого Иседона я, кстати, хорошо знаю. И если ты укажешь мне, где его найти, то я тебя просто озолочу.
– Всю мою семью наверняка продали в рабство, – продолжал причитать грек, но когда до его сознания дошли последние слова адмирала, он мгновенно пришел в себя.
– Конечно, укажу, – проговорил он, и в его голосе появилась радость отмщения, никак не связанная с золотом, – с большим удовольствием укажу.
