Шапка Мономаха. Часть I - Алексей Викторович Вязовский
— Не будь болваном, Карл! Мне хватило потерь под Цорндорфом. Теперь русские стали еще сильнее. Они освоили мою тактику быстрых маршей, отказались от общего каре и ловко ставят свои пушки, чтобы добиться максимальной концентрации огня. Их Румянцев хорош! Очень хорош! Не хотел бы я скрестить с ним свой клинок. А ну как наподдаст под зад Старому Фрицу!
— Невозможно, мой король!
— Еще как возможно! Но я этого не допущу. Нужно уметь ждать, Карл. Ждать нужного момента. Я сидел в засаде три года с начала русско-турецкой войны. И сделал свой выпад именно тогда, когда было нужно. И что ж в итоге? Западная Пруссия моя, как и другие польские воеводства по соседству. Полмиллиона подданных! Мощнейший резерв для армии и для бюджета без капли пролитой прусской крови. Но этого мне мало…
Словно по мановению волшебной палочки, вороны парка отозвались на сетование монарха громким карканьем. «Этого мало, этого мало», — послышалось Карлу в этих неприятных звуках.
— Ваше величество намекает на Королевский город Данциг?
— Разумеется, — кивнул Фридрих. — А еще я не забываю о своей цели — об объединении всех германских земель под моей рукой.
— Новый раздел Польши? Сомнительно. Австрийцы и французы нас съедят.
Фридрих разочарованно посмотрел на говорившего.
— Пойдем прогуляемся до беседки.
Спутники двинулись по аллее парка. Король опирался на трость.Сквозь прорехи в его одежде проглядывало нижнее белье. Карл в который раз внутренне вознегодовал от жирных пятнах на королевском мундире — Фридрих отвергал вилку, часто ел руками, и соуса капали на его наряд. Король выглядел как клякса на фоне цветущих фруктовых деревьев. Как очень опасная «клякса», как вскоре понял граф.
— Я не собираюсь договариваться ни русскими, ни с австрияками. Московитам хватит своих забот, а Вене не помешает небольшая заварушка в Червоной Руси.
— Вы хотите организовать беспорядки среди русинов?
— У тебя, Карл, иногда получается меня порадовать. Да, я желаю, чтобы русины принялись резать панов, а Австрии пришлось бы их мирить.
— Коварный план.
— Он лежит на поверхности. Сможешь догадаться, что я задумал провернуть с поляками?
Пару минут, пока фон Финкенштейн напряженно перебирал варианты, спутники шли молча.
— Нападение? — наконец разродился граф.
— Ты думаешь, что я готов наброситься на Польшу? Карл, Карл… Когда же ты научишься мыслить масштабно? Стратегически!
— Весьма сожалению, сир, что вынужден был вас огорчить.
— Посредственным умам простительно, — язвительность Фридриха не знала границ. — Про обмен ты не подумал?
— Про обмен? — изумился придворный.
— Да, да, обмен. Я предложу Варшаве обменять Данциг на Смоленск.
— Смоленск?
Если бы изумление можно было взвешивать и продавать, граф заработал бы приличную сумму.
— Что ты повторяешь все время за мной, как попугай⁈ — раздраженно воскликнул Старый Фриц. — Да, представь себе, обмен. Если трону Екатерины будет угрожать серьезная опасность, если мятежники кинуться на Петербург, тут-то и настанет момент для поляков захватить свою старую вотчину. А я им помогу. И за это получу Данциг.
— Мы вступим в войну на их стороне, — позволил предположить граф и снова попал пальцем в небо.
— Какая война, тупица? Не я ли тебе талдычил полчаса назад, что опасаюсь Румянцева⁈
— Но поддержка… У поляков нет нормальной пехоты. Они разве что могут выставить крестьян с косами. Так им Смоленск не взять.
— Поддержка бывает разной, Карл. Я наберу пять-шесть полков из поляков, проживающих на наших землях, вооружу, наскоро обучу и отправлю королю Станиславу Августу. Никто не сможет меня упрекнуть во вмешательстве.
— Потоцкий не согласится.
— Есть такие предложения, от которых отказываться нельзя. Для этого ты мне и нужен, Карл. Ты отправишься в Варшаву и сделаешь следующее….
(«заварка» ружейного ствола. Реконструкция)
Глава 12
Бывает же такое! Готовишься голову сложить, а вместо смерти в бою получаешь подарок. Да еще какой! Самого Суворова Александра Васильевича собственной персоной, захваченного казаками в украинских степях, поставили пред мои ясны очи!
Встреченный нами кавалерийский отряд оказался запорожским. Направлявшийся ко мне в Москву. А тут, нате вам, царь-батюшка лично встречает. Все удивились. Порадовались. Я и моя охрана — особенно. Даже перекрестились.
Седоусый, со свисающим ниже уха чубом, глубокий старик Калнышевский пел мне Лазаря, сетуя на горькую судьбу малоросского казачества. Нахваливал мой манифест о восстановлении вольностей низового Запорожского войска. Божился, что «круг» животы положит за мое святое дело.
Веры ему — ни на грош. Петр Иванович — из богатеев, как и прочие запорожские старшины. В колиивщину отметился преследованием гайдамаков. Не раз вступал в конфликт с казачьей голытьбой. Что он позабыл у моего престола? Или понял, что сочтены дни Запорожской Сечи. Или нацелился сцапать меня и выдать Катьке. По тем же лекалам, по которым действовало бы яицкое старшинство в истории с Пугачевым, если бы не случился мой перенос.
— Не расслабляемся! — шепнул я украдкой Никитину и не угадал.
Кошевой атаман отвел меня в сторонку, когда утихли первые восторги от встречи, когда малороссы, щеголявшие оселедцами и широченными штанами, смешались с моими людьми. Шаровары у них, конечно, знатные. Поставь такого казачину на корме лодки да прикажи руками развести в стороны брючины — полетит такая посудина как чайка над Днепром!
— Привет тебе, Петр Федорович, от эфенди Оззакана!
Ха! Ну сразу все встало на свои места! Запорожцы всегда вели свою собственную игру: и вашим, и нашим — всем спляшем. Что Мазепа, что последние события, когда Сечь пропустила татарского хана, бросившегося пять лет назад на Елисаветградскую крепость, да зубы обломавшего. Самостийники! Вас, ребята, ждет сюрприз — вольность украинского казачества в мои планы никак не вписывается.
— Что хотел турок?
— Просил передать свое восхищение. И надежду, что вы подарите Счастливому Порогу несколько месяцев, чтобы устранить возникшие недоразумения.
Понятно.На Крым нацелились, басурмане. Вот неймется им! Хотят отыграть назад условия мирного договора, который лишь вырабатывается в ходе нудных переговоров. Нужно срочно придумать, как уведомить… собственно, вариантов, кроме Румянцева у меня и нет. Или есть? Я задумчиво посмотрел на кибитку.
— Я услышал! — хмуро кивнул в ответ и пошел знакомится с Суворовым, сидевшего в крытом возке с открытой для проветривания дверью.
Генерал ожидаемо оказался невысок ростом, щупл, в простом дорожном мундире, запыленном и помятом. Лицо изборождено морщинами, но глаза… Глаза живые, острые, пронзительные.
