Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
- Ладно…
Кстати, мысль о зайце мне понравилась. Я всё же взял его с собой. Маленький, с ладонь. Понятно, что не протащу на корабль, но кто проверит после приземления? Алла подкинула здравую идею.
Наверно, ещё час или два болтали о чепухе. За три дня до всемирно-исторического события? Да и хрен на него. Если бы думал только о полёте, свихнулся бы. Любимая женщина и спокойная семейная обстановка позволяют удержать душевное равновесие даже перед столь экстремальным испытанием.
Прав был Каманин, предпочитая при наборе в отряд женатых кандидатов. Или всё же не прав? Не могу решить.
Глава 14
14
Я трижды присутствовал при запуске ракеты-носителя «Союз» и каждый раз думал, что могу любоваться этим зрелищем неограниченное число раз. В США иначе, там с самого начала программы «Меркури-Редстоун» время пусков всем известно заранее, космодром на мысе Канаверал гораздо ближе к обжитым местам, чем Байконур, да и зрителей допускают слишком близко, в случае взрыва ракеты-носителя на небольшой высоте их элементарно побьёт обломками. Американское счастье, что «Челленджер» рухнул в море, иначе мало бы не показалось никому.
«Семёрка» с кораблём «Восток-1» значительно короче «Союза», но разница была бы заметна, поставь их рядом. Моя ракета с поэтическим названием «восемь-ка-семьдесят два-ка» ростом примерно с двенадцатиэтажный дом, сооружениями такой высоты никого не удивить в Москве шестьдесят первого года. Но когда вышли из автобуса, при виде её я не мог сдержать волнения и даже, признаюсь, лёгкой дрожи.
Предрассветные сумерки. Ракета смотрится тёмной, особенно головная часть, и даже несколько зловещей, если вспомнить её первоначальное назначение в качестве баллистической межконтинентальной. Марево от испаряющегося жидкого кислорода придало ей киношную таинственность.
Я мог ни во что не вмешиваться, надеясь, что всё закончится как в известной версии истории, когда Гагарин, имея превосходные шансы погибнуть из-за множества неисправностей и недоработок, тем не менее, выжил. Но, вжившись в его образ и характер, не мог смолчать, и мой «Восток-1» в мелочах отличается, что заставляет лишний раз нервничать: не навредили ли кораблю улучшения.
Доработано отделение приборного отсека. Введены дополнительные функции ручного управления. Выброшена вся колченогая система обработки воздуха, зато добавлен дополнительный баллон. В общем, мы свернули с опробованного пути в чащу неизведанного.
На шлеме моего скафандра не было от руки намалёванных букв СССР, я заранее подсуетился, чтоб на рукаве выше локтя красовался серпасто-молоткастый красный государственный флаг, специально обратил на это особое внимание. У американцев даже на форме обычных лётчиков непременно пришит красно-синий полосатый матрац с белыми звёздами, почему мы стесняемся? Или меньше гордимся нашими государственными символами?
В остальном, если записать видео с того и с моего гагаринского старта, вряд ли удастся найти много отличий. Те же провожающие, включая Королёва и Каманина, то же выражение лица Титова, одетого в аналогичный скафандр: а вдруг всё-таки мне доверят лететь, довольно равнодушный внешне Нелюбов в обычной повседневке. Пардон за подробность, я расстегнул скафандр и на дорожку брызнул на колесо автобуса, потом восстановил уплотнение, надел и перчатки. Не пил полсуток перед стартом, жажду утолю на орбите. Да, знаю, рождаю примету: перед полётом задрать лапку у колеса – на счастье. Другие традиции появятся позже, например, смотреть «Белое солнце пустыни», пока что этот фильм вообще не снят. Космонавты – крайне суеверные люди, как все в опасной профессии. Если разойдётся про игрушечного зайца, каждый попытается протащить сувенир на борт.
Вроде бы закончили. Каманин стукнул по плечу, и я поплётся к лифту. К славе, смерти, бессмертию… Понятия не имею, голова была занята текущими проблемами.
Меня отрезали от земной атмосферы в самый последний момент, осталось времени только, чтоб завернуть люк, удалось лишь с второй попытки, проверить герметичность и персоналу покинуть стартовую, пока не началось отведение мачт. Часа два провёл лёжа до старта, Каманин и Королёв пытались меня отвлечь и развлечь, я их тоже.
Ничего. Шепард, говорят, лежал (или будет лежать в этом мире) во много раз больше, обделавшись в скафандр.
Что там пел настоящий Гагарин? Вроде бы «Ландыши». Я их не помнил. Но петь надо было, демонстрируя ровное состояние духа. В эфир, пусть не в лучшем исполнении да искажённая помехами, понеслась горячо любимая песня «Отпусти тормоза, и земля на мгновенье замрёт», пусть простит меня Олег Неменок, которому предстоит сочинить и спеть её гораздо позже.
Мой вокал не отвлёк персонал от серьёзных дел, возможно, у кого-то вызвал улыбку. Королёв отругал невидимого мне инженера словом «мерзавец» за слишком навязчивую проверку связи. И, наконец:
Ключ на старт.
Продувка.
Дренаж.
Отошла кабель-мачта.
Зажигание.
Подъём!
Ракета задрожала. Я прокричал «поехали!». Потом будут считать, что экспромтом, хоть реплика отрепетирована, как у Армстронга на Луне «маленький шаг для человека» и так далее.
Признаюсь, на тренажёрах нас готовили к худшему, создавая «запас прочности». Сражаясь со слоником, наступившем на грудь, я не ограничивался репликами в духе «полёт нормальный», «самочувствие нормальное», а пробовал вслух сравнивать с ощущениями, испытанными на земле. Конечно, они отличались. На центрифуге не трясло, а на виброустановке не плющило от перегрузки. Говорить было очень трудно, кроме того, старался не пропустить миг, когда должно обрезать тягу третьей ступени.
Как только отошли четыре боковых ускорителя, перегрузка отпустила и вибрации стали меньше. Никто ещё на Земле не придумал ракетный двигатель исполинской мощности, батарея из движков, что у нас, что у конкурентов, поёт хором, и малейшая неслаженность в таком хоре и создаёт проблемы, каждая камера сгорания норовит генерировать колебания в несколько десятков герц частотой.
- Кедр, я – Заря. Самочувствие нормальное. Время до отделения от третьей ступени вышло!
- Заря, я – Кедр. Дублировать команду в ручном режиме.
Это то, чего не было в известной ранее версии «Востока». Я протянул руку и перещёлкнул тумблёр. Индейская хижина – фигвам называется. Тяга не исчезла. Значит, неисправность не в системе управления, а в исполнительном механизме на самом двигателе. И он забросит меня, спасибо, дорогой, куда выше желаемой орбиты. Настоящего Гагарина, похоже, об этой проблеме не ставили в известность, не торопились расстраивать. Я проявил инициативу, но ничего не изменилось. Наконец, наступила невесомость. То есть сработал какой-то таймер или просто выработалось топливо.
- Кедр, я Заря. Самочувствие нормальное, все системы работают штатно. Третья ступень отошла позже назначенного времени. Предполагаю, нахожусь на высоте выше расчётной.
Искажения не позволили оценить, насколько взволнован Королёв. Он только пообещал, что
