Неправильный боец РККА Забабашкин - Максим Арх
Из лесопосадки мы выбежали через четыре минуты.
— Разбиться! Рассредоточиться! Вперёд! — стал тут же командовать Рябцев.
Не встречая никакого сопротивления, наши воины совершили последний бросок через небольшой луг и стали штурмовыми группами по десять человек втягиваться в город.
Ну а я, увидев, что в этой части плана моя миссия выполнена, забрался на холм и посмотрел назад на дорогу.
Там уже шёл бой. Немцы, получив первый отпор, остановились. Было очевидно, что сейчас они пытаются понять ситуацию и перегруппировываются.
— Ну что, товарищ лейтенант, вас я, как и обещал, довёл. Дальше вы пока сами. Ну а я займусь немецкой ротой, а как решу проблему, то вас нагоню.
Тот кивнул, пожелал мне удачи, пожал руку и в сопровождении бойцов побежал по улице вперёд. Я же, оставшись вдвоём с Садовским, стал прикидывать, откуда удобней мне будет вести огонь по врагам.
Вначале хотел было открыть стрельбу прямо отсюда — с края холма. С этой точки я мог поражать противника огнём с фланга и частично с тыла. Однако, расположившись здесь, противоположная от меня часть дороги и кювет будут для моих пуль недоступны. Кроме этого, одиночный огонь от выстрелов меня довольно быстро демаскирует. Противник укроется и мне придётся перемещаться на другое место. А это лишнее потраченное время. Исходя из этого, мне нужна была более выгодная позиция. И я её почти сразу же обнаружил. Это было небольшое трёхэтажное здание, которое стояло чуть в глубине от передовой, в крайней линии домов. И хотя находилось оно не на самой окраине, но было самым высоким среди стоящих рядом строений, и с него будет прекрасно видно всю местность вплоть до Троекуровска.
Без слов, одним движением ствола винтовки, показал на дом своему помощнику и приказал следовать за мной. Тот поправил висевший на спине вещмешок, доверху набитый винтовочными патронами, и согласно кивнул.
Стараясь не шуметь, поднялись на чердак. Из чердачного окна, что выходило на западную сторону, вся дорога была прекрасно видна. И дорога, и техника, и немецкие пехотинцы, которые перебежками уже шли в атаку, стараясь своей массой смять наш малочисленный отряд.
— Ребята, помощь уже близка, — найдя первую подходящую цель, прошептал я и, дав команду Садовскому не медлить с передачей новых обойм, приступил к уничтожению роты противника.
Глава 18
Огненный мешок
И начал я это уничтожение с самых отстающих, то есть тех солдат противника, кто был ближе всего ко мне. Данная тактика была выбрана из расчёта на то, что те, кто ушёл вперёд, в темноте не сразу заметят смерть своих товарищей, что идут позади. Следовательно, и паники они раньше времени не поднимут. А именно панику в рядах солдат врага я и не хотел допускать.
«А то, понимаешь, запаникуют, разбегутся кто куда, по полям и весям, запрячутся под днища стоящих там танков и броневиков, и выковыривай их потом. Уйму времени придётся на это тратить. Ну, а так, идут они себе вперёд и идут, пока их камрады отправляются с нашей Земли прямиком в ад. А всё потому, что ночь, и вокруг почти ничего не видно. А когда увидят и услышат, когда поймут, то уже поздно будет».
— Спина. Спина. Затылок. Грудь. Затылок, — бурчал я себе под нос, отстреливая обойму, а потом протягивал руку за новой.
Садовский не зевал, сразу вручал мне очередные пять патронов, и я, зарядив винтовку, вновь приступал к работе, негромко озвучивая те места, в которые попадала моя пуля, вслух.
— Затылок. Затылок. Шея. Спина. Затылок, — продолжал бубнить я.
Тут нужно сказать, что немецких солдат я старался прикончить с первого выстрела. И, разумеется, для подобной тактики, необходимо было стрелять в голову. Но проблема была в том, что не менее чем на половине пехотинцев врага были надеты каски. Расстояние до противника было довольно большое, и пуля на излёте не всегда могла пробить данное металлическое изделие. Поэтому тем, на ком были каски, я стрелял в спину, грудь или шею. Ну а те, кто был в кепи или вообще без головного убора, ловили мои пули своими черепными коробками.
Ввиду того, что занимаемая нами позиция была в той стороне города, которую наши войска уже освободили, никто из немцев, кто остался в живых, находясь на восточной окраине Новска, внимания на нас не обращал и не беспокоил.
Стреляет кто-то и стреляет себе. Немцы уже знали, что в городе идёт бой, а потому стрельба ни для кого сюрпризом не была. Тем более, что огонь я вёл в сторону города, занятого советскими войсками.
И я, разумеется, был этому несказанно рад, опустошая одну обойму за другой.
Всё уничтожение роты противника заняло не много времени. Уже после третьей минуты отстрела, живых и двигающихся целей стало вначале мало, потом очень мало, а потом они и вовсе закончились.
Посмотрел на наручные часы и зафиксировал время.
— Четыре минуты и роты нет. Неплохо.
Ещё минут пять я стрелял по одиночным целям, которые либо были ранены, либо решили вновь попытать счастье и отступить.
Однако шанса уцелеть я им не давал. Как только из-за укрытий показывалась какая-то часть силуэта, я сразу же посылал в неё пулю.
Вновь сфокусировал взгляд и ещё раз внимательно осмотрел территорию, по которой работал. Увиденное меня порадовало. Никаких шевелений или движения в тех местах не было. И это означало, что вопрос с немецким наступлением на этом театре военных действий, полностью закрыт.
Увидел, что наш усиленный взвод начал аккуратно продвигаться вперёд.
— Отлично! Значит, стрельбу прекращаю. Дальше наши уж как-нибудь сами разберутся. А то, не дай Бог, ещё случайно своих положу, — прокомментировал увиденное я и, повернувшись к Садовскому, сказал: — Пошли к зданию напротив, посмотрим оттуда на эту окраину города, а то с этой точки мы ничего не увидим.
