Лихие. Бригадир - Алексей Викторович Вязовский
— У тебя пробито легкое! — снова встряхнул я его. — Это не приговор! Если все расскажешь, мы тебя у Склифа выбросим. Еще потопчешь землю. Сколько вас? Остальные где?
— Все тут, — тихо прохрипел троицкий, зажимая рукой грудь. — Дома сявки остались, пацанва. Бугор наш в первой машине ехал…
— От души! — вежливо сказал я и разрядил пистолет ему в голову. Вот блин! Ведь хотел же отвыкать от фени. Да что же она прет из меня, проклятая!
— Куда их всех? — спросил Карась, который тщетно пытался раскурить сигарету. У него из пальцев падала уже третья, и он бросил это неблагодарное дело. Афган, не Афган, а ручки-то дрожат. Там по духам стрелять сильно легче было, чем по этим славянским лицам. Эх, сколько же парней в землю ляжет еще… А ведь могли бы семьи завести, детишек нарожать!
— В кусты, — скомандовал я. — Обшмонать сначала, потом в кусты. Тачки забираем, потом за телами вернемся.
— Серый! — непонимающе посмотрели на меня пацаны. — Тачки же в крови все и в дырках.
— Да, херню сморозил, — честно признался я. — На нервяке весь.
— Предлагаю так все оставить, — высказался Китаец. — В руки им вложим наши стволы, а их заберем себе. Надо только разбросать тела покрасивее. А наши колеса и шузы спалить потом. Их по протектору опознают мигом.
Мы начали протирать пальчики на пистолетах.
— Димон! — я смотрел на товарища со все возрастающим уважением. — Ты помнишь, я говорил, что ты придурок? Так вот! Я в тебе сильно ошибался, братан! Нормальный эксперт все равно разберется, что это лажа, но все лучше, чем на наш пруд полный самосвал жмуров везти. Гирь не напасешься. Грузим Штыря и погнали в Лобню! Я, кажется, знаю, как ему помочь! Но сейчас мне нужен телефон!
— Братва! — закричал Китаец, который полез в багажник расстрелянной девятки. — Ты сказал, что если ствол поднимем, мой будет! Весло! Я с таким служил!
— Патроны есть? — спросил я, разглядывая счастливого Димона с Калашом калибра 7,62. Нам такое весло сильно пригодится.
— Три рожка! — кивнул Китаец.
— Тогда шмонаем всех по-быстрому и погнали!
Глава 16
— Ты, Сережа, совсем охренел? Ты чего в дом притащил? — прошипела Зойка, когда ко мне в комнату занесли и хотели уже положить на софу Штыря с простреленной ногой.
— Стоять! — скомандовала Зойка братве. — Клеенку постелю, изгваздаете же все! Вот ведь бестолочи! Прибила бы! Ты, Пахом, совсем дурак? О матери подумал? У нее же сердце больное!
— Ты сделала, что я просил? — я попытался проигнорировать ее гнев. — Если да, то шуба твоя. Нутрия, в пол. Весь город усрется от зависти. Я же тебе обещал, когда звонил.
— Да не плети! — посмотрела она на меня удивленно. — Какая еще шуба?
— В пол! — сунул я в ее руку толстую котлету денег, поднятых на разбойниках из Троицка. — Решай сама. Хочешь шубу, хочешь видак, хочешь, золота купи себе. Я тебе очень благодарен, солнце.
— Пал Семеныч скоро придет, — Зойка ошалело смотрела на деньги в руке и не могла поверить своему счастью. Витька ее получал рублей восемьсот, и она четыреста от силы со всеми переработками. И этого едва хватало на еду. Еще год назад это были космические деньги, а сейчас…
— Нормальный лепила? — спросил я.
— Он лучший хирург в городе! — горячо воскликнула она и даже порозовела немного.
— И он без разговоров согласился со смены уйти? — удивленно взглянул я на нее.
— Сказала, что двоюродный брат с плохой компанией спутался, — вызывающе посмотрела на меня Зойка. — Тебе не все равно?
Наш разговор прервал требовательный звонок в дверь, и Зойка метнулась открыть.
— Павел Семенович, спасибо, что пришли! Вы так выручили!
— Да ладно, Зоечка, — услышал я, — как я тебе откажу!
Вот ведь сучка! — с веселым удивлением подумал я. Витька скоро в дверь не пройдет, рога не пролезут.
— Где наш больной?
— Вот он! — Зойка открыла дверь, пропуская вперед благообразного мужчину лет сорока в очках и с железным биксом в руке.
— Что с ним? — спросил врач, надевая перчатки и обрабатывая их резко пахнущей жидкостью. Спирт, не иначе.
— Пулевое, — коротко сказал я. — Артерия задета. Кровь алая, и толчками била.
— Тогда молодцы, что жгут наложили, молодые люди, — величественно кивнул доктор своей стильной эспаньолкой. — Кстати, я не хочу знать обстоятельств получения этой раны. Я о ней обязан в милицию доложить.
— Два куска, — ответил я. — И никто никуда не звонит.
— Пока не могу обещать, — поморщился врач. — Если он попадет в стационар, это регистратура сделает. Там же медсестры, санитарки… Такое не спрятать, и всех не заставишь замолчать. Штанину режьте! Зоя Михална, проассистируйте мне, пожалуйста.
— Да, Павел Семенович, — кротко сказала Зойка, глядя на врача обожающими глазами.
— И дайте больше света!
Из комнаты пацанов принесли настольную лампу и направили ее на ногу Штыря. Я кивнул парням, чтобы они не отсвечивали и отошли в сторонку. Незачем напрягать доктора. Ему сейчас за скальпель браться.
— Сначала промоем область раны, — бурчал себе под нос эскулап, когда штанину ниже колена отрезали вовсе и бросили в ведро.
Зойка протерла голень, убрав следы крови, и только ранка меньше ногтя мизинца говорила о том, что Штырь таки чуть-чуть не помер. Странно, она же крошечная такая.
— Прелестно! Прелестно! — напевал себе под нос врач. — Люблю сквозные ранения. Не нужно под рентгеном руки жечь.
— А разве пулю нельзя вытащить, нащупав в ране? — не удержался я, а врач посмотрел на меня уничтожающим взглядом.
— Конечно же, нет! — возмущенно сказал доктор. — Раневой канал пульсирует и закрывается. Пулю вынимают, продвигая инструмент под потоком рентгеновских лучей, а врач при этом хватает очень приличную дозу облучения. Вы кино пересмотрели, молодой человек? Тогда я вас разочарую, это совсем не так работает. Шприц!
Он обколол рану новокаином и рассек ее вдоль.
— Зажим! Еще зажим! Еще! Вязать! Ждем!
Он перевязал
