Паутина влияния - Андрей Валерьевич Степанов

— Нет.

— Тогда объясни, чего ты здесь забыл?

— Я считаю, что мне повезло. И не хочу, чтобы везение было основным победным фактором.

— Те знания, которые тебе помогут, за пять дней не получить, — лицо Анатолия смягчилось. — А то, что можно дать, ты наверняка и сам знаешь.

— Вряд ли. У меня за плечами разве что секция по боксу.

— Так ты расскажешь правду о себе?

— Видите ли, у меня такой странный статус здесь, что лучше о себе не распространяться, — я накинул обратно пальто, как только вышел жар после схватки. Предлагаю не терять времени.

Глава 22. Полезных навыков много не бывает

Анатолий провел ладонью по подстриженной седой бородке и взглянул на меня уже по-другому. Явно оценивая не как временное пушечное мясо, а как кого-то уровнем повыше.

— Мне так и следует обращаться к вам по полному имени? — уточнил я.

— А что тебе не нравится? — от неожиданности вояка изменился в лице и как будто бы подобрел.

— Не знаю. Как-то звучит... куцо. Либо отчество, либо отчество и звание. Я же не могу называть вас «дядя Толя».

— Вот уж нет, — под седыми усами губы его растянулись в улыбке. — Никаких дядь, дядей, дядьев — чего я только тут не наслушался. Знаешь, какие нахальные сопляки сейчас бывают?

— Еще бы, — я вспомнил Мишу, который называл себя Майклом. Парнишка приезжал на лето к родне в поселок, где я жил, и представлял собой жуткий контраст современного сленга с нормальной речью остальных людей. — Надеюсь, вы не подумали, что я такой же, как они?

— Есть в тебе что-то такое... — он задумался. — Нет, не как ты рассказывал, я не вижу особой разницы между людьми, которые убивали, и которые — нет. Иногда на других жизнь оставляет такой сильный отпечаток, что аж в глаза бросается. Так что ты...?

— Я бы не хотел об этом, — ответил я, — Анатолий, поймите...

— Давай пройдемся, — предложил он, по-отечески мягко.

— Хорошо, — кивнул я и продолжил начатую фразу: — я не знаю, как вам ответить. Все, что со мной происходило — это непривычно. Ненормально с точки зрения простого человека.

— Вот мы и добрались до отпечатка, который наложила на тебя жизнь, — философски заметил Анатолий. — Сейчас тебе это кажется непривычно. Но когда ты делал то, о чем так не хочешь говорить, ты чувствовал, что сделал что-то непоправимое?

— Нет, — признался я. — И мне кажется, что ни разу. Почти всегда это была самозащита.

— Вероятно, у тебя имелась возможность даже пощадить кого-то? — продолжил свой расспрос Анатолий.

— Была, — неуверенно ответил я, потому что не сразу вспомнил про помощника графа Апраксина. — Я ей воспользовался. Но он все равно умер. Так что вряд ли это говорит о моем милосердии.

— Милосердие — странная вещь. Иной раз оставишь в живых человека, а через год он тебя захочет убить. Особенно, когда речь идет о родственниках, — хмыкнув, добавил Анатолий. — Не хочешь продолжить?

— А что тут продолжать? — уточнил я.

— Например, раз ты не испытываешь сожаления о случившемся, то мне интересно, как это происходит. Знаешь, полезных навыков много не бывает, — он указал ладонью на стол по правую сторону от меня.

Щит, сколоченный из грубых досок, расположился на толстых, поставленных стоймя бревнах. Поверх него, словно в противоположность самой конструкции, идеально ровными рядами было разложено оружие. К моему приезду явно подготовились.

— А если бы ваши ребята меня выкинули?

— Тогда это стало бы большим разочарованием для меня. А для Трубецкого тем более. Признаюсь, он сказал мне чуть больше, поэтому я организовал небольшую проверку. Тест низшего уровня сложности, поскольку опасался за твою ногу. Теперь посмотри на все это и скажи мне, что ты уже видел и чем пользовался.

— Стоп. Насколько больше сказал Трубецкой?

— Что оружие ты впервые в руки взял в августе этого года, проткнул первого насквозь и далее предпочитал исключительно огнестрельное оружие. Думаю, в этом нет ничего лишнего и того, что ты хотел бы от меня скрыть. Например, этот нижегородский говор. Ты ведь не местный?

— Это снова проверка? Если так, то отказываюсь отвечать на вопросы личного характера.

— Но-но-но! — притворно возмутился Анатолий. — Господин барон корчит из себя обиженного!

— Ладно, — смягчился я. — Вы не угадали, я местный. И родители мои тоже отсюда. Так что намек относительно нижегородского говора я не понял.

— Пускай, — отмахнулся старый вояка. — Давай-ка лучше к делу.

Я осмотрел импровизированный стол. Нашел «стрелец», «туляк», которые имели узнаваемые формы, «коротыш» почему-то лежал отдельно. Но было еще несколько пистолетов, которые мне еще не встречались. И это только в поле моего зрения — дальше я мельком захватил взглядом автоматическое оружие и что-то посерьезнее, но все это загородил Анатолий.

Тогда я указал на знакомые мне виды, на что вояка предложил мне опробовать, к примеру, «стрельца». Магазины, уже заполненные патронами, в обилии лежали на ближней стороне стола.

Привычным движением я зарядил «стрелец», потянул затвор, убедился, что патрон встал на место и посмотрел на Анатолия:

— А предохранитель? — спросил он.

— Команды стрелять еще не было, — отозвался я, и старый вояка снова довольно улыбнулся.

— Еще мне сообщили, что ты не бывал на армейских сборах, хотя учился на первом курсе университета — и раз ты сказал, что местный, да с учетом титула, вероятнее всего, посещал Императорский Университет. Но знаешь такие вещи.

— Это же нормы безопасности, — ответил я вместо того, чтобы сказать про телеканал «Дискавери».

— Теоретик, значит. Тогда мишень впереди, — Анатолий указал на ростовую фигуру, выпиленную из листа фанеры или чего-то наподобие, метрах в тридцати от меня, прямо на полигоне.

Я щелкнул предохранителем, взял пистолет в одну руку и...

— Ты дуэлянт, что ли? — вот теперь вояка заговорил с нетерпением. — Почему одной рукой? Двумя держи, так ствол уведет в сторону меньше, после первого выстрела прицелиться сможешь быстрее. Опусти. Так, предохранитель, ага. Взял обеими руками, поднимай... Да пока ты целишься, я успею снять сапог и расчекрыжить им твою барскую физиономию. Не надо прямых