Деньги пахнут кровью - Алексей Шумилов
– Ага, – расплылся в широкой улыбке бывший домушник, – девка фигуристая. Но слаба на передок. Перед любым красивым мужиком задом вертит. Её уже треть деревни поимела. Но в основном те мужики, которые неплохо сохранились и бабки за душой имеют. Алкашей в дырявых штанах она к себе не подпустит.
– Отлично, – усмехаюсь, обводя довольным взглядом напряжённо слушающих ребят. – Теперь я расскажу, что мы с вами сделаем.
Глава 17
Ивану Петровичу было плохо. Сильно сушило горло, голова разрывалась от приступов острой мигрени, а руки тряслись, как у припадочного. Вчера вечером, в четверг, со стороны леса к нему украдкой прокрался Валерий Степанович, бережно сжимая в мозолистых руках трёхлитровую банку самогона, и предложил «бахнуть» в честь международного дня электросвязи, пока их не спалила его жёнушка, ласково называемая «старой каргой».
Петрович расплылся в довольной улыбке и притащил закуски: с пяток яблок, пучок зелени и пару заплесневелых сосисок. Они весело чокнулись гранёными стаканами, наполненными белёсой мутноватой жидкостью, и молодецки, залпом опрокинули их.
Последующие события запечатлелись в его памяти короткими отрывками. Иван смутно помнил, как Валерий тряс его за грудки, что-то вопя и брызжа слюнями в лицо. Как он с топором в руках гонялся за визжащим, словно испуганный поросёнок, Степановичем. Как потом обнимал колени товарища в порыве пьяного раскаяния, заливаясь горючими слезами и покрывая рваные штанины с засохшими пятнами грязи слюнявыми поцелуями. Растроганный друг нежно трепал грубой мозолистой ладонью шишковатую лысину Петровича, кое-где ощетинившуюся редкими кустиками седых волос. Одновременно умилившийся собутыльник ласково щерился окровавленным ртом с сияющим свежим провалом между редких жёлто-серых зубов.
Пробуждение после пьянки было кошмарным. Ивана Петровича разбудил острый предмет, настойчиво скребущий по заросшему щетиной подбородку.
Открыв глаза, старый алкаш осознал, что он почему-то лежит в сарае с садовым инвентарём. Затем пенсионер увидел прямо перед лицом огромный чёрный ноготь на большом запылённом пальце, нагло вылезший сквозь прореху дырявого носка.
Пока немного охреневший Петрович недоумённо рассматривал ступню друга, спящий Степаныч в очередной раз дёрнул ногой, воткнув своё оружие в лицо собутыльника. Похожий на кривую турецкую саблю ноготь вонзился в щёку старого алкаша и проехался по ней, оставляя кровавую царапину.
Негодующий вопль Петровича снёс петуха с забора, заставил Полкана жалобно заскулить и забиться в будку и вызвал непроизвольное мочеиспускание у моментально проснувшегося и до смерти перепугавшегося Степаныча.
Сидящий на земле, матерящийся и озабоченно стирающий кровь с лица Иван не сразу понял, почему резко намокли брюки, а в нос кроме привычного аромата нестиранных носков ударил едкий, выбивающий слёзы запах аммиака. И только опустив глаза, увидел расплывающуюся желтоватую лужицу у штанов. Ещё не до конца осознав произошедшее, старый алкаш перевел обалдевший взгляд на смущённо потупившегося Валерия.
Крики и вопли Петровича и Степаныча согнали к дому пенсионера всех соседей. Петрович яростно махал топором, стремясь сблизиться и поразить противника мощным ударом обуха. Степанович грамотно отбивался граблями, не подпуская разъярённого противника к себе.
Соседи отняли у гладиаторов оружие и развели по домам. Спустя три часа ополоснувшийся в тазике, переодевшийся в чёрную футболку и ватные штаны и налепивший пластырь на поцарапанную рожу Петрович нервно мялся во дворе. Похмелье адской болью разрывало голову и сушило горло, требуя живительной дозы спиртного. Но денег для похода в магазин к Верке у него не было.
«Можно было бы в долг пузырь попросить, но я ещё за прошлые две бутылки не рассчитался», – озадаченно поскрёб заскорузлой пятернёй затылок старый алкоголик.
Мозг пытался найти решение этой проблемы, но ничего путёвого в голову не приходило. Горестно вздохнув, старик вернулся в дом выпить очередную пару кружек воды.
Громкий стук в дверь и злобный лай Полкана заставили деда оторваться от живительной влаги.
– Кого ещё там черти принесли, – пробурчал Петрович, направляясь к высокому, в человеческий рост забору.
Прикрикнул на продолжавшего заливаться истеричным лаем кобеля, скинул защёлку с калитки и со скрипом отворил дверку. И чуть не сел прямо в пыль, изумлённо вытаращив глаза. Перед ним стоял пластиковый ящик, на четверть заполненный водкой.
«Здравствуй, белая горячка. Звездец, допился, млять…» – Петровича затрясло.
Он закрыл глаза и с силой протёр их кулаками, а потом опять открыл. Водка никуда не делась. Пенсионер, не веря своему счастью, осторожно дотронулся до ближайшей бутылки, ощутив пальцами прохладу стекла.
«Она настоящая!» – По небритой щеке Ивана Петровича потекла счастливая слеза. Расчувствовавшись, старик приник губами к стеклу с вожделением старого ловеласа, слюнявящего молодую любовницу.
Чуть придя в себя, пенсионер заметил бумажку, вставленную между бутылками. Дрожащими руками взял и развернул листок.
«Прости, братан, это тебе», – прочитал, шевеля губами, крупные печатные буквы.
«Степаныч, шельма, извиниться решил», – умилился Петрович.
«Но откуда у старого козла деньги? Ему-то и на „Приму“ не всегда хватает», – всплыла в голове настораживающая мысль.
«Да какая, на хрен, разница? Извинился, и ладно», – отогнал сомнения предвкушающий опохмел Иван.
Он подхватил ящик и с энтузиазмом потащил его в дом. Захлопнувшаяся дверь отсекла довольного Петровича от окружающего мира. Раскупоривший бутылку и жадно глотающий прямо из горла живительный эликсир алкоголик не обращал внимания на лай Полкана и не видел, как над забором появилось лицо молодого человека, сосредоточенно осматривавшего придомовую территорию. Заметив злобно рычавшую собаку, он метко кинул ей пару кружков аппетитной розовой колбасы. Вечно голодный Полкан, которого «заботливый» хозяин периодически забывал покормить, сожрал еду за считаные секунды, а через несколько минут уже мирно спал, наполовину высунувшись из своей будки.
* * *
Верка скучала. Посетителей сегодня было мало. Закадычная подруга Наташка, ежедневно бегавшая поболтать в магазин, уехала на неделю к своему парню в Ленинград. Серафима Павловна, ходячий выпуск самых скандальных сельских новостей, сегодня за хлебом не пришла. Валера, сын председателя колхоза, регулярно приезжавший перепихнуться по-быстрому, удрал в Москву, поступать в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Прочие любовники и ухажёры тоже были заняты своими делами.
Через часик-полтора, как всегда, забежит Коля, но Верке он уже немного надоел. Возрастного и наглого Овчинникова она терпела только ради регулярных денежных подачек и периодических дорогих презентов.
Начальнику «Главдорресторана» ничего не стоило подарить продавщице золотое колечко или дефицитные духи «Красная Москва», вызывая у Верки очередной прилив желания горячо отблагодарить благодетеля в самых разных позах.
Но в общении с местными Коля был подчёркнуто холоден и держал дистанцию. И это не нравилось продавщице.
«Ишь, барином себя воображает, а мы, значит, чернь, с которой можно разговаривать через губу», – отмечала она,
