Второй Карибский кризис 1978 - Максим Арх
Муж с женой, переезжают в старую, но более просторную квартиру на Арбате. Начинают делать там ремонт и находят…
И я в течение двадцати минут рассказал моей новой «тройке» сюжет картины, которую задумал снять.
Глава 20
Фильм, нужно сказать, для съёмки не сложный. Но сложностей не возникнет лишь в том случае, если роли в картине будут играть профессионалы. По сути, в задуманном мной фильме главные роли играют четыре человека. Двое мужчин 25–30 лет и две женщины, одной из которых 20–25 лет, а другой 35–50. Вот такой возрастной диапазон актёрского состава мне был нужен. И в этом состояла сложность.
Дело в том, что я, сколько не думал, сколько не представлял себе наших актёров, ставя их на место главных героев, выбрать кого-то так и не мог. Те актеры, которые подошли бы мне и сделали бы мою версию крайне похожей на оригинал, были ещё крайне молоды и подчас только недавно родились. Поэтому я осознавал, что именно с поиском подходящих сценических типажей мне придётся больше всего заморачиваться.
– Саша, твой рассказ очень интересный, но ты прости меня, это не фантастика, – закусив лимоном пропущенную рюмочку, произнёс Гаврилов, когда я закончил презентацию-мистификацию.
– А что же это тогда? – поинтересовался я.
– Ну… э-э…
– Не надо «э». Скажите прямо! – стал настаивать режиссёр.
– Не знаю… э-э… Может быть сказка?
– Типа, как про Колобка?
– Нет, но… не знаю, в общем, как сказать, – пожал плечами бугай и долил остатки коньяка в рюмку.
– А ведь Вы писатель, – стебанул я, вновь махнул официанту и, когда тот подошёл, сделал заказ: – Повторить все три графина, – стал пояснять добровольно принудительно навязанным мне коллегам суть:
– Это фантастика, дорогие товарищи. Фантастика по любому, ибо это есть фантазия. Другое дело, что в данном случае, это, разумеется, не космическая и уж тем более не научная фантастика. Но всё же это фантастика. Другого определения жанра в советском кинопроизводстве попросту нет.
– А у них, там – на Западе есть? – заинтересовался Длинный.
– У них есть, – кивнул я. – Например те фильмы, в которых частая стрельба, они называют – боевик. Те, в которых любовь, сопли и слёзы, они называют мелодрама. Фильм, который предлагаю снять я, имел бы тэги: мелодрама фэнтези, триллер, мистика, драма.
– Что за фэнтези? – удивился Гаврилов. – Не слышал о таком.
– Это тоже фантастика – то есть вымышленная история с не правдоподобными для нашего мира вещами. Например, магией, загробной жизнью и далее в том же русле. Грубо говоря – это сказка, но не для детей.
– Я ж говорю – сказка.
– А я говорю, что не для детей. К тому же, как вы помните, бюджет, который предусмотрен конкурсом, крайне ограничен для того, чтобы снимать что-то серьёзное. Если бы нам установили такой же бюджет, как мне выделили на съёмки «Терма», то можно было бы подумать о чём-то более эпичном: относительно визуальной картинки. Сейчас же это не актуально. Да и установленные сроки не велики, чтобы снимать что-то масштабное. Так что фильм в основном должен быть основан на разговорном жанре, философии и не иметь никаких дополнительных декораций, которые нужно было бы строить с нуля.
– Но всё же, то что ты придумал, это мало того что не совсем понятная фантастика, так ещё и поповщина. Сценарий намекает и даже не просто намекает, а буквально говорит о религии. Ты думаешь, такое разрешат снимать? – тыкнул мне Длинный.
– А ты думаешь, нет? – тыкнул я в ответ.
– Не знаю, но тут явный религиозный душок, – пожал плечами тот и, взяв графин, разлил напитки по рюмкам коллег.
– Не увлекайтесь, Виктор Сергеевич, – сказал Варфоломеев, но рюмку в руку взял, чуть нам всем кивнул и выпил.
– Мне тоже кажется, что религией тянет, – поморщился после выпитого Гаврилин и, закусив долькой лимона, поморщился вновь. – Мне кажется, что с таким фильмом мы далеко не уедем.
– Уедем. И религия тут не причём. Так что не волнуйтесь – уедем, – поддержал я их виноградным соком. – Да ещё как. Тут главное, чтобы актёров нормальных найти, и чтобы Тейлор не облажался и права на песню таки выкупил. Без песни фильм многое потеряет! Так что обязательно нужны авторские права и разрешение.
А с этим могли быть небольшие проблемы. В той жизни певец и сочинитель данного суперхита, не захотел, полностью продавать права на композицию и поставил условие, что петь на записи будет именно он. Тогда продюсеры пошли на уступки и, заплатив композитору-певцу пятьдесят тысяч долларов, вставили в фильм именно его версию песни. Сейчас же мне этого было совершенно не надо. Песня сто процентный шлягер, который люди будут слушать, и восхищаться им десятилетия. Поэтому петь его собирался я сам. К тому же я собирался записать и вариант на русском языке, где вокальную партию разложить на два голоса – мужской и женский и спеть её вместе с Юлей. Но все мои идеи и мечты смогут реализоваться, лишь в том случае, если мистеру Тейлору удастся уговорить американского певца отказаться от прав на МОЮ песню.
Разумеется, по большому счёту, я мог бы этот шедевр заменить другим – благо библиотека интернета бесконечна. Но всё дело в том, что мне самому очень нравилась заглавная песня той картины. Без неё я фильм представить просто не мог. Поэтому собирался поручить Тейлору важное задание, во что бы то ни стало нужную мне песню заполучить.
– Тейлор? Кто это? – поинтересовался Гаврилин.
– Это мой зарубежный компаньон по нашему музыкальному и кино бизнесу, – сказал я, решив не пугать товарищей информацией, что тот является американским гражданином.
– Ясно, – кивнул Длинный и поинтересовался. – А песня про что?
– Ха, ну сами подумайте, про что может быть заглавная песня фильма в фэнтези мелодраме? Про любовь, конечно!
– Можешь напеть? – уже изрядно подшофе спросил Гаврилов.
– Э-э, в общем-то, могу, – задумчиво произнёс великий, рассматривая только что принесённый графин с «Белым аистом». – Но попозже, а сейчас я хочу вас вот о чём спросить, как так получилось, что именно Вас
