Владимир Лещенко - Волчица и кот

И для этого были серьезные основания – как говорили люди осведомленные, практически ни один из избравших этот путь не присылал весточку о том, как он устроился, и даже просто не давал о себе знать.

О жизни в самой Лиге информации было удручающе мало.

Конечно, до окрестных стран (и до амазонок тоже) доходили сведения о том, что сатанисты весьма агрессивны, и всюду и всегда заявляют, что их цель – победа Дьявола во вселенском масштабе.

Но, с другой стороны – мало ли какую чушь проповедуют в разных уголках Ойкумены? Было известно, что они как будто строят большой флот. Но по другим сведениям – вроде и не слишком большой.

Там случались и конфликты между течениями – иногда довольно серьезные.

Говорили, что там приносят человеческие жертвы силам Тьмы.

Но твердо ничего никто не знал.

Чужие корабли не допускались никуда, кроме нескольких свободных портов, и сами космопланы Лиги нечасто улетали из родных пределов. Точно так же были запрещены транзитные полеты через космическое пространство Лиги – под предлогом национальной безопасности, и все еще остающихся там пиратов.

А смельчаки, пытавшиеся нарушить это запрет больше не появлялись ни на космодромах, ни на межзвездных трассах.

И даже лучшим спецслужбам не удавалось внедрить в Лиге серьезной агентуры.

И вот теперь с этим врагом, о котором известно так мало, им придется сражаться не на жизнь, а на смерть.

Ну, что ж – не на жизнь, а на смерть им биться не впервой.

– Дорогой, я вся сгораю от любопытства – мы уже победили?

– Ммм, милочка, ты понимаешь – я был занят... Поручение самого Великого Магистра...

– Понимаю, понимаю, – Кали Миногова, верховная жрица Лилит уселась объемистой пятой точкой прямо на письменный стол перед ним. – Но, надеюсь, все уже скоро кончиться?

– Да, наверное... детка, – выдавил из себя Мани Грейтман.

– Да, да, конечно! – радостно закивала его супруга. А когда мы завоюем эту ужасную Амазонию, у нас будет большое поместье, где будут рабыни, много рабынь. И я, наконец, смогу осуществить свою мечту... – Ты, конечно, разрешишь своей любимой Калечке иногда полакомиться кровушкой кого-нибудь из этих ужасных девок?

– Аа..., – более внимательный человек, несомненно, заметил бы в глазах Мани Грейтмана неподдельный ужас.

– Ну конечно, пусик. Я понимаю, и не прошу многого – я понимаю, ты человек экономный. Ну, хотя бы одну в месяц, одну за целый месяц – ты мне разрешишь? Мы же не обеднеем, если раз в месяц твоя пусечка взрежет горлянку у кого-нибудь из них?

Это «взрежет горлянку», выдававшее в дородной и солидной, и несмотря на всю косметику, благообразно выглядящей архижрице бывшую девчонку из уличной шайки с окраин, и доконало Мани Грейтмана.

Он в изнеможении прикрыл глаза, но и это не помогло.

Он буквально воочию видел ее – такой как она была лет двадцать с чем-то назад.

Патлатую распутную девку, пахнущую потом и дешевыми сигаретами, повисшую на шее у такого же грязного и мерзкого паханенка мелкой бандочки, – одной из тех, что наводили ужас на них – детей из благополучных семей.

Приблатненной дешевой шлюшкой откуда-нибудь с бывшей Христиновки, Кристмас-хилл, или Благолепной слободы – самых злачных районов Дита – тогда еще просто Боолтбурга, недавно переименованных по указу очередного мимолетного Великого Магистра в Антихристиновку, Хеллоуин-пойнт, и Бесовские Дворики. (Да, как раз тогда было время, когда не успеет новый Магистр принять бразды правления, как смотришь – уже «милостью Дьявола покинул мир сей». «Милостью Дьявола и удавки» – как перешептывались тогда).

Вот он, дрожа, стоит перед такой компанией – мальчик в чистенькой (нет, уже помятой и запачканной) школьной форме, с новеньким ноутбуком – впрочем нет, ноутбук уже перекочевал в кому-то из этих, а под глазом его – свежий «фонарь». А вот такая тварь, нацепившая только что снятые атаманом с него часы, плюнув ему на брюки, хрипато цедит – «Вякнешь кому – найдем и взрежем горлянку!» И маленький Мани понимает – не шутит ведь! Эта – взрежет.

Изо всех сил сдерживая позывы к рвоте, проректор по хозяйственной части Академии Мрака, и видный писатель-дьяволослов, сделал вид, что поглощен компьютером.

Мечты своей дорогой женушки ему были хорошо известны.

Заветным увлечением Кали Миноговой было не что иное, как вампиризм. Но, к ее сожалению, даже в Темной Лиге подобные склонности не поощрялись. По убеждению ее владык, их подданные должны были умирать исключительно сражаясь за слово и дело Сатаны,(ну и – в идеале – на священном огне) но никак не для удовлетворения гастрономического любопытства хотя бы даже и жрецов. Ведь этак, если начнут еще и пить кровь из себе подобных, то недалеко и до того, чтобы начали пить ее и друг друга – а только-только удалось прекратить внутренние разборки в среде жречества...

Так что Кали оставалось лишь надеяться на будущих рабов, да коллекционировать все, связанное с любимой темой.

Мани смертельно боялся своей жены. Боялся давно, и чем дальше, тем больше.

Ему постоянно казалось, что когда та смотрит на него, то натуральным образом облизывается. А ее ласково-снисходительное «Ах ты, мой поросеночек!», всякий раз приводило его в содрогание.

Вообще, Мани был человеком незлобивым, и даже, можно сказать, хотя это и странно звучит для сатаниста такого ранга – гуманным.

В Академию Мрака – ту самую, где он сейчас руководил уборщицами и сантехниками, он попал, можно сказать, по мобилизации. Как раз когда он заканчивал школу, после очередного выяснения отношений внутри бесопоклонников, проигравших, по приговорам Адской Инквизиции, тысячами замораживали заживо в чанах с жидким азотом, чтобы тут разбить ударами отбойных молотков на сотни кусков ставшие хрупкими, как стекло тела.

И в Церкви Великого Мрака обнаружился заметный дефицит служителей.

И всех учеников выпускных классов, у которых по дьяволословию были отличные оценки, не спрашивая, запихнули в семинарии.

Уже став архижрецом демона Сета, он набросал тезисы о реформировании Черной веры, в сторону, так сказать, ее большего гуманизма, и подал их наверх.

Его тут же обвинили в ереси и, скорее всего, Грейтмана ждали мрачные подвалы дома на Большой Бармалеевской[11], а там и Черный трибунал – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но на его счастье (и беду) на него именно тогда как раз положила глаз Кали. К тому моменту, несмотря на свою относительную молодость, дама очень влиятельная, и не только благодаря своему рангу высшей посвященной культа второстепенной демоницы, а еще и всем тем знакомствам в верхах, которые она приобрела благодаря немалым постельным талантам.

Вообще надо сказать, что женщин среди иерархов Лиги было очень немного – даже у женских олицетворений зла большинство служителей были мужского пола.

«Три К» – капище, кухня и киндер – вот законная участь существа слабого пола по мнению главного идеолога сатанистов, Иуды Тоттенкопфа I.

Но уж если женщина становилась служанкой Дьявола, то можно было быть уверенным на все сто – это такая баба, что неизвестно с кем лучше иметь дело – с ней, или с ее хозяином!

Мани это отлично понимал, но выбора у него особого не было – на свадебную церемонию эта толстая крашеная блондинка, старше его на пять лет, вытащила его буквально из кельи предварительного заключения Департамента борьбы с подрывными идеями ОСБ.

Сейчас ему было всего тридцать пять, но иногда он чувствовал себя стариком – эта тварь буквально пожирала его живьем.

Вечерами она таскала его по разнообразным сатанинским тусовкам, а ночами – столь же неутомимо – в постель.

Что она заставляла его вытворять! Какие усилия прилагал он, всегда относившийся к женщинам более чем спокойно, чтобы удовлетворить свою ненасытную супругу! Выручало разве только то, что он, в отличии от большинства своих коллег, вел здоровый образ жизни, и не злоупотреблял излишествами. Так что пока он был на еще на высоте, но когда был не уверен в себе, принимал стимулирующие пилюли, от которых болела печень и происходило несварение желудка.

И тому была серьезная причина – ему украдкой сообщали достоверные слухи, что Кали Миногова пишет доносы в ОСБ на мужчин, имевших несчастье не угодить ей на эротическом фронте.

Было у него и другое занятие, доставлявшее ему немалые мучения.

Вскоре после чудесного спасения, ему недвусмысленно намекнули, что его преданность слову и делу милостивого Дьявола требует более серьезных доказательств, нежели сексуальные подвиги в постели Кали.

Тогда – исключительно, чтобы от него отвязались, он написал для Миссионерской службы книгу – «За что мы любим Церковь Мрака?».

Книга получилась глупая и на его взгляд – прескучная. Он ведь и писал ее с тем расчетом, чтобы на него махнули рукой, сочтя бестолковым и никчемным дураком.

Как же он удивился, узнав, что его сочинение было одобрено вышестоящим начальством, и более того – неплохо раскупалось.