Александр Михайловский - Рандеву с Варягом

   Услышав от меня такое, Познанский слегка опешил, но быстро справился со своей растерянностью, переведя все в шутку. Буркнув себе под нос, - я так и знал, - он набулькал еще по стопке коньяку, и шутливо погрозив мне пальцем, пригубил немного "Шустовского".

   - Ох, и интересный вы человек, Александр Васильевич! - сказал он мне, - все вы знаете, везде побывали... А что вам на самом деле обо мне известно?

   - "Ах ты так!" - Я посмотрел на улыбающуюся простецкую рожу жандарма, и мне вдруг захотелось поставить его на место. - Озорство наверное? - Седина в бороду, и бес - сами понимаете, куда. Прокашлявшись, и закатив глаз к потолку вагона, я начал замогильным голосом:

   - Познанский Михаил Игнатьевич, происхождение вашей семьи из дворян Полтавской губернии. Родились вы в 1871 году в Нижнем Новгороде, окончили там же Аракчеевский кадетский корпус, а потом продолжили обучение в Константиновском артиллерийском училище, откуда вышли с чином подпоручика. Потом была служба в 40-м пехотном Колыванском полку. В 1901 году вы перешли на службу в Корпус жандармов. По всей видимости, вы решили пойти по стопам своего батюшки, который в Нижнем был начальником губернского жандармского управления. В декабре 1902 года вы получили чин ротмистра...

   Опустив глаза, я посмотрел на Познанского... Он сидел с окаменевшим напряженным лицом, от простецкого и беспечного вида у него не осталось и следа... Поняв, что дальше его дожимать не стоит, я налил и ему и себе по стопке коньяка. Схватив ее со стола, Михаил Игнатьевич одним махом выпил, после чего нехорошо посмотрел на меня.

   - Милостивый государь, я не знаю, кто вы и откуда прибыли, но могу только сказать, что вы очень опасны, и я пренепременно доложу об этом своему начальству, - сказал он мне звенящим от напряжения голосом.

   - Докладывайте. - ответил я ему, - Прямо господину фон Плеве, Вячеславу Константиновичу. Он ведь ваш наиглавнейший начальник? Или может быть государю императору Николаю Александровичу... К нему мы и едем, кстати, я уже вам об этом говорил.

   Да полноте вам, голубчик, не надо на меня сердиться, я опасен лишь врагам Российской империи. Для ее же друзей я не представляю абсолютно никакой угрозы. Скорее, наоборот, мои знания и мой опыт я направлю на укрепление ее безопасности. Я готов оказать посильную помощь вашим коллегам, Михаил Игнатьевич. Они будут проинформированы в полном объеме о врагах внутренних и внешних, угрожающих спокойствию империи.

   После этих слов ротмистр Познанский немного успокоился, но пить коньяк больше не стал. Он долго и задумчиво смотрел на меня, словно пытаясь понять, что я за человек, и что я еще знаю о нем и его работе.

   Я решил зайти к нему с другой стороны, - Михаил Игнатьевич, - расскажите мне о том, что сейчас происходит в Маньчжурии, и какие опасности могут нам угрожать во время следования. - Видите, моя проницательность весьма ограничена, и некоторые вещи вы знаете намного лучше меня.

   Познанский снова почувствовал себя уверенно, и начал, сначала неохотно, а потом, все более и более откровенно, рассказывать о том, что творится в полосе отчуждения КВЖД. А творилось там такое, что сразу мне напомнило времена легендарного Нестора Ивановича Махно, или генерала Джохара Дудаева, периода "парада суверенитетов". Словом, самый настоящий Дикий Запад. Только вместо ковбоев на горячих мустангах, в местности, прилегающей к железной дороге, орудовали хунхузы на низкорослых, но выносливых маньчжурских лошадках. Несмотря на различие в цвете кожи и внешности, бандиты были едины в одном - они одинаково легко убивали всех, кто попадался на их пути. Жизнь человеческая у этих отморозков не стоила и гроша.

   Ротмистр Познанский сам лично участвовал в ликвидации нескольких шаек хунхузов. Он успел изучить их повадки, знал места, в которых наиболее часто происходили налеты на проходившие поезда. Словом, в качестве специалиста по борьбе с "романтиками с большой дороги" он был просто на вес золота. Послушав его еще немного, я встал, - Ну-с, Михаил Игнатьевич, а не пройти ли нам с вами в штабной вагон к господам майору Османову, поручику Бесоеву, и прапорщику Морозову. Вы же не откажитесь поделиться с ними вашим богатым опытом в местных делах? - Чует мое сердце - хунхузы нам о себе еще напомнят.

   - Отчего же не пройти, пройдемте, - охотно согласился жандарм, поднявшись с обитого синим атласом сидения, и надевая фуражку. - Заодно вы представите мне своих коллег. А предчувствия, уважаемый Александр Васильевич, надо уважать. Они в нашем деле дорогого стоят. Британская и японская разведки, наверное, места себе не находит, прикидывая, как бы помешать вашей секретной миссии. А хунхузы - их первые помощники, это нам тоже давно известно...

   Вместе с ротмистром мы Познанским вышли из купе и направились в штабной вагон. Идти пришлось через несколько гремящих и лязгающих, открытых вагонных площадок. Дело в том, что привычные нам межвагонные тамбуры еще не были изобретены, и переходя из вагона в вагон мы оказывались открытыми всем ветрам. При этом мы испытали все три удовольствия - пылища, вонища, дымища. Сначала у меня была мысль предупредить майора чтобы он убрал с видных мест все лишние предметики из XXI века, но потом я подумал, что раз там в штабе сейчас находится прапорщик Морозов, посвященный еще меньше Познанского, то все должно быть в порядке. В итоге так оно и оказалось - обстановка в штабном вагоне вполне была аутентичная эпохе.

   В штабном вагоне, переделанном из обычного пассажирского путем снятия купейных перегородок, нас уже ждали "три богатыря" - Османов, Бесоев и Морозов. С ними ротмистр был уже шапочно знаком - во время погрузки в спецпоезд на станции Талиенван. Но теперь я их представил их друг другу по полной программе, по имени, отчеству и со всеми титулами и званиями. Как я понял, самое большое впечатление на Познанского произвел майор Османов. И не мудрено - уж очень импозантно выглядел Мехмед Ибрагимович. Высокий, стройный, с горячими карими глазами, с черными как смоль бровями и усами. - Ну, прямо вылитый мачо из бразильского сериала! Будь ротмистр женщиной, он при виде майора растаял бы на месте, словно эскимо на пляже.

   В свою очередь, мои коллеги с большим интересом смотрели на Познанского. Еще бы - настоящий живой жандарм! "Душитель и гонитель" в одном флаконе, так сказать, крупным планом! Впрочем, Михаил Игнатьевич меньше всего был похож на "цепного пса самодержавия". Простоватый и улыбчивый мужчина, щедрый на шутки и комплименты. Какой тут, в задницу, "душитель и гонитель"!

   Закончив знакомство и обмен комплиментами, мы присели к большому столу, стоявшему в центре вагона, и все вместе начали думу думать - как нам без приключений, стрельбы и прочей пиротехники благополучно добраться до Санкт-Петербурга.

   Мехмед Ибрагимович, на правах старшего, поинтересовался у Познанского - за какое примерно время мы доберемся по столицы Российской империи. Ротмистр ответил, что в мирное время между Москвой и Дальним еженедельно ходили четыре пассажирских поезда. Они отправлялись из Москвы по понедельникам, средам, четвергам и субботам. В полдень на третьи сутки поезд прибывал в Челябинск, утром на восьмые сутки - в Иркутск. Затем была четырехчасовая переправа через Байкал на пароме. В полдень на двенадцатые сутки поезд прибывал на станцию Маньчжурия, а еще через пять суток - в Дальний. Таким образом, вся поездка занимала шестнадцать суток.

   С учетом того, что нашему спецпоезду везде должны давать "зеленую улицу", можно было рассчитывать, что в Питере мы можем оказаться через двенадцать-четырнадцать суток. Все будет зависеть от наличия зимней переправы через Байкал. Познанский слышал, что адмирал Алексеев связался по телеграфу с находившимся на станции Танхой министром путей сообщения князем Хилковым, и Михаил Иванович заверил Наместника, что сделает все возможное и невозможное для того, чтобы как можно быстрее переправить через озеро литерный состав.

   По словам ротмистра, перегон Порт-Артур - Дальний - Харбин, считался самым опасным с точки зрения нападения хунхузов. Это примерно тысяча с лишним верст. Правда, железнодорожные пути здесь патрулировали разъезды и пешие команды Охранной стражи КВЖД - так в здешних краях называли казачьи части, временно получившие такое название для того, чтобы не дразнить японцев.

   Для казаков Охранной стражи была даже создана особая форма: черные тужурки и синие рейтузы с желтыми лампасами, и фуражки с желтым кантом и тульей. Чтобы лишний раз показать отличие Охранной стражи от регулярных войск, ее служащие не носили погон. Вместо них были изображения желтого дракона. Кроме того, офицеры носили наплечные позолоченные жгуты.