Дмитрий Светлов - Черный князь
— Честь тебе великая оказана! — восторженно прошептал отец Иоанис.
И правда, в воротах сначала появился воевода Судила Микульчич с княжеской сотней, а следом навстречу вышел князь Василий Давыдович. Так встречают только очень важных гостей!
— Мы с народом ярославским хвалим и прославляем Великого князя Карельских и Лифляндских земель! — во весь голос выкрикнул ярославский князь. — Указываем на данное тебе от Бога достоинство с надеждой на вечные дружбу и любовь!
Приветствие ввело Норманна в замешательство, он ожидал дружеской встречи, а подобное величание задавало тон официоза с далеко идущими последствиями. После некоторой заминки он проорал:
— Слава Великому князю Василию! Благочестивая жизнь твоя и все дела твои идут хорошо по молитвам святых и по наставлениям достойнейших советников твоих! Мне лестно слышать пожелания вечной дружбы и любви, которые возвысят наши княжества, а жителей приведут к благоденствию! Слава Ярославлю!!!
Толпа у ворот радостно возопила, а Норманн зарекся от подписания каких-либо совместных договоренностей. В бескорыстную дружбу он не верил, а ввязываться в чужую войну не собирался. Князь Василий Давыдович Грозные Очи ничего не получит, не будет даже малой скидки на товары. Тем временем местный епископ благословил гостей, затем окропил святой водой подарки, после чего возглавил процессию. Ярославские бояре подхватили Норманна под локотки и подвели к Василию Давыдовичу. Князья сначала троекратно облобызались, затем дружески обнялись и под какофонию походного марша в исполнении местных музыкантов направились в город.
— Силен ты, Андрей Федорович, силен! — то и дело приговаривал идущий рядом ярославский князь. — Дружина на зависть всем! Добры молодцы чисты белым лицом, в шелковых одеждах да сафьяновых сапогах! А оружие! А броня! Правду о тебе молва говорит!
Норманн отмалчивался, делал вид, что увлечен созерцанием местных красот. На самом деле было на что посмотреть. Вдоль мостовой ровной линией протянулись красивые купеческие дома. На первом этаже торговые лавки, на втором жилые комнаты, а третий, по всей видимости, являлся складом. Интересное решение и непонятное. Разглядывая резные наличники и крылечки, Норманн с удивлением увидел символику Рода с пожеланиями богатства, величия или стремления к высшему идеалу. Стены некоторых домов буквально сплошь покрывали кружева долбленой росписи. Не просто красота, узор содержал смысл и повествовал о жизни хозяина дома, орнамент рассказывал о материальных и духовных стремлениях живущих здесь людей.
При входе в терем оба стали плечом к плечу, чем ярославский князь практически ликвидировал официоз встречи, а традиционное крестное знамя у порога превратилось в маленький молебен под руководством епископа. В центральной палате вопреки правилам Василий Давыдович не сел в свое кресло, лишь познакомил с княгиней Евдокией Ивановной и провел в гостевые покои.
— Что-то не нравится мне «дружеская» встреча, — недовольно проворчал Норманн, — излишне шумно и суетливо.
— Перестарался князь Василий, — поддержал Иоанис, — его «любовь» везде топорщится, словно сильно накрахмаленная рубаха.
— Как бы мне не напортачить в отношениях, вскоре пираты вниз пойдут, а за ними отряды торговых домов Ганзы.
— То не беда, Андрей Федорович, — поглаживая окладистую бороду, задумчиво произнес духовник, — Ярославль тебе все простит, а что захочет взамен, нам неведомо.
— Я другого понять не могу, — Норманн небрежно пододвинул ногой кресло, — для Новгорода на Руси нет ничего тайного, а отец не предупредил ни словом, ни полсловом.
Некоторое время оба молча осматривали гостевую палату. На стенах развешены шелковые китайские ковры, под ними традиционные диваны с полудюжиной кресел. Персидская ковровая дорожка расчертила комнату на зону отдыха и место деловых разговоров. Четыре высоких канделябра с широкой медной подставкой обещали вечером достаточное освещение.
— Иван Калита одной ногой уже в могиле, — словно раздумывая вслух, тихо произнес Иоанис, — ярославскому князю необходима поддержка.
— Война? Рюриковичи ринутся силой доказывать свое старшинство?
— Вероятнее всего, так и будет, — вздохнул духовник и сделал неожиданный вывод: — А всему ты виновен.
— Я? — изумился Норманн. — Они дерутся за Московский стол, а я виноват! Нет, уважаемый Иоанис, меня к этой сваре не пристегивайте!
— А кто, по-твоему, виноват? Митрополит не молился об изгнании с Итиля половцев и персов на монголов не натравливал.
— При чем здесь кочевники? Они мирно пасут свои стада и радуются сытому куску у костра!
Иоанис с минуту озадаченно смотрел на князя, затем прошептал молитву, перекрестился и сказал:
— Мало ты, Андрей Федорович, о жизни знаешь, в кочевых племенах нет личной собственности. И о причастности к Рюрику князья давно забыли, сейчас все равняются на родство с Чингисханом.
— Наши-то князья с чингизидами с какого боку? — озадаченно спросил Норманн. — Они все русичи.
— Все, да не все, — усмехнулся духовник, — сейчас каждый из них мнит себя потомком Чингисхана.
— Ты говоришь о невозможном! Рюрикович не может превратиться в монгола!
— Эх, князь Андрей, князь Андрей, степняки ведут древо рода по женской линии.
— Как израильтяне?
Иоанис внимательно посмотрел на князя и ответил:
— Первенство матери сохранилось у многих народов.
Норманн немного поелозил в кресле — неожиданно для себя он нашел источник нужных сведений. Не сомневаясь в ответе, спросил:
— Князь Иван Калита чингизид?
— Московский князь приходится племянником хану Узбеку, — поощрительно улыбнулся духовник.
— А другие, ну, там, тверской или смоленский князья? — продолжал допытываться Норманн.
— До смоленского князя никому не дотянуться, он ведет свою линию от Джучи, и киевский князь считает родство от отца Батыя. Тверские князья в ровне с московскими, только по Удегею. Что касается суздальских князей, те старше Узбека, но в Золотой Орде у них слабая родня.
— Это и есть причина, по которой князья едут в Каракорум?
— По данному Чингисханом закону право на улус дается на курултае, — пояснил Иоанис.
— Но смоленские и киевские князья никуда не едут.
— Они старшие в родстве, — снова усмехнулся духовник. — Зачем смущать степняков?
— А Рязань? — спохватился Норманн.
— Те издревле роднятся только с половцами, княжичи берут жен в улусе Тохте, — ответил духовник, затем хитро прищурился и добавил: — Князь Василий Давыдович взял в жены дочь Ивана Калиты, а ты устроил ему пассаж с изгнанием степняков.
— И персы погнали монголов из Хорезма, — невесело улыбнулся Норманн.
— Ты порушил надежды всех князей Восточной Руси! Ранее вместе с невестой они приводили ее родовое стойбище! А теперь что? Где взять воинов? Откуда привести людей для заселения земель?
— Князья сажают на землю пастухов? Как можно? Они никогда в жизни не держали в руках лопату!
— Голод не тетка, всему научит! — хохотнул Иоанис. — К тому же по законам степи они у князя в вечной кабале.
Вот те раз! Норманн откровенно расстроился. Не так он представлял военно-политический пасьянс русских князей и их взаимоотношений со степняками. Будь то ожидаемая зависимость с выплатами дани, можно было бы рассчитывать на совместную борьбу против оккупантов. А тут что? Князья в родстве со степняками! Они едут в Золотую Орду к своей родне! Становится понятной причина, по которой в европейских и арабских хрониках нет ни слова о русских князьях. Какие они русские, если приезжают в Каракорум как потомки Чингисхана! И главный вопрос — что делать? Он пошел грабить стойбища врагов, а по жизни ограбил союзников Восточной Руси. Осталось выяснить одну маленькую деталь под названием «припортальная братва». Максим действительно не знал о принадлежности князей к Чингизидам и реальном раскладе сил или карельского князя ловко подталкивали к каким-то действиям?
Настроение окончательно упало, Норманн подошел к окну и угрюмо уставился на расписные керамические плитки, которыми вымостили пешеходную дорожку от калитки к крыльцу. Он ехал в Ярославль с одной лишь целью — узнать о жизни русских князей, о их взаимоотношениях между собой и далекими кочевниками. В результате услышал все необходимые сведения из уст своего духовника, который всегда, словно тень, находился рядом. Кроме того, выяснилось, что закулисная возня припортальной братвы приобретает все более явственный характер. Чего они добивались? Возвышения Норманна над князьями по примеру вынырнувшего, словно черт из табакерки, Гедимина? Но смерть литовского князя повлекла за собой развал сшитого на скорую руку Великого княжества. Восточная часть породнилась с парфянами или более привычными крымчаками. Далее пришли османы, и хитрые князья оказались под турецкой пятой, а Литва превратилась в польское гетманство. Как ни крути, а русско-турецкая граница в петровские времена проходила по Днепру в сотне километрах южнее Полтавы.
