Скорость. Назад в СССР 2 - Адам Хлебов
Наверняка раньше их жизнь была полна разных событий, волнений и чувств, не всегда приятных и они заслужили покой.
Случайными на улице могли оказаться припозднившиеся романтичные парочки, которые бесцельно слонялись по улицам столицы, чтобы найти место посидеть на скамеечках в парках, покурить и потискать друг друга.
Чуть поодаль располагался небольшой сквер, пользующийся у них популярностью.
Еще ежевечерними персонажами были люди поздно возвращающиеся с работы. Они почти все как один, тащили сетчатые авоськи с продуктами.
Те, кто был помоднее и посовременнее таскали полиэтиленовые сумки или пакеты с разными иностранными надписями типа «Тати» или «Мальборо».
Те, кто заходили в дом напротив, даже не представляли, что я могу с точностью за секунд угадать, когда у них зажгется свет на кухне или в спальне по возвращению домой с работы.
Одна особа, жившая прямо напротив лет тридцати возвращалась домой раз в два дня. Она была из тех, что таскала пакеты «Тати». По плиткам и коробкам конфет, выкладываемым на стол кухни, я определил, что она скорее всего врач.
Она всегда сначала выкладывала принесенное на кухню, потом шла раздеваться в свою спальню, но задергивала шторы на самом интересном месте.
Я усмехнулся, своей наблюдательности: я знал не только, кто когда возвращается с работы, но и чем может питаться. Уж не подобные наблюдения заставили Комбинатора полюбить статистику?
Самое время переговорить с ним о моих замыслах. В этот момент раздался стук в дверь.
— Открыто!
Будто, читая мои мысли, Михаил Грин явился собственной персоной. Он стоял на пороге в нерешительности. Теперь это была моя территория.
— Заходи, присаживайся.
Я повернулся к окну спиной и свесил ноги и указал на кресло у журнального столика.
Комбинатор помялся, потом прошел и сел на краешек кресла. Было видно, что ему неловко. Он сидел на забытом кресле, которое я извлек из под «завалов» и поэтому теперь он считал его моим.
— Александр, ты не пришел ночевать, не позвонил, я очень волновался за тебя. Все ли у тебя в порядке.
Вот лис, ну-да, за меня он беспокоился. Переживал, что снова придется искать деньги на оплату электричества. Но я не стал делиться с ними своими догадками. Я не сердился, а скорее получал удовольствие от того, что читал его мотивы, как раскрытую книгу. Он был беззлобен в своем желании, решить накопившиеся проблемы.
— Все путем, Комбинатор.Спасибо за беспокойство. Случайно попал в компанию, где не было возможности позвонить. Прости, в следующий раз обязательно предупрежу.
— Хорошо.
— Скажи, комбинатор, что ты знаешь о «темных лошадках»?
— Ну это неожиданно сильный претендент на победу, чьи шансы большинством даже не обсуждалась. Обычно перед внезапной победой, темная лошадка или аутсайдер или никому неизвестна.
— А в автоспорте?
— В автоспорте? Дай, подумать, — он поднял глаза к потолку, будто что-то читая на нем, — ты имеешь в виду технику или гонщиков? Не так уж и много.
— Разве техника может быть успешной без гонщиков?
— В некотором роде может. Хотя статистика не использует такие категории, как успех или неудача. Статистика может показать вероятность победы или поражения.
— Ну хорошо, приведи примеры.
— Достаточно вспомнить Лондон-Сидней шестьдесят восьмого и результаты нашего советского Москвича или Наскар семидесятого года, где все отдали преимущество Форду, а Крайслер со своим «Дайтоной» и «Супербёрдом» стали самыми настоящими темными лошадками и урыли остальных фаворитов.
Я знал историю Москвича и то, что в семидесятом году «Супербёрд» заставил Генри Форда Второго разбить об стену бутылку самого дорого виски, что у него имелся и разрыдаться.
Но меня поразил кругозор моего собеседника.
— Наскар? Ты и про американцев знаешь? — я был удивлен.
— Конечно, это же безумно интересно! Если гонки в Европе были игрой, чуть ли не прихотью и капризом аристократов, то есть версия, что у американцев их Наскар, вырос из бутлегерского бизнеса времен сухого закона.
Я никогда не слышал этой версии, поэтому с удовольствием стал слушать историю возникновения Наскар, — американской серии гонок на разных трассах в США.
В Америке, самогон варили всегда. Пили сами и тихонько продавали на сторону. Иногда государству удавалось получить с производителя порцию налогов. Но чаще гнали тайно, не придавая особой огласке. И как-то жили.
Все круто изменилось в тысяча девятьсот двадцатом году, когда вступил в силу Сухой закон и восемнадцатая поправка в Конституцию, которые запрещали производство, транспортировку и продажу напитков с содержанием этанола, превышающим полпроцента.
Понятное дело, что все кто пил, так и продолжал пить. Но питейные заведения и полулегальную торговлю местная полиция прикрыла.
Но всего чего добилось правительство — это появление черного рынка. Сухой закон штатах не сработал, как в любой другой стране мира.
К тому же наказание за нарушение было не очень суровым.
Людские пороки неискоренимы, несмотря на горячее желание чиновников раз и навсегда покончить с алкоголем.
Вместо исчезновения алкогольной индустрии, во всю расцвела подпольная торговля, производство и контрабанда. Граждане были вынуждены
Полиция и шерифы ставили заслоны, устраивали рейды, засады по всей территории страны и бутлегером ничего не оставалось, кроме как принять вызов.
Государству были противопоставлены инженерная мысль, скорость и мастерство вождения.
Основные алгоритмы ускорения автомобилей были просты и незамысловаты.
Машины облегчались путем демонтажа всего ненужного, освобождая пространство для перевозки спиртного.
В ходе такой модернизации из салона выбрасывались сиденья. Механики бутлегеров усиливали подвеску дополнительными рессорами для того, чтобы дорожный просвет оставался постоянным, когда тачку загружали по полной — пятьсот литров виски было обычной нормой перевозки.
Движки форсировали всеми известными способами. Чтобы уйти от полицейской погони нужно иметь возможность ускоряться до ста миль в час.
Поэтому талантливые механики ценились на вес золота и были лучшими дружбанами бутлегеров.
Но быстрая машина — дорогой балласт для бутлегера, если за баранкой сидит тот, кто не умеет ею управлять в экстремальных ситуациях.
Поэтому для тех, кто рисковал своей свободой в автомобильной погоне, гоночные и раллийные навыки были важным умением.
Дороги-то, по которым перемещались перевозчики нелегального алкоголя были в большинстве своем проселочными и грунтовыми.
Класс водил был действительно высоким. Полицейские рассказывали, что у них было все для пресечения нелегальной торговли, кроме талантливых парней сидящих за баранкой и работавших на преступную сторону.
Они все были настоящими асам, ничего не боялись кроме тюрьмы и легко уходили от любых погонь.
В 1933 Сухой закон во
