Братья по крови. Книга пятая. Особо опасен - Юрий Артемьев
* * *
— Лихо… Ну и как тебе в Штатах? — спросил я у брата.
— Да, так… Я и в прошлой жизни здесь бывал. Но это было в другое время.
— «Времена не выбирают. В них живут и умирают.» — процитировал я строчки из стихотворения Кушнера.
— Не умничай!
— И в мыслях не было. Проблемы были в дороге?
— Ты не поверишь? Были. Причём тоже с индейцами.
— Да ну на фиг. Рассказывай!
— Не так далеко отсюда. Едем на фургоне, никого не трогаем, а навстречу тоже пара таких же… Я даже напрягся. Вдруг это местные амиши, а мы тут такие красивые, тоже под них косим. Но, нет. Оказалось, что индейцы. Два фургона и человек пять на них. Один из них, такой весь в перьях… Как увидел меня, глаза вытаращил и стал за ружьё хвататься.
— Ну а ты чего?
— А я чего… Я ничего. Мы заранее уже озадачились вооружением.
— Вам же по религии нельзя. Я слышал, что это в шляпах и с подтяжками пацифисты до мозга костей. Типа Христос не велит.
— Саня! Какой из меня к хренам собачьим пацифист? У нас в фургоне под шмотками много всего интересного заныкано. Наши, местные помогли. Ну, я же пистолет заранее приготовил. Ещё, когда думал, что это амиши.
— Ты что, и этих убогих замочил бы.
— Не раздумывая, брат. Я ехал тебя спасать. И мне по фигу, кто встанет у меня на пути.
— Какой ты кровожадный…
— Сам дурак. Ты будешь слушать дальше?
— Ага…
— Ну, так вот. Индеец за ружьё, я за пистолет. Ты же знаешь, как я стреляю… В общем, все умерли.
— И куда ты их всех дел?
— Отогнал фургоны подальше от дороги. Трупы закопали. Фургоны и все вещи, какие там были, сожгли. А лошадок распрягли да и отпустили…
— А ты в курсе, что индейцы следы читают, как мы книгу. Вон Койот Без Следа, он не видя, как я с военными копами бился. Всё рассказал, как будто подглядывал за этим.
— Буду надеяться, что не он будет искать этих с перьями. А что у тебя тут за шухер ночью был?
— Шестой индеец из той же команды, которых ты положил, решил меня ночью зарезать. Но у него не получилось.
— А почему ты думаешь, что он тоже из тех был?
— Ты сказал, что то индеец, увидев тебя, возбудился сильно?
— Ну, да…
— Понимаешь… Я тут намедни набил рожу сперва сыну, а потом и его отцу.
— Осталось набить морду ещё и святому духу…
— Не богохульствуй!
— Ладно, не буду…
— Ну, так вот. Они всем табором свалили, а сынок решил вернуться, чтобы отомстить. У него, как ты понял, ни хрена не вышло. А батя его, увидев тебя, принял за меня, и слегка при*уел от радости. Вот тут ты и решил поиграть в ганфайтера.
— Я что, сделал что-то не так?
— Да, нет. Ты всё правильно сделал. Эти инуксики тот ещё геморрой. Только никому про это не рассказывай больше.
— Я что, похож на дурака?
— Ну-ка повернись?
— Да пошёл ты!… — усмехнулся Лешка.
— Сам туда иди!
* * *
В это время появились чисто вымытые девчонки, и мы прервали разговор.
Маринка утащила Лёху мыться, а мы с Алёной остались одни…
* * *
— Кобель ты, Сашенька! — безапелляционно заявила мне Алёнка.
— Какой есть. — огрызнулся я.
— А как же твоя невеста Анечка?
— Ей, между прочим, чтобы стать моей реальной невестой, надо бы реально подрасти.
— Не ожидала от тебя такого. Мне ты там, в Москве, отказал, а здесь у тебя две индейки…
— Индианки. — машинально поправил её я.
— Какая разница… — фыркнула Алёна. — А ещё они рассказали, что у тебя и до них была какая-то потаскуха, но её грохнули…
Обычно, я не бью девочек, но сейчас меня, как прорвало. Пощёчина, которую я отвесил зарвавшейся девчонке, получилась полновесной и хлёсткой. Голова Алёны дёрнулась от моего удара, а из глаз тут же брызнули слёзы.
— Ты понятия не имеешь, как несправедливо и гадко ты сейчас оскорбила память той, кто не раз спасал мне жизнь.
Но девушка меня уже не слышала. Закрыв лицо руками, она убежала туда, откуда были слышны весёлые голоса Маринки и Лёхи. Похоже, что своим появлением она им там обломала всю малину.
Разгневанная Маринка выскочившая ко мне на «разбоки» заорала:
— Ты чё творишь-то?
— Успокойся! Я просто посоветовал ей не оскорблять память моих погибших друзей.
— Ты ударил её…
— Я не хотел. Но она меня вывела из себя. А ты, Марин, хотя бы оделась, что ли…
— Ой! — она наконец-то осознала, что из одежды на ней только какие-то тапочки, и исчезла за занавеской.
Появившийся Лёшка был хотя бы опоясан полотенцем вокруг пояса.
— Ты за что Алёнку ударил?
— За дело. Если вы закончили мыться. То собирайтесь здесь, и я вам всё расскажу. А потом мы сможем спокойно обсудить мой поступок, как реакцию на слова, которые Алёна необоснованно бросила в адрес той, кому я готов до конца жизни в церкви свечки ставить, как своей спасительнице. Да. И Алёну верните. Пусть тоже послушает. Заодно и кофе попьём. Мои индейские подруги сейчас стол накроют по новой. Кстати, при них можно смело по-русски говорить. Они по нашему не понимают ни хрена.
— Ладно. Сейчас я всех позову. Только не удивляйся, если женская часть нашей команды на захочет сидеть с тобой рядом.
— Я повторяться не буду. Один раз всё расскажу. А если у кого-то на первом месте рулят гормоны, то пусть катятся куда хотят. Я никого не держу здесь.
— А ты не очень много на себя берёшь?
— Беру, сколько унесу. Пока что я справлялся тут и один. Приехали на помощь, помогайте… А трепать мне нервы не надо.
— Не заводись, Саня! Мне кажется, что ты прав. Надо было сперва выслушать тебя, а потом уже делать какие-то выводы. — высказалась Маринка, уже слегка одетая. — Давай! Рассказывай!
— Алёнку не забудьте вернуть.
— Я её сейчас приведу. — сообщила Маринка и снова упорхнула.
* * *
— А ты суров, братуха. Не ожидал от
