Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
Так и кружимся: работа, охота, рыбалка, готовка, вечером – «Очумелые ручки», заодно русский язык учим. Дело идёт ни шатко, ни валко, помаленьку. Но при общении всё чаще начинают мелькать родные для уха слова. Тут уже и на огороде ростки полезли, и там необходим пригляд, и в «баньке» посидеть нужно, и у костра поговорить. Бежит время.
Основную стройку закончили примерно к середине июня. Ну, это я так, на старые «дрожжи» прикинул. Осталось дождаться, когда высохнет каменный пол в землянке. Мы его клали на густую глину, дружно отбирая самые ровные и большие плитки. Пришлось сделать пару деревянных молотков для тщательной подгонки этого каменного пазла. Получилось очень неплохо, самому нравится. Останется навесить двери, соорудить мебель и поставить печку. Но с конструкцией печки я ещё не определился, пока есть время, буду экспериментировать на улице.
А лето уже бушует вовсю. Я всё удивляюсь и радуюсь климату. Солнце даже в полдень не жарит по-бешеному, как в моём времени, а мягко греет. И небеса тут не разверзаются с треском и грохотом, обрушивая холодный дождь с диким ветром, а иногда и градом в придачу. Нет, грозы тут тоже весьма бурные, но… всё происходит как бы мягче, деликатней. Опять же, ветер… Не приволакивает, как у нас, посередь лета колотун, характерный для марта или октября, а гонит прохладу или влажное тепло. Я специально долго расспрашивал Хатака о погоде, и он сказал, что тут так всегда приблизительно одинаково, сколько он себя помнит. Судя по климату, рай какой-то! Если бы меня пару раз чуть не сожрали совершенно не райские создания, так и подумал бы.
Именно из-за такого климата все в основном ходили в набедренных поясах да мокасинах. А ещё я смастерил из бересты шляпы, как у вьетнамцев, для работы в огороде. Прикольно получилось, лёгкие и удобные. Сначала только себе и детям, потом и охотники выпросили себе такие же. Теперь все дружно красуемся в стиле «а-ля мухомор».
Я много времени провожу с детьми на огороде, поливая его, борясь с сорняками, попутно рассказывая, что здесь и для чего и как ухаживать. Иногда привлекал Хвата, но редко. Они с Хатаком в основном копали хранилище под продукты и лишь изредка ходили на охоту. Я в какой-то момент осознал, что если мы соберём хотя бы нормальный урожай, то нам его хранить будет просто негде, а ведь у меня в планах ещё копчёная и солёная рыба и дичь. Поэтому вместо ледника, который теоретически можно сделать даже зимой, Хват, как основная трудовая единица, и Хатак, на подхвате, рыли хранилище три на три и на два с половиной метра вглубь.
Стали потихоньку наполняться берестяные туеса собранными и высушенными травами типа чабреца, липового цвета или иван-чая. А также, по моей просьбе, охотники приметили, где находятся заросли малинника и дикой смородины. Как созреет, будем брать, но тут нужно уже не зевать – конкурентов на такие «ништячки» и без нас предостаточно.
А вообще, честно говоря, я с нетерпением жду растительной пищи. И если остальные чувствовали себя на рыбно-мясной диете прекрасно, меня она уже достала. Соле пыталась было пойти собирать всякие корешки да листья, но я не пустил. Не хватало ещё детям наткнуться на какого хищника, а приставлять к ним того же Хвата, отрывая от необходимой работы, смысла никакого. Ничего, я терпеливый.
Как и обещал Хатаку, я изготовил и показал, как пользоваться пращёй, что такое камнеметалка и что такое копьеметалка. Больше всего и старому, и молодому охотнику понравились копьеметалки. Именно они, да ещё качественные, с правильной аэродинамикой дротики позволили повысить процент успешных выходов за добычей. Теперь Хват и Хатак отвлекались на охоту раз в три-четыре дня, не чаще. А вообще мы соорудили из старого камыша несколько мишеней и регулярно тренировались в метании всех эти боло, сулиц и тому подобного под бдительным руководством Хатака. И только тогда я понял, что Хатак – не первобытный охотник-кроманьонец, не-ет, он конкретный немецкий фельдфебель. Он даже меня, великого и ужасного, гонял только так, а другие и вовсе половину тренировки на тумаках проводили. Я-то думал, это китайские мастера кунг-фу жесткое обучение учеников придумали, а оказалось – фигушки, это придумал Хатак. Но, положа руку на сердце, если кто и мог научить метать всё, что можно, то это был он. И прогресс действительно был заметный.
Сегодня вечером на очередных посиделках с рукоделием я решил провести как бы совещание по перспективному планированию.
– Так, друзья мои, – начал я, – давайте пока отложим пошив кожаных мешочков и вырезание фибул и послушаем вашего мудрого вождя энд шамана. Как вы видите, – продолжил я после того, как все сосредоточили своё внимание на моих словах, – мы почти закончили наш дом, осталось сделать только печку и обставить, так сказать, мебелью.
– А что такое ме… – начал Белка и тут же отхватил подзатыльник от сидевшего рядом Хвата.
– Очень верное замечание, – кивнул я Хвату и строго посмотрел на красного, как рак, пацана, готового провалиться сквозь землю: – Не беги поперёд лошади, боец, она всё равно быстрее. Так, на чём я остановился? Ах да, жильё. В общем, пережить зиму нам уже есть где, а также я надеюсь, что и голодать нам не придётся, но тут вылезло одно обстоятельство, которое я упустил из виду. Нам, друзья мои, угрожают страшные «хищники». И это не гиены, львы и медведи, это, – обвёл я взглядом внимательно слушающих соплеменников, – птички-невелички, кроты и мыши.
– Кгм! – промычал Хатак.
– Да, старый, ты не ослышался! И львов, и медведей у нас есть чем встретить, тем более они ходят по одному, а что мы будем делать, когда на наш урожай прилетит много, очень много птичек и они склюют наш горох и кукурузу? Ребята и так шугают их постоянно, а дальше будет только хуже. Или когда кроты под землёй подберутся к нашей картошке и морковке? Они нам даже спасибо не скажут за такой шикарный стол. А ещё мыши проберутся в наши закрома и попортят запасы, что делать будем? Я, как погляжу, не сильно напугал вас. Но это только оттого, что вы пока не понимаете, что все эти картошки, кукурузы и горох для нас значат.
– Ты зря так говоришь, Пётр, – насупился Хатак. – Может, мы и вправду не совсем понимаем ценность всего этого, но если ты сказал, что это важно, как
