Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
– Сморкач ты ещё, – поглаживая плащ рукой, сурово обломал парня Хатак, – рано тебе такое носить.
Хват тут и увял. Кстати, сморкач – это типа что-то сопатый или сопливый. Так что налицо чистая дедовщина.
Пояс Хатаку, как и обещал, сам сделал. Широкий, с кожаной аппликацией. Хотел сначала поставить пряжку от рюкзака, но потом передумал. Нужно нарабатывать умения и практику использовать подручные материалы. Тем более имеется такая чудесная вещь, как бивень мамонта. Замечательный материал, прочный, хорошо обрабатывающийся моими инструментами – делай, что хочешь. Мы и делали.
Вот на пояс Хатаку я из бивня и вырезал вычурную пряжку. И Соле фибулу на плащ. В целом, все освоили принципы изготовления пряжек, пуговиц и фибул, а также, как шить ковырком и ременным швом. Дальше – только практика. Очень плодотворно провели время. Я доволен.
Пока суд да дело, Волга, похоже, окончательно вошла в свои берега, явив взору длинные каменно-песчаные отмели. Подход к берегу преграждали густые заросли лозинника. И было его много, очень много. Я, когда это увидел, аж непроизвольно вскрикнул от полноты чувств:
– Вот же где вы, мои корзины, верши и плетни!
Надо сказать, здесь я ещё не видел ни одной плетёной вещи. Похоже, и эта технология тут неизвестна. Никак что-то определиться не могу, но мне кажется, я совсем в очень раннее время попал. Средний палеолит, э? Или нижний? У кого бы спросить?
Короче, опять потратил пару дней, показывая, как плести простейший плетень, а потом перенацелил на это дело Хвата и ребят, и они потихоньку, но качественно начали отгораживать нашу жилую зону от открытого пространства. Но прошло не так много времени, и пришлось разбираться ещё с одной проблемой. Когда с утра в очередной раз я «подорвался» на биологической «мине», то понял, что этот вопрос нужно срочно решать, раз и навсегда. Уж извините за прозу жизни, этот важный процесс у здешних людей отнюдь не интимный. Отошёл чуть подальше – и всё. Да и что говорить о сейчас, когда в «просвещённой» Франции восемнадцатого века во дворцах за шторками справляли естественные надобности!
Собрал я своё племя, долго объяснял, что так мы делать больше не будем, а будем ходить в специальное место, которое построим для этого. Племя кивало, соглашалось, но, честно говоря, по их глазам я понял: они так и не уяснили, для чего такие сложности в таком простом деле. Придётся более тщательно проработать мистическую составляющую этого вопроса. Здесь, в этом времени, такой подход очень хорошие результаты даёт. Жизнь первобытных людей полна всяческих табу. Иногда они реально по делу, иногда просто вредительство какое-то. Со многими я активно борюсь. Хорошо ещё, что я Великий Хори Каман и могу устанавливать свои собственные правила и табу. Вон как ритуал умывания прижился. Даже Хатак им пользуется, а о Хвате и ребятах и говорить нечего. Тем более всё, что я тут ни скажу, для всех остальных пока жуть какие сокровенные истины.
Короче, в сторонке, подальше от жилья, Хват копает яму. Дети плетут стены высотой метра полтора, а мы с Хатаком валим сосновые стволики, пилим на нужные отрезки и раскалываем их вдоль. Делаем сбитый в паз на чопики щит с двумя посадочными местами. Заодно и технологию на будущее отрабатываем.
На глубине метр тридцать, я специально померил, Хват наткнулся на слой голубой глины. А голубая глина – это высококачественный материал для изготовления керамики. Слой не толстый, сантиметров сорок. Я тут же кинулся к землянке померить глубину. Если грубо, то где-то метр десять – метр пятнадцать. Неужели мы с Хатаком не дошли до глины всего ничего? Я судорожно вогнал лопату на весь штык, с трудом выковырнул грунт и… аллилуйя!!! Глина! Голубая! Вот это я понимаю – рояль!
– Да! Да! Мы теперь в полном шоколаде! Ии-и-ха!
Соплеменники испуганно заглядывали в яму, не понимая, что случилось с шаманом, что он так орёт.
– Пётр, с тобой всё в порядке? – осторожно поинтересовался Хатак.
Меня чуть на ха-ха не пробило. Ну чисто голливудский вопрос.
– Ты, старый, ещё спроси, не хочу ли я поговорить об этом?
– А ты хочешь? – так же осторожно спросил Хатак.
Я всё-таки не выдержал и рассмеялся.
– Ну ты, старый, и даёшь! Хочу ли я об это поговорить? Конечно, хочу! Ты знаешь, что это? – показал я кусок голубой глины. – Это, мой друг, ещё один камень силы.
– Что-то не похоже на камень, а? – осторожно косясь на меня, мягко заметил Хатак.
– О нет, мой друг, поверь, это самый настоящий камень силы. Ты сам поймёшь, когда я с этой глиной кое-что сделаю. Но не будем гнать лошадей, сначала доделаем одно, а потом возьмёмся за следующее.
Будочку доделали. Вместо туалетного папира – сухой мох, длинные густые космы которого нашли наши охотники в одном глухом тёмном распадке. Мы туда целую экспедицию снарядили, а под это дело пришлось освоить плетение простейших корзин. Вот так одно цепляет другое, а другое – третье, но главное всё-таки – торопиться не спеша, чтобы не дать моим людям захлебнуться в новом знании и умении, которого будет необходимо освоить ой как много.
Глину аккуратно извлекли из обеих ям и сложили в отдельный шалаш. От дождя и солнца подальше, до времени. Не нужно сейчас распыляться: яма под землянку готова, и важно направить усилия на активную стройку. Но не успели потому, что начался вылет комаров.
Миллионы, миллиарды комаров! Какая-то казнь египетская! Апокалипсис! Работа встала. Да что там работа, вся жизнедеятельность затормозилась! Мы сначала пытались отдымиться кострами, отсиживаясь в шалашах, на вторые сутки пришлось отступить наверх, где ветер сдувал основную массу кровососов, но и там были вынуждены просидеть в дыму костров ещё трое суток. Наконец на шестой день армагеддон пошёл на спад, и на седьмой комары исчезли, будто их и не было, оставив от своих несметных полчищ только обычную вечернюю норму. Мы были сильно измучены, нас реально чуть не загрызли мелкие твари. А уж прокоптились мы и вовсе, словно качественный балык. Если доживём до следующего года, к комариному нашествию нужно будет серьёзно подготовиться.
Я, Хатак и Хват пилили сосновые брёвна одного размера, кололи, рубили пазы, сверлили дырки под чопики. Мы вкапывали
