Царь нигилистов 2 - Наталья Львовна Точильникова
От школьной истории 20-го века местная отличалось разве что отсутствием цитат из классиков марксизма-ленинизма и рассуждений об общественно-политических формациях. Ну, и хорошо. Зато больше про людей.
Саша выехал на том, что когда-то не поленился прочитать Карамзина и отчасти Костомарова и Ключевского, но срезался на событиях Северной войны. Помнил только, что со Швецией, но даже годы приблизительно.
Некоторым открытием для него явилось то, что у России было до хрена союзников. Он в упор не помнил эту деталь из советской школы.
Самой обидной оказалась тройка по истории средних веков. Он весьма неплохо помнил альбигойские войны, поскольку когда-то участвовал в ролевой игре «Альбигойский поход», знал, сколько было крестовых походов, учитывая Крестовый поход детей, но уже без дат, и помнил год падения Константинополя.
Зато из всей столетней войны мог прилично воспроизвести только историю Жанны д’Арк, ибо читал книгу про то, что она была не крестьянской девушкой, а сводной сестрой дофина.
А Священная Римская империя ассоциировалась ровно с одним именем: Карл Великий. А имя — с памятником у Собора Парижской Богоматери. И все!
— Империя Карла Великого и Священная Римская Империя — это разные государства, запомните! — процедил Грот.
Такого кощунства академик не стерпел. И влепил трояк.
Тройка была непривычной отметкой. В советской школе исправно ставили пятерки.
По поду немецкого и церковнославянского Саша честно сказал «пас» и попросил учить его сначала. Может, что-то вспомнит по ходу дела.
Но оставался еще русский.
— Берите тетрадь, Александр Александрович, напишем небольшой диктант.
Диктанты Саша не любил с детства, но тетрадь взял.
И Грот начал диктовать:
— Белый, бледный, бедный бес
Убежал голодный в лес.
Лешим по лесу он бегал,
Редькой с хреном пообедал.
И за горький тот обед
Дал обет наделать бед.
Саша написал, расставил твердые знаки. Он не понимал, в чем прикол. Диктант казался легким.
— Наши веки и ресницы
Защищают глаз зеницы,
Веки жмурит целый век
Ночью каждый человек.
Ветер ветки поломал,
Немец веники связал,
Свесил верно при промене,
За две гривны продал в Вене,
— продолжил учитель.
Саша дописал, пробежал глазами еще раз. Смысла в стихотворении было мало. И вообще оно выглядело странным и что-то напоминало.
— Давайте, Александр Александрович!
Грот протянул руку за тетрадью.
Взял, окинул взглядом текст, помрачнел и глубоко вздохнул.
— Александр Александрович! Ну, как так можно!
И тут до Саши дошло. Он понял, что напоминает. Это! Ненавистное! Про спряжения! «Гнать, держать, смотреть и видеть…»
— Яков Карлович, это мнемоническое правило, да? — спросил Саша. — На «ять»? Давайте, я исправлю. Я понял. Я уже знаю, как ее писать.
— Уже? Знаете, как писать?
— То есть просто знаю.
Знал он в основном по переписке с дядей Костей, Еленой Павловной и остальными многочисленными корреспондентами.
— Ладно, — смилостивился академик, — исправляйте!
Саша легко исправил первое шестистишие, но подвис на словах, где «е» было по две штуки. И какое из них «ять»? Вряд ли оба.
— Яков Карлович, а в слове «человек» «ять» после «ч» или после «в»?
— Под ударением.
— А! Понятно.
И исправил на «ять» все ударные «е».
Грот проверил.
— В слове «Вене» «ять» два раза.
— Значит, не всегда под ударением.
— Просто запомните.
— А зачем, Яков Карлович? Она же совсем от «е» неотличима.
— Государь Николай Павлович тоже хотел ее упразднить, и сам писал без «ятей». Но Греч, автор книг по русской грамматике, возразил, что «ять» — это знак отличия грамотных от неграмотных. Государь, ваш дедушка, устыдился, и передумал.
— В русском языке и так довольно тонких мест, чтобы отличать грамотных от неграмотных. Зачем создавать лишние трудности? И «ер» в конце каждого второго слова — это только перевод чернил. Зачем это нужно? И «и десятеричное» совершенно лишнее.
— А как вы отличите слово «мир», как состояние, противоположное войне, от слова «мир», как общество?
— По контексту.
— Не всегда это возможно.
— Зато сколько новых оттенков смысла в названии «Война и мир»!
— Есть такая книга?
— Роман Льва Толстого. В четырех томах. Или я что-то путаю?
— По-видимому, да, — сказал Грот. — Путаете, я такого романа не знаю.
— Ладно, — смирился Саша. — Выучу ваши лишние буквы хотя бы для того, чтобы иметь моральное право их отменить. Гимназисты мне памятник поставят. При жизни. Из чистого золота.
— А пока — три, — сказал Грот.
Саша вздохнул.
Экзамен занял почти четыре часа, и Саша вернулся к себе, нагруженный домашками в промышленных количествах, коллекцией трояков и решимостью вернуть успеваемость на советский уровень.
Завтра была суббота, и это обнадеживало.
Вечер он посвятил переводу второй статьи для Склифосовского.
И добрался, наконец, до задачек Остроградского. Они и правда были не то, чтобы очень простыми. Решил текстовую, тригонометрию, логарифмы, довольно заковыристую алгебраическую систему и уравнение с параметром.
Результатом остался доволен — супер, что-то помнит! Так что остальное оставил на вечер субботы. Утром намечался поход в лес за грибами.
Саша никогда особенно не любил этот вид охоты, но осенний лес — место довольно приятное, если еще не холодно и нет дождя. И была надежда переговорить с Никсой.
В восемь утра выдвинулись в составе Саша, Никса, Володя, Алеша и все трое гувернеров: Зиновьев, Гогель и Казнаков.
— Тебя тоже Грот пытал? — спросил Саша, когда гувернеры и младшие братья немного отстали.
— А как же! — усмехнулся Никса.
— И?
— Все пятерки.
— Поросенок, — сказал Саша. — А я когда-нибудь что-то, кроме трояков получал?
— Как-то неплохо рассказал о Троянской войне на Древней истории. А года три назад сдал географию на отлично. Тебе сразу дали поручика и зачислили в гвардию.
— Да? За это чины дают?
— Еще как!
— Ну, держись, Никса, обойду тебя по чинам.
— Что-то мне подсказывает, что пока мне опасаться нечего.
— А матема у нас когда?
— В понедельник.
— Держись!
— До болезни у тебя была твердая тройка с минусом, — заметил Никса. — Никак, в тебе проснулось честолюбие?
— А раньше?
— Раньше ты считал, что три — это не так плохо. Не двойка же!
— Они удивятся.
— Это только начало, — заметил Никса. — По девять часов в день не хочешь? С учетом домашних заданий. И ровно час свободного времени.
— Мать! — возмутился Саша. — А делом, когда заниматься? Заявки на патенты, бизнес, лаборатория, физмат школа, вечера у Елены Павловны! Надо что-нибудь экстерном сдать.
— Ну-ну! — усмехнулся брат.
Вечером Саша дорешал
