Время разбрасывать камни - Дмитрий Викторович Распопов
- Выговаривают мне постоянно, что я не могу уговорить тебя прийти к нам в гости, - стеснительно сказал он, - но я им говорю, что ты постоянно занят, они не слушают.
- Если всё выучишь, то заеду к вам, - замотивировал я его.
- Я буду очень стараться Иван! – моментально взбодрился он и расправляя плечи.
После завтрака нас под охраной повезли на стадион, где я увидел знакомое тартановое покрытие дорожек. Мне был он привычен после Мехико, а вот Борзов его явно видел впервые. Он, так же, как и я первый раз, ходил и трогал его, привыкая к непривычной амортизации. Вдоль трибун было очень много репортёров, которые фотографировали нас, смотря как мы разминаемся. Я пошёл по своей стандартной программе, без стометровок, просто ОФП и разогрев мышц с помощью бега со жгутами на ногах, затем прыжки на одной ноге вверх по ступеням трибун, затем вниз на другой. Тут меня и поймали журналисты, явно за мной охотившиеся.
- Мистер Добряшов, можно пару комментариев? – кричали они.
Вздохнув, я закончил упражнение и пошёл к ним.
- Можно просто Иван, господа, - обратился я к ним на английском.
- О, отлично! – обрадовался корреспондент с немецким флагом на пропуске-аккредитации, - Иван как вы прокомментируете своё отсутствие на многих соревнованиях? Нашим читателям интересны вы и ваши достижения, но к сожалению, после Олимпиады вас так редко было где-то застать.
- Я готовлюсь господа, - спокойно пожал я плечами, - к Олимпиаде 1972 года, хочу побороться за золотые медали в тех же дисциплинах 100 и 200 метрах.
- Ого! – они тут же оживились, - как вы оцениваете свои шансы на это?
- Так же, как и прошлый раз в Мексике, - я растерянно развёл руками, - победит сильнейший, но я чувствую в себе силы побороться за места на пьедестале.
- Иван, а что вы скажите о Пражской весне в Чехословакии? – тут же задал мне вопрос чехословацкий журналист.
- Простите, но я спортсмен, и не имею морального права комментировать политику, - попытался съехать я с опасной темы.
- Хорошо, ответьте, как человек, - тут же зашёл он, с другой стороны.
- Как советский человек, я могу сказать, что доверю своему правительству и курсу партии, поэтому их решения я не подвергаю сомнениям. Всё простите, мне нужно тренироваться.
Несмотря на желания других репортёров ещё спросить у меня, я вернулся на стадион, где ко мне тут же подлетел разъярённый руководитель делегации.
- Ты что там им сказал? – трясся он передо мной от ярости, - тебя кто уполномочил?
- Подошли бы и послушали, - миролюбиво предложил я, что вызвало у него ещё большую злобу. Пригрозив мне что сейчас же примет меры, он побежал уже к тренерскому штабу. Вскоре подошла Петрова и спокойно попросила у меня больше с журналистами без ответственных товарищей рядом не общаться. Я пообещал, и она ушла, качая головой.
***
Перед стартами соревнований нам объявили, что поскольку спринтеров всего 28 человек, то в первый же день пройдут все забеги на эту дистанцию вместе с финалами, на следующий то же самое для 200 метров. Это вызвало лёгкую панику в наших рядах, поскольку остальные спринтеры, приехали на чемпионат как раз вымотанные домашними мини-соревнованиями. Только я и Борзов выглядели достаточно бодро для такой организации соревнований. Для меня он был пока загадкой: вечно спокойный, с каменным выражением на лице, не было понять он вообще волнуется или нет, хочет победить или его это мало волнует. Поскольку я был его полной противоположностью: радовался, когда хотел радоваться, грустил, когда было грустно, этот же удав, с которым мы были почти одинакового роста, хоть я на капельку повыше, был всегда спокоен. Его тренер был более эмоционален и видя, как тот ему помогает, готовя к стартам, я ощутил укол зависти. Такого отношения ко мне, не было даже в самые лучшие годы у Кузнецова.
Выходя на старт, после недолгого нахождения в раздевалке, я сразу ощутил сильный встречный ветер на стадионе «Караискакис». Причём дул он самым неприятным образом – яростными порывами. Первые же забеги показали, что это сказывается на результатах, организаторам даже пришлось изменить предел разрешённой силы ветра, иначе забеги пришлось бы переносить.
Из первых же квалификаций стали выбывать советские спринтеры один за другим, которые показывали здесь своё не лучшее время. Сапега, затем Иванов, потом Лебедев, все мало того, что проигрывали, так ещё и приходили последними. Я указывал на этот факт Петровой, что они просто загнали парней, привезя их сюда без сил, она же упорно говорила, что это не моего ума дело.
В первый полуфинал вместе со мной вышел только Борзов, пришедший вторым в четвертьфинале, после француза Алена Сартёра. Немного удивившись, что нас поставили вместе, не став разносить по забегам, я несмотря на порывистые шквалы ветра легко победил. Мои невидимые Олимпийские крылья за спиной, невозмутимая уверенность в своих силах и главное первые места во всех забегах, явно давали морально на моих соперников. Так что я пришёл первым, Борзов вторым и швейцарец Филипп Клер, квалифицировался третьим. С ним же я и стоял на соседней дорожке в финале. Он был спокоен, улыбчив, пожал мне при выходе из комнаты ожидания руку, мы даже немного поболтали с ним о бешеной погоде, не дающей показать приличное время.
При прозвучавшей команде «На старт!», мы заняли свои места и приготовились. Стартовав я сразу почувствовал, как тяжело бежать, поскольку ветер был невероятной силы, поэтому приходилось хорошо напрягаться, едва не продираясь вперёд. Щёки мои болтались наверно, как у бульдога, поскольку порывы были настолько сильны, что приходилось даже прикрывать глаза. Финишировал я, не видя, кто был рядом, только взгляд на электронное табло расставил всё по своим местам.
- Первое место - Ivan Dobryashov. 10.21, CR.
- Второе место – Valery Borzov, 10.49.
- Третье место – Alen Sarter, 10.50.
Закономерное время при встречном ветре 2.7 мс! Я подошёл сначала к разочарованному швейцарцу, пришедшему четвёртым, как смог подбодрил его, затем поздравил более воодушевлённого третьим местом француза, а затем подошёл к соотечественнику.
- Поздравляю Валера, - я протянул руку.
- Взаимно, - он со своим невозмутимым видом пожал ладонь, и хрен его знает, был ли он доволен своим результатом или нет.
- Ты доволен? – поэтому решил я уточнить
