Время разбрасывать камни - Дмитрий Викторович Распопов

- В забеге победил Иван Добряшов, клуб ЦСКА, город Москва с результатом - 9.9.

- Второе место занял Валерий Борзов, клуб «Буревестник», город Киев с результатом - 10.3.

Стадион после оглашения результатов безмолвствовал, я же, уходя под трибуны, снова приложил руку к уху. Что-то никаких криков в вдогонку мне не раздалось.

С подопечным Кузнецова мы попались только в полуфинале, где я снова прибежал первым с результатом – 10.0. В СССР всё ещё измерения считались по ручному секундомеру, электронных не было, поэтому я знал, что мои результаты слегка завышены, на мировых забегах было бы всё хуже, а потому нужно было больше тренироваться.

Финал бега на 100 метров начался не привычно. Едва мы вышли на старт, как с хмурого неба упали первые крупные капли дождя, а когда раздался стартовый выстрел пистолета, вода упала стеной. Так что бежал я, прилагая все свои усилия.

- Чемпионом страны в беге на 100 метров третий год подряд, становится Иван Добряшов с новым рекордом СССР – 9.8, - провозгласил диктор.

- Второе место со временем 10.0, занял Валерий Борзов, - продолжил вещать он.

- Третье место со временем 10.2, занял Леонид Микишев, - закончил он объявление победителей.

Я посмотрел на безмятежное лицо Борзова, который спокойно слушал результаты и не стал к нему подходить, уходя в раздевалку. Там Кузнецов успокаивал своего подопечного Николая Иванова, пришедшего четвёртым и очень из-за этого расстроенного.

Он ещё больше расстроился, когда не попал в завтрашние полуфиналы 200 метров, и мы уходили из стадиона с Данилом, под пристальным взглядом Кузнецова. Вечером он пришёл в номер, собрал свои вещи и ушёл со словами.

- Ищи Иван себе другого тренера.

Этим он ещё больше меня разозлил, поэтому на следующий день полуфинал и финал 200 метров я бежал со всех сил, наплевав на усталость и раздражение. Прибегал поэтому я с таким запасом первым, что деморализованные соперники отставали от меня на целые секунды!

Стадион при оглашении результатов, растерянно молчал, не зная, как на это всё реагировать. В газетах до чемпионата разгонялись новости, что я пустышка, на что вообще рассчитываю, когда появились новые сильные бегуны, а тут два рекорда СССР и едва получив медали, я отказался разговаривать с репортёрами, вернулся в гостиницу, чтобы сразу поехать в аэропорт.

Сидя уже в самолёте, Данил тихо меня спросил.

- Вань можешь мне объяснить, что происходит? Почему от тебя все отказываются, ненавидят, а бегаешь всё равно ты лучше всех?

- Если тебе год будут говорить все, что ты собака, ты в конце концов начнёшь лаять, - я специально одел две золотых медали поверх куртки, чтобы, когда меня изредка фотографировали, это было видно, - но я им ещё покажу, кто из нас чего стоит.

На следующее утром после возвращения, меня нашёл нервный Щитов.

- Николай Петрович, а вы почему мне не сказали? – вместо приветствия спросил я его, - если я не нужен ЦСКА, сказали бы сразу, зачем устроили мне эту нервотрёпку?

- Напомню тебе Иван, ты в армии, - огрызнулся он, - поэтому будешь делать то, что тебе говорят старшие по званию! Мне и так хватает твоих закидонов по поводу, тут буду участвовать, а тут нецарское это дело.

- Я видимо перестал понимать людей? – удивился я, - я вам сто раз объяснял, что тратить свои силы на эти бесконечные мини старты и разъезды по ним — это вредить своему здоровью!

- Хорошо, скажу прямо, раз ты не понимаешь, - он хмуро на меня посмотрел, - ты дерьмомагнит Иван, поскольку притягиваешь к себе всё только плохое, что есть для спортсмена. Про тебя уже такие слухи ходят, что за голову только хвататься.

- Это какие же интересно? – я покосился на Данила.

- Что сожительствуешь ты не только с женой, - заявил Щитов, - видели тебя в компании разных особ!

- И какое отношение это имеет к бегу? – удивился я, - вы ведь вроде бы руководитель ЦСКА, вас результаты спортсменов должны волновать, а не их личная жизнь.

- Нету у комсомольца личной жизни! – заявил он, - он на виду и должен подавать пример! Какой пример ты подаёшь?

- Ну, например, я свои деньги с Олимпиады отдал на ремонт школы-интерната – пятнадцать тысяч рублей, - спокойно ответил я, - покажите мне ещё кого-то, кто сделал то же самое?

Комитетчик изумлённо на меня посмотрел при этих словах, а Щитов нахмурился.

- Это не считается.

- А, погодите, - удивлённо вскрикнул я, - то есть считается только то, о чём пишут в газетах?! Кричат с трибун? Указывают на комсомольских собраниях? А добрые дела, которые ты делаешь просто по зову сердца, не идут в зачёт? Такая ваша логика?

- Не перегибай палку Иван, со своими антисоветскими разговорами, - набычился старый фронтовик.

- Нет уж, давайте разбираться до конца. Вы сказали, я подаю плохой пример, я вот могу предъявить вам чеки о переводе денег, а что вы можете предъявить мне кроме слухов о моём возможном адюльтере? Давайте опросим свидетелей, попросим их записать свои показания?

Он вздрогнул.

- Именно поэтому, с тобой никто не хочет иметь дело, - он плюнул с досады, - всё не беси меня больше!

- Что делаем с тренером и массажистом? – я поставил вопрос ребром.

- ЦСКА будет оплачивать поездки только тренера, как у всех! – твёрдо сказал он, - никаких лишних людей! Ты такой же, как и все, не лучше, не хуже, а потому не будет к тебе больше особого отношения! Золотые медали Олимпиады выиграл – молодец, дай теперь дорогу другим спортсменам.

- Хорошо, билеты и проживание будут за мой счёт, допуски на соревнования и включение в состав команды массажиста вы сможете сделать?

Он задумался.

- Да.

- Тогда отлично, с Женей я поговорю, думаю он не откажется, а мой тренер теперь Дима Татищев.

- Кто это? – удивился он.

- Высокий в очках, играет на скрипке.

- Это тот рядовой что ли? – удивился он, - ты нас всех опозорить хочешь?

- Он пока делает больше, чем Кузнецов до чемпионата для меня, -