Новое назначение - Евгений Васильевич Шалашов
— Так зачем спрашивать, если соли нет?
— Думаю — а вдруг ты без соли не ешь, как один товарищ, пошла бы просить у Стасовой. Елена Николаевна, с некоторых пор, дама хозяйственная, наверняка есть запас.
— А что, в Москве соли нет? — удивился я.
— Уже месяца два как нет. У нас, в Коминтерне, только для иностранных товарищей осталась, да для Бухарина — ему без соли нельзя.
Понимаю, в столице, как и везде в России, с хлебом плохо, со всем остальным тоже, но уж соль-то должна быть? В Архангельске уж на что хреново, но соль есть. А если подумать... У нас соль добывают из-под земли, выпаривают, а в Москву поставляли из Крыма и с Поволжья. Ну, с Крымом понятно, там белые, а что с Саратовым? Но все может быть. Перебои с баржами или грузить некому. А вот Николай Иванович... Интересно, почему ему без соли нельзя?
— Вот ведь, не хотела о нем вспоминать, но само вылезло, — махнула рукой Наталья, выключая спиртовку. — Николай Иванович с газетами, где про тебя написано, трясся, как дурачок с крашеным яичком. Мол — Аксенов твой палач и убийца! Еще и обиделся, когда я ему на ушко пару слов сказала. Правда, сказала по-французски, он половину не понял. Когда про коллегию узнал, затрясся от счастья. А с коллегии прибежал зеленый весь, сказал, что в ВЧК одни сволочи заседают, друг за друга держатся. Имей в виду, собирается Ленину на тебя жаловаться. Хочешь, я Надежде Константиновне позвоню?
— Словечко за меня замолвить? — усмехнулся я. — Нет уж, видели мы крокодилов и покрупнее.
— Да, а что там за история с детишками? Сколько им лет?
— Вполне себе совершеннолетние, — буркнул я, не желая опять рассказывать о том происшествии, но Наталья догадалась сама.
— Володя, я тебя немножечко знаю... Как я поняла, эти «детишки» пытались тебя убить?
— Угадала, — кивнул я и предложил: — Давай лучше кашу есть, чтобы аппетит не портить.
Каша пшенная, я такую люблю. С солью, да с маслом, да еще на молоке, она стала бы вкуснее, но и такая сойдет. А по нынешним временам, так и совсем роскошь.
После каши на спиртовку был водружен чайник, а Наталья, вздохнув, сказала:
— Знаешь, так иногда хочется сходить в ресторан, заказать что-нибудь вкусное — рыбу по-французски или мясо с овощами, а потом взять чашечку кофе с пирожным.
— А я на что-нибудь поскромнее согласен. На солянку там или хотя бы на щи, а на второе можно картофельное пюре с котлетой и зеленым горошком.
— Володя, ты же мне говорил, что из крестьян происходишь? — удивилась Наталья. — Что за крестьяне такие, чтобы солянку ели или горошек?
А ведь я давно не влипал в подобные ситуации. Язык мой, враг мой. Расслабился, брякнул, чего не попадя. Пришлось сделать обиженное лицо.
— Ну уж, милая моя графиня, не такие мы темные и забитые. И солянку у нас делали из трех видов колбасы, и зеленый горошек в лавках продавался. Правда, из столовых приборов только ножом и вилкой пользоваться умею, так что в будущем нам не стоит покупать ни громоздких сервизов, ни столовых приборов. Ну, солянка ладно, бог с ней, а вот щи тебе придется учиться варить.
— Подожди-ка, ты это про что сейчас? — удивленно посмотрела Наталья на меня. — Ты про какие покупки, да про какие щи?
— Ну ладно, не хочешь учиться варить щи, заставлять не стану. Я человек неприхотливый. Мне на ужин картошки достаточно, почистить и сам смогу, а к картошке что-нибудь готовое станем покупать — селедку соленую или колбасу.
— Володя, ты о чем таком говоришь?
И тут я сказал то, о чем давно хотел сказать Наталье Андреевне.
— Наташа, я хочу, что бы ты вышла за меня замуж. Только не говори — мол, разница в возрасте, идет война и все прочее. Поверь мне, это все такая мелочь по сравнению с тем, что ...
Я замолк, и задумался. А по сравнению с чем? С нами? С нашими чувствами?
— Володя, ты о чем говоришь? — пробормотала Наталья. — Я вообще не понимаю, о чем это ты?
— Ты мне отказываешь? — строго спросил я.
— Володя, ну как мне с тобой говорить? Понимаешь, я тебя очень люблю, но замуж выйти не смогу. Vous êtes stupide gamin.
Ишь, голубая кровь! Французский я понимаю еще хуже, чем немецкий, но, похоже, меня только что назвали дурачком.
— Хорошо, — вздохнула Наталья. — Предположим, только предположим — я соглашусь, а что дальше? Зачем тебе это вообще надо?
— Ну, хотя бы для того, чтобы выдергать ноги твоему начальнику, Николаю Ивановичу Бухарину, да спички вставить, пусть на заседания ходит.
— Глупости, — отмахнулась Наталья. — Не стоит Бухарин этого. Я уже знаю, что на коллегии ты его и так изрядно напугал. Володя, дело-то вот в чем... я скоро уеду. Только не спрашивай — куда и насколько.
— Так куда и на сколько? Можешь сказать — на юг или на запад?
Наталья сделала неопределенный жест куда-то в сторону, где стоит Большой театр. Там у нас что, запад?
— Надеюсь, не в Польшу? — озабоченно поинтересовался я.
В Польше сейчас Тухачевский
