Андрей Архипов - Ветлужцы

— Ну уж нет, сговорились, так сговорились, да и три с половиною десятка кольчуг на дороге не валяются. А насчет нашего дела... Что знаешь ты о нас?

— Что? — Овтай крепко задумался, достал из-за спины глиняную бутыль, оплетенную лозой для сохранности, налил в довольно большую расписную братину остро пахнущий летом и травами напиток, и поднялся на ноги. — В честь дележа честного добычи воинской! Да пребудет с нами Инешкипаз, Вере Чипаз! Отпейте, гости дорогие, настоящего медового пуре. Это не чета вашему хмельному меду. Напиток сей силу набирает несколько лет, выдерживается в закопанных в землю дубовых бочках.

Братина пошла по кругу, и каждый воин после внушительного глотка счел либо одобрительно крякнуть, либо удивленно покачать головой. Даже полусотник, имевший в прошлом немалый опыт в приготовлении разных ягодных настоек, с наслаждением закрыл глаза, перекатывая во рту хмельной нектар.

— Знаем мы о вас мало... — продолжил тем временем Овтай с помощью своего толмача. — Весть о вас дошла в конце лета. Есть, мол, такой народец на Ветлуге, что булгар побил, защищаясь... А как Мокша поведал, так и с новгородцами не побоялись схватиться.

— Перебью тебя, Овтай, извини, — вскинул руку Иван. — Дабы не возникло потом кривды в пересказе... Не булгар мы побили, а татей, что на нас напали. И были они из племени буртасов, хоть и служили многие на службе Великого Булгара прежде... А с булгарскими купцами было у нас лишь недоразумение на Оке, но не стали после этого мы распалять вражду с ними, добром расстались...

— Про последнее нам Мокша подробно изложил, похваляясь как он к засеке речной руку свою приложил... Знаем мы ныне, да и подтверждение нашли в рати вашей, что не только с Переяславля у вас людишки, но и с иных племен. Как вышло, что одним целым вы стали, одним названием зоветесь?

— Ветлужцами? Не все так лепо, как кажется, Овтай. Черемисы от нас еще наособицу, хотя вместе с нами ратятся и в других делах помогают. Да и потерялись бы мы среди этого народа, не так уж нас и много... А соединились мы по одной простой причине, вместе от врага отбиваться легче и дела делать сподручнее. Поэтому и ищем мы на просторах окских друзей для себя... тех, кто на подмогу придет в случае надобности и в делах наших верным товарищем будет.

— И к нам придете, коли позовем? — скептически изогнул бровь эрзянский воевода.

— Почему бы и нет, если друзьями станем? — поднял на Овтая взгляд, до этого неотрывно внимающий прогорающим углям костра, ветлужский полусотник. — А что? Есть такая нужда? Расскажи мне, что на Оке у вас тут творится, а то слухи все больше друг другу противоречат. Даже про землю эту ничего не знали... кому она принадлежит? То ли вам, то ли князю муромскому?

— Ну, слушай, коли желание есть, — степенная речь Овтая почти сливалась с переводом Андяса. Было ощущение, что они не раз об этом говорили, и толмач иногда ненароком забегал вперед. — В соседях у нас Ярослав, который в отличие от брата своего, Олега Святославича, воинственным и буйным нравом никогда не отличался, завсегда ходил у него в подручных, почитал его яко отца. Однако два десятка лет тому назад, как князья на Руси сговорились, что каждый держит отчую землю, осел он землях муромских и рязанских... С прицелом на Чернигов. Обустраивается ныне, крепости и города строит. Тот же Переяславль Рязанский — его рук дело. На землях ниже по Оке смердов расселяет по нашему берегу, и тут бы селища свои поставил, да наш род отпор ему дал. И еще... Людишки свободные, кто христианства не принимал, издавна на муромскую землю бежали, надеясь тут спастись. В этих местах издревле кроме нас мурома жила, мещера, булгары частенько захаживали. Каждое племя чтило своих богов, а пришлые еще принесли веру в Христа, Магомета... никто из-за этого никому обиду не чинил. Однако с приходом Ярослава начал он силком людей крестить... Хотя нет, не с того началось, наговариваю я. Изначально именно ему обиду учинили. Первыми в Муром как наместники отца прибыли его сыновья, Михаил и Федор. Говорят разное, но в городе началась смута между местными и пришлыми, между христианами и... теми, кого они язычниками называют, хотя одной с ними крови. Мыслю, что восстание было из-за того, что власть мирно поделить не смогли. Тогда-то один из княжичей, Михаил, был убит, а Ярославу пришлось брать город с оружием в руках. Потом были еще раздоры и даже на жизнь самого князя покушались, но в итоге Святославович взял вверх, а людишек во многом числе на реке Оке крестил. Те же, кто власть его или веру не принял, уходить стали, у нас многие осели, мурома так целыми селениями переходила на наш берег... С тех времен и Андяс к нам прибился. А Ярославу такой победы оказалось мало и он ушедших от него тоже захотел заставить в Христа поверить, начал и в наши земли захаживать. Хотя говорил, что это они против него козни строят. Тут уж пришлось дать ему укорот, талантом воинским он никогда не блистал, поэтому побили его и с тех пор он к нам не суется... Как тебе мой рассказ, Иван? Встанешь против Ярослава? Ты ведь христианин?

— Среди моей рати на твоей земле лишь я один крест ношу, но никого силой в свою веру не гоню. А насчет христианства я тебе так скажу... Много хорошего и доброго оно несет в народ, как и почти любая другая вера. "Возлюби ближнего своего, не убий, не укради"... Церкви стоят на радость всем, красота и благость там такая, что на душе сразу спокойно и уютно становится... Только вот пользуются нашей верой, как и любой другой, власть имущие. А для чего? Чтобы людишек у них подчиненных было много, податей в казну больше собиралось, и никто против них самих слова сказать не мог. Ведь церковь та же что говорит? Власть князя от бога! Не смейте ему перечить! Да и иной священник столько под себя подгребет, что пузо его перед ним нести приходится... А монастыри? Им зачем земли отписывают с христианами, работающими там? Чтобы это пузо набивать? Я к чему всё говорю... Не надо путать веру и людей, которые ее несут. А среди них и святые иной раз встречаются... среди этой шушеры с животами. Те священники, которые людям покой и свет в душу несут, которые голодного накормят и пригреют, а безотцовщину воспитают и грамоте научат — я таким в ноги готов поклониться. Только редкость они среди нас и вряд ли будет когда по-другому... Да и не только от веры доброта зависит, наверное. Разве без церкви мы не можем помогать страждущим? Вот и вы, думаю, теми же заповедями живете. Может, люди ваши даже чуть чище, потому что в лесу обитают, с природой, с богами ее напрямую общаясь... Так что, если дело ваше будет честное, то придем, не сомневайся. Однако речь не об этом, сразу такие дела не делаются, доверие надо заслужить, а на это уйдут годы. Речь пока о малом. Видел ли товар наш?

— Ха... Мокша все уши прожужжал, пока не притащил к ушкую вашему и не показал цветы дивные на котлах и горшках, что он лично лепил. Не поверил я ему вначале, лишь когда своим руками железо пощупал, то убедился, что ничуть он не приукрашивает. Гладкий, без шва единого сей товар и красоты неописуемой. С руками оторвут его, ежели цену заламывать не станете.

— Значит, основное дело он сделал, показал. Мне остается лишь добавить, что железная посуда эта за малым исключением предназначена в подарок для вашего князя. Как довесок к предложению нашему, а оно вот какое... Железо на болотах у нас с примесями, грязное. Много труда нам приходится прикладывать, чтобы его достать и как-то очистить. А у вас... я точно об этом знаю, есть залежи руды, которая не только чистая, но и богатая... Много из нее железа выходит. Кабы разрешил инязор добывать нам ее в ваших землях, то часть вам отдавать бы стали. А коли людишками поможете, то и их бы обучили как железо лить, да посуду такую делать. Всю прибыль опять же делить, а выход с этого очень большой получить можно...

— Хм... не слышал я про такие места. Как все, по болотам добываем, где-то лучше руда, где-то хуже. А залежи, тобой упомянутые, тут рядом?

— Не обессудь, не скажу пока. Но на всю землю вашу не заримся, может в три, может в пять дневных переходов клочок нужен. Вряд ли больше...

— По лесу глухому переходов? Хм... И все? Нет более никаких условий у тебя?

— Разве что охранять места эти совместно, абы другим хитроумным мастеровым секреты наши не достались или тати нас не разграбили.

— Тати... Ты с полоняниками разговаривал, хм... и не только. Что сказали тебе?

— Да почти ничего... Главарей побили, а остальные мало что знали. Однако точно выяснил, что весточка к ним пришла из Мурома после того, как там узнали, что мы ветлужцы. Если коротко, то подозреваю, что купец, которого мы побили и на чьем ушкуе теперь ходим, имел дело именно с этими разбойными людишками. Потому и взять нас хотели, то ли для мести, то ли вызнать хотели про нашу стычку с новгородцем поподробнее... Не ведомо мне это, да и как опознали нас... тоже непонятно. То ли ушкуй приметный, то ли весть с Ветлуги сюда дошла... Зато могу рассказать для чего желали новгородские купцы привлечь местных татей, если Мокша еще не доложил.