Валерий Елманов - Княжья доля

– Ну, шутки шутками, а нам и спать уже пора. Светать скоро будет, – подытожил Константин. – Здесь встают рано, так что можем не выспаться, а день тяжелый впереди.

– Слушаюсь, княже. Как повелишь, – низко склонился в поклоне, дурачась, вскочивший с места Славка и лукаво поинтересовался: – Я правильно все сделал?

Константин принял надменный вид и, критически оглядев стоящего перед ним Вячеслава, заметил:

– Малость раболепия не хватает. Смотри у меня, холоп.

В ответ Славка возмущенно фыркнул, а Минька, наблюдая эту картину, завистливо захохотал, рассыпаясь в беззаботном ребячьем смехе.

– Да, и еще одно, – прервал его бурное веселье Константин. – Ты у боярина кем числишься: в закупах, холопах или вольным смердом?

– Чего?! – вытаращил глаза Минька. На этот раз смеялся уже Славка.

– А того, что я не знаю, под каким соусом тебя забирать от него, – пояснил Константин. – Законность тоже соблюдать надо, хоть и средневековую. Судя по твоей спине многострадальной, которую ты нам в возке показывал, сдается мне, что ты и вовсе холоп обельный.

– Обельный – это белый, что ли? – переспросил Славка.

– Нет, это типа полный. Ну, то есть кругом холоп. Короче, раб, – веско подытожил Константин.

– А разве на Руси до татар рабство было? – усомнился Минька.

– Еще как, – невесело усмехнулся Константин. – И вообще, ребята... Здесь хоть и попроще, чем в нашем двадцатом, но далеко не все так наивно и элементарно, как вы думаете. Проблем тоже предостаточно.

– А как же со мной тогда будет? – озаботился Минька.

– Да выкупит он тебя, – заверил его Славка. – И всего делов-то. Будешь свободный.

– Не будет, – возразил Константин. – Рабом и останется, только моим, княжеским.

– Да ты что? – возмутился Славка. – Нам же одно дело делать. Как же он? Да и вообще, мы же здесь все заодно должны быть, а ты?..

– В чужой монастырь... – начал цитировать Константин. – Кажись, вы мне это сами говорили, сударь?

– Ну, так там совсем о другом речь шла, – не сдавался Славка. – О приличиях, чтоб соблюдать их не забывали, и так далее.

– Да нет. Она во всех случаях верна. Не время нам еще устав переписывать, и пока мы все по старым законам жить будем. А ты, Минька, не волнуйся. Это только числиться в рабах будешь. Тронуть тебя никто не посмеет. А порох состряпаешь – волю получишь. – Он ободрительно подмигнул притихшему и вновь насторожившемуся мальчишке. – Вот и получится, что я действую, как обычный князь. Никаких подозрений мое поведение не вызовет.

– А иначе нельзя? – хмуро буркнул Вячеслав. – Ну, чтоб не так, а как-то по-человечески.

– Нет, Слава, нельзя. Ты пойми, что ежели завтра-послезавтра на меня не то что владимирский великий князь выступит, а даже свой, рязанский – я ведь здесь не один рулю, – и то я ничего сделать не смогу. Силенок маловато. Да что князь, бояре взбунтуются, ведь у каждого из них свои отряды есть, а мне и ответить нечем... пока.

– Так ведь это пока, – не сдавался Славка.

– Правильно. Вот пока и будем тихо-тихо сидеть и мышцу качать, как культуристы. А уж потом, накопив силенок, можно и голос поднять. Будет порох – стало быть, получим тайное оружие. Будет крепкая дружина – значит, и в обычном бою лицом в грязь не ударим. Кроме того, я так понял, что этот князь, – он указал на себя пальцем, – пока я в его шкуру не залез, хорошей сволочью был и, кроме баб и вина, ничего знать не хотел. Ну, еще морду какому-нибудь из слуг в кровь разбить по пьянке или холопку изнасиловать – больше ему ничего не надо было. Значит, надо что сделать?

– И что? – не понял Славка.

– Свой авторитет поднять в глазах народа, – пояснил Константин. – Мол, князь-то у нас, оказывается, золото. Да мы за него горой, в огонь и в воду.

– Правильно, – вскочил возбужденно Минька. – А потом раз, и революцию!

– Это когда земля крестьянам, заводы рабочим, а народам – мир? – иронически улыбаясь, уточнил Константин.

– А что? Это же шанс какой. Может, нас как раз для этого и прислали сюда?

– Революция – это всегда плохо, – нравоучительно заметил Константин. – Ни одной еще такой не было, чтобы в результате нее народу лучше стало. К тому же оно и так все уже есть. Земля – у крестьян, мастерские – у ремесленников, а воевать мы будем, только если нападет кто. Так я и от мира народам не отказываюсь. Но во главе пока должен один быть.

– Конечно, ты, – уточнил недовольно Минька.

– Я, – кивнул утвердительно Константин. – А рядом – мудрые советники, то бишь вы со Славкой, да еще из народа с пяток наберется со временем. Из числа шибко башковитых. Пойми, Миня, уже из-за одних татар Русь объединять надо.

– А сможем ли, коли князей одних здесь как собак нерезаных? – усомнился Вячеслав. – Тут железная рука нужна. Диктатура, всего лучше – военная.

– Нет, демократия, – уперся Минька.

– Все, – подвел итог Константин. – Политическая дискуссия отменяется. Тем более что она не горит. Вначале кучу дел попроще решить надо, – и, не давая никому возразить, быстро добавил: – Нога устала, братцы кролики. Идем спать. А утром на свежую голову все порешаем. Как там, в армии? Рота – отбой! – И, не дожидаясь ответа, двинулся к выходу из комнаты.

Глава 15

Каждому свое

А нам на белое и черное

Себя никак не разделить,

Ведь свет в нас вплавлен в нечто темное

И потому душа горит.

На следующий день ни Минька, ни Славка долго ждать себя не заставили – заявились с самого утра, о чем тут же доложил Константину Епифан:

– Там мальчонка тот, которого в лесу подобрали, к тебе, княже, просится. Слово молвить хочет. Да еще тот молодец буйный, который тиуну твоему руку отломил, тоже с ним.

– Зови, – распорядился Константин. – А сам будь рядом. Ежели что, кликну.

Епифан молча кивнул и вновь исчез, зато в дверях появились Минька со Славкой.

– Дверь, – произнес негромко Константин.

Славка нахмурился недоумевающе. Потом до него дошло, и он закрыл за собой дверь.

– Выспались, поели? – поинтересовался Константин.

– Да нормально, – пожал плечами Славка. – Епифан у тебя шустрый мужик. И спать уложил, и покормил с утра.

– Правда, вместе со слугами, – съязвил Минька. – Но мы понимаем, не князья, чай. И на том спасибо.

– Не за что, – в тон ему отозвался Константин. – И вот еще что. Сразу начнем первый урок придворного этикета. Зашли к князю, поклонились низко, спросили: «Вызывал, княже?» – и молча слушаете, что я скажу. Между прочим, Епифан заметил, как вы сюда без поклона вломились.

– Прямо сейчас приступать? – ершисто осведомился Минька, а Славка добавил, ерничая:

– Никакой жалости у тебя, княже, к своим верным слугам. А ну как спина переломится? Как служить тебе дальше будем?

– Дураки вы оба, – беззлобно парировал Константин и обреченно махнул рукой на Миньку. – Ну он-то ладно, сопля еще, не понимает ни черта, а тебе стыдно должно быть.

– Мне двадцать три на самом деле, – сразу обозлился Минька. Ссылки на юный возраст достали его еще в двадцатом веке, среда более солидных коллег, которые, правда, кроме немалого количества прожитых лет, почти ничего в активе не имели. Учитывая, что здесь ему на вид и вовсе лет тринадцать, впереди этих подколок тоже светило предостаточно.

– А Вячеславу, – парировал Константин, – двадцать восемь было. А мне так вообще под сорок. И не о годах речь. Просто другие, если заметят, что дите не кланяется, решат, что неразумен еще, глуп, что с мальца возьмешь – научится. А тебе-то, – заявил он Славке, – уже восемнадцать, не меньше. Тут другие разговоры будут. Скажут, что князь ему позволяет много, видать, подобрел шибко, и тоже соответственно себя поведут.

– Непривычно просто как-то, – неловко улыбаясь и чувствуя собственную неправоту, пожал плечами Славка. «Да и унизительно», – очень хотелось ему добавить, но он сдержался. Однако Константин точно угадал его мысли, потому что тут же добавил:

– Ты, Вячеслав, человек военный и должен понимать, что этот поклон – никакое не унижение, а просто как бы узаконенная форма приветствия, ну, – он замялся, подбирая нужные слова, и наконец нашелся: – Типа отдания воинской чести начальнику. Я старше тебя по воинскому званию – князь, то бишь генерал или как минимум полковник. Ты же едва-едва в дружину зачислен, да еще учиться всему надо – стало быть, в звании курсанта, не выше. Только там рука к головному убору прикладывается, а здесь поклон отвешивается – вот и вся разница.

– Ну, если отдание воинской чести – тогда убедил. – Славка тут же как-то неловко согнул спину под прямым углом и ворчливо осведомился: – Хватит, что ли?

– Ниже, ниже, – безжалостно давил голос Константина. – Рукой должен пола коснуться. Вот теперь нормально. А ты, орел, особого приглашения дожидаешься? – обратился он к Миньке, который, нахмурившись, глядел на князя.