Андрей Посняков - Молния Баязида

– Вот и славно, – думный дворянин тряхнул локонами.

Темно-синий кафтан его заиграл бархатом в пламени горящих свечей. Хороший кафтан, покроя вполне европейского, этакая котта… Раничев присмотрелся – да нет, не котта – бригантина! Самая натуральная бригантина – легкий и вполне надежный доспех из обтянутых плотной тканью стальных пластин. А посланник – человек осторожный.

– Вы всегда обедаете в кирасе? – опустив глаза, поинтересовался Иван.

Гость засмеялся:

– Consuetudo est altera natura – привычка – вторая натура.

Они проговорили далеко за полночь – о музыке, истории, литературе – думный дворянин Хвостин долгое время выполнял деликатные поручения рязанского князя в Верховских княжествах, неплохо знал польский, нижне-немецкий, латынь. Честно говоря, Раничев не часто встречал здесь подобных энциклопедически образованных людей, тем более рад был беседе.

– Вообще же, отношение к скоморохам у нас двоякое, – развивал тему гость. – С одной стороны, да – они увеселяют знать и простой народ, однако церковь относится к ним резко отрицательно, к тому же почти все скоморохи на Руси, увы, принадлежат к подлому сословию – бояр да детей боярских средь них нет. А возьмите немецкие княжества? Генрих фон Морунген, Гартман фон дер Ауэ – все знать, рыцари.

– Там есть и жонглеры, – вскользь заметил Иван. – И подлого люда хватает.

– Да его везде хватает, – Хвостин отмахнулся. – Ну, еще по чарке – да спать? Завтра путь ранний.

– Как скажете, – Раничев наполнил чарки.

Они выехали с утра, еще до восхода, скачущие впереди воины факелами освещали путь. Справа, вдоль дороги, серебрилась река, отражая поблекшие звезды и сияющую утреннюю планету – Венеру. Путь размыло дождями, часто приходилось искать объезд, хрипя, выбирались из грязи кони. По обеим сторонам уныло тянулись пустынные сжатые поля, луга со стогами, курные крестьянские избенки, крытые мокрой соломой.

В Переяславль-Рязанский приехали поздно – опоздали к вечерне, хотя и торопились, подгоняли коней. Тем не менее великий князь принял их сразу после молитвы и на этот раз беседа была обставлена тайно – никаких слуг, дьяков, тиунов. Только князь с Раничевым да думный дворянин Хвостин у двери. Чего хотел престарелый правитель княжества понять было нетрудно – Москва издавна являлась давним врагом Олега Ивановича, хоть и женил он своего сына на московской княжне еще четырнадцать лет назад. И тем не менее…

– Я и мои люди должны знать все, что делается при дворе московского князя Василия, – дребезжащим голосом чеканил престарелый князь. – Для этого ты, Иван, вновь отправишься в Москву, как ездил когда-то. Вот – золото и серебро, – Олег Иванович подвинул к Раничеву лежащие на столе мешочки с монетами и, встав, подошел к сундуку. – К тому же, помнится, я обещал наградить тебя… Держи! – открыв крышку, князь протянул Ивану затейливо украшенную грамоту. – Все твои деревеньки и села жалую на все времена тебе и твоим детям, и внукам, и правнукам в вотчину. Владей! Вернешься из Москвы – получишь еще землицы.

– Есть одна просьба, княже, – низко поклонившись, настойчиво произнес Раничев.

Князь поднял глаза:

– Ну?

– Ферапонтова обитель зарится на мои земли.

– Не трожь чернецов! – с натугой вскричал Олег Иваныч и тут же слабо махнул рукой. – Впрочем, приедешь – тогда и поговорим. И впрямь, Феофан себе слишком большую власть взял. Не по Сеньке шапка! Ну, что стоишь? Ступай… Выедешь засветло, с купцами.

Иван поклонился и вышел. Спустился по узкой лестнице на княжий двор, остановился, прижимаясь щекой к резному, поддерживающему крышу крыльца, столбику. Снова в Москву? А надо ли?

Двое дюжих воинов вынырнули из темноты, уперли в бока Раничева кинжалы:

– Вас просят пройти в одно место, господин.

Вот как? Интересно – куда? И кто этот навязчивый проситель? Тиун Феоктист? Аксен?

– А если я…

– Нам приказано доставить вас во что бы то ни стало… Или – лишить живота.

Однако, посмотрим, кто еще кого лишит! Раничев пожал плечами и весело подмигнул парням:

– И что же тогда мы тут стоим?

Они обошли княжеский терем и поднялись в него с другой стороны, по еще более красивому крыльцу, чем то, с которого спустился Иван. Прошлись по галерее.

– Сюда, – один из сопровождающих предупредительно распахнул небольшую дверцу.

Иван замялся – вот так и пропадают люди!

– Заходите, заходите, Иван Петрович, – светски пригласили из темноты. – alea jacta est…

Глава 16

Ноябрь—декабрь 1401 г. Великое Рязанское княжество. Монастырь и его обитатели

Что прежде был порок под именем обман,

Тому политики теперь титул уж дан,

И добродетелью то ныне свет сей числит,

Когда кто говорит не то, что в сердце мыслит.

…жребий брошен!

– Не знаю только – кем? – усмехнувшись, Раничев вошел в полутемное помещение – узенькую келью, пристроенную к людской. Убивать его вроде бы пока не собирались.

– Нечего сказать, хорошенький способ приглашать в гости, Дмитрий Федорович, – усаживаясь на длинную лавку, не преминул заметить Иван. – Оригинальный вы человек!

– Не в способе дело, – глухо ответил Хвостин. – С вами хочет иметь беседу одно высокопоставленное лицо.

– Что ж, – заинтригованный Раничев развел руками. – Положительно, у меня сегодня целый вечер бесед.

Думный дворянин зажег свечи. За тонкой перегородкой послышались шаги и приглушенный голос – будто кто-то торопливо докладывал. Иван насторожился – наверное, это и шествовало упомянутое высокопоставленное лицо. Интересно, кто? Тиун Феоктист? Аксен Собакин? Если так, то…

Раничев не успел развить мысль до конца, прерванный появлением высокого, довольно красивого человека лет тридцати пяти или чуть старше – из-за полутьмы было не определить. Черная борода, прямой, несколько длинноватый нос, лицо чуть припухлое, этакое барственно-расслабленно-важное, взгляд пронзительный, умный, правда, с некоторой едва заметной ленцою. Где-то Иван уже видел сегодня подобный взгляд, да и человек этот казался смутно знакомым… Боже! Ну, конечно же!

Встав с лавки, Раничев поклонился в пояс:

– Здрав будь, княжич Федор Олегович!

Кивнув, княжич уселся в резное креслице, услужливо выдвинутое из темного угла Хвостиным.

– Так вот ты какой, – пристально взглянув на Ивана, слабо улыбнулся Федор. – Много о тебе наслышан. Отец снова посылает тебя с поручением в Москву? – похоже было, что княжич уже перешел непосредственно к делу.

Раничев кивнул и посмотрел на думного дворянина – неужто тот не доложил об аудиенции? Ага, не доложил, как же… Федор Олегович усмехнулся:

– Да, мне все известно. Отце стар и полон предрассудков. В Москве сейчас сила – и военная и финансовая – выход в Орду ведь они собирают. Рязань же, как ты знаешь, ослаблена – ордынцы, хромой Тимур. Не с руки нам ссориться с московитами, не с руки. У Василия сейчас – сила, а другой, пожалуй, и нет на Руси.

– А Новгород? – не удержался Иван. – Богатый и сильный ганзейский город.

Княжич расхохотался:

– Что богатый – то так, но не сильный. Войска толкового нет, куда ополченцам сладить с дружиной или дворянами? Да и ганзейцы там творят, что хотят. Они ведь торговые правила диктуют, вовсе не новгородцы, те лишь на вече своем шуметь любят, да друг дружку швырять с моста в Волхов. Порядка нет, бояре совсем распоясались, смерды поизмельчались. Да и хлеб… – Федор Олегович почмокал губами. – Захочет Василий – не будет у новгородцев хлеба… Так что вовсе не силен Новгород. Что же касаемо Твери или Нижнего – там усобицы да интриги, ну а Литва – она и есть Литва, хоть русских земель там много, да все больше на Польшу смотрит, недавно вот подписали новую унию. Хоть и враги застарелые Витовт с Ягайло, а все ж хотят вместе политию вести.

– Ну вот и усилится Литва, – осторожно заметил Раничев, ему, как историку, весьма интересно было разговаривать с наследником рязанского князя.

– Усилится? – княжич насмешливо вскинул глаза. – После Ворсклы – не скоро, уж больно сильно потрепали там Витовта и Тохтамыша. И еще не забывай об орденских немцах – те спят и видят, как бы куски пожирнее отхапать от Литвы да Польши. А в унии их многие православные ничего хорошего для себя не видят, сколько уже на Москву отъехало? Все из-за католичества… А другие христиане – мурзы ордынские, после того как Узбек магометанскую веру ввел? Они-то куда подались? Тоже на Москву – там они всех знали. А батюшка вот как-то все упустил. Ну, да ладно, не за тем я тебя позвал, чтоб языками чесать, хотя от доброй беседы польза великая есть. – Федор Олегович пристально посмотрел прямо в глаза Ивану. – Ведаю, что силен ты вельми в делах тайных, за тем в Москву и отправлен. Мой тебе совет – ничего там не делай вредного для тестя моего, Василия-князя. А все, что соглядатаи скажут, сперва не батюшке сообщай – мне. А вообще, – княжич нехорошо усмехнулся. – Не ездил бы ты и совсем на Москву. Я ведь, грешным делом, сперва и хотел сделать так, что б ты туда не доехал, да вот, Димитрий, дворянин думный, отговорил. Сказал, что умен ты и нам вполне пригодиться можешь.