Представитель - Никита Васильевич Семин
— А у меня есть выбор? — грустно усмехнулась Аня и молча кивнула.
Глава 18
Май 1938 года
Когда я зачитывал доклад, из членов Ставки присутствовали лишь сам товарищ Сталин, да маршалы Белов и вернувшийся на время затишья на восточном фронте Блюхер. Но кроме них доклад слушали почти все члены Политбюро, и создавалось впечатление, будто это доклад не для Ставки, а для Политбюро, на который пригласили пару маршалов. Что меня не сильно удивило — все же тема доклада больше касалась внутренних дел в стране — положение промышленности, социальные аспекты, да взаимодействие на международном уровне. Лишь и разница с обычным докладом для высшего органа власти в том, что упор сделан на военной тематике.
— Подводя итог, — читал я с листа, — на текущий момент потенциал нашего наступления исчерпан. В ближайшие три-четыре месяца действовать с прежним напором нам удастся либо ценой больших потерь, либо риском потратить все остатки техники и боеприпасов за один месяц. Рекомендации института состоят в укреплении обороны на текущих позициях и подготовке к осенне-зимней кампании. Кроме этого необходимо срочно развернуть и нарастить выпуск «оружия этой войны» — реактивные системы залпового огня «Колокольчик», ракеты класса «воздух-земля» «Комарик» и расширить линейку минометов. Также требуется нарастить бронирование тяжелой техники с целью повышения ее выживаемости и устойчивости в бою. Последний пункт — переобучение личного состава фронтовых подразделений новым тактикам ведения боя, разработанных и примененных в этой войне.
Когда я закончил, в зале повисло молчание. Было неприятно услышать, что несмотря на все успехи первых месяцев войны, они вскоре могут пойти прахом просто из-за слабости экономики страны в сравнении с тыловым обеспечением врага.
— Хорошо, — первым нарушил тишину товарищ Сталин, — спасибо, товарищ Огнев, за доклад. Есть ли у кого-то вопросы к докладчику?
Вопросы были, но в основном уточняющие. На сколько по мнению специалистов института нам необходимо нарастить выпуск военной продукции и за счет каких секторов это можно сделать. Будто я только что не озвучивал это, когда читал доклад! Но вопрос тут же сменялся аргументами спрашивающего о том, почему его ведомство или не может, или затрудняется поступить так, как рекомендуют аналитики института. Члены политбюро не особо рвались менять что-то в работе подконтрольных им ведомств и искали любые лазейки в прозвучавших тезисах доклада для того, чтобы не менять работу или менять по минимуму. Я отвечал, в основном доказывая правоту аналитиков института, минут тридцать, пока Иосифу Виссарионовичу это не надоело, и он не вынес вопрос на голосование — принять ли рекомендации института, как руководство к действию, или нет. Причем по его взгляду становилось понятно — если кто-то проголосует «против», то позже будет иметь личную беседу с Главнокомандующим. И чем она закончится неизвестно и больше будет похожа на игру в лотерею. Рисковать никто не захотел.
— Мы понимаем, что делать нам, — негромко сказал товарищ Сталин, когда присутствующие единогласно проголосовали за принятие рекомендаций института. — Но что будет делать противник? И чего нам опасаться больше всего? Это бы хотелось услышать при следующем докладе.
Я лишь кивнул, принимая новое задание к сведению. В работе по нашим возможностям, аналитики института почти не касались возможностей врага. Так, лишь его текущий уровень и действия оценили для понимания эффективности нашей армии, и что требуется, чтобы эту эффективность повысить. Но ведь и Германия с Великобританией не будут сидеть сложа руки. Что понимают все, кто сейчас сидел в зале. Если удастся правильно оценить силы противника и его потенциал, то уже можно будет более адекватно и оперативно среагировать на любые его действия.
Когда я покидал стены Кремля, то столкнулся с Андреем Кондрашевым. Парня я не видел давненько. Последний раз лишь заметил его в списках представителей Ставки, что меня не сильно удивило. Если уж товарищ Сталин повел его «по моим» стопам, то естественно, что он заработал у него определенный кредит доверия. Поздоровались, разговорились. И тут я узнал, что кроме представительских функций на нем особо ничего и не «висит». Да, он еще оставался членом центральной контрольной комиссии, в отличие от меня. И в рамках своей деятельности его просто «усилили» корочками представителя Ставки. По фронтам, как я, он не мотался, зато по городам Союза поездил побольше моего. И его это изрядно уже достало, хотя откровенно жаловаться он и не хотел. Но проскальзывало в разговоре — с какой досадой он говорил об очередной командировке, что со сном проблемы из-за непостоянного режима упомянул, когда я спросил его про мешки под глазами.
— Так почему на какой-нибудь пост не попросишься? — удивился я. — Где ездить так много не придется?
Андрей лишь скептически посмотрел на меня.
— Не ну а что? — продолжил я, словно не замечая его взгляд. — Ты же на хорошем счету. Уже ни единожды показал себя. Вон, с Вышинским работал, по предприятиям столько катаешься, что их работу не хуже директоров знаешь, законы, которые вы писали — ты же потом проверял, как они работают? Есть понимание, где они были к месту и очень нужны, а какие — так… — я помахал неопределенно рукой. — Или не поняты, или откровенно саботируются по каким-то причинам.
— Да все так, — с досадой кивнул Кондрашев, — но ты не понимаешь, — вздохнул он. — Может, тебе и спустят такую наглость — самому попросить себе пост, но вот остальным… Ты похоже даже не догадываешься, что Он, — кивнул на Кремль Андрей, подразумевая Сталина, — терпеть не может, когда себе кто-то что-либо просит. Уж не знаю, по какой причине тебе такое прощают.
Тут я бы поспорил, что я-то как раз себе постов никогда не просил, но Андрею видно нужно было выговориться.
— Чтобы получить какой-то пост, лучший способ — чтобы тебя порекомендовали на него. Кто-то со стороны, желательно — не друг и не близкий. Вот тогда есть шанс что-то получить. А у меня таких связей нет. Все, с кем общаюсь, не очень-то стремятся замолвить за меня словечко. Меня же за глаза называют «псом товарища Сталина», представляешь? И как с такой репутацией рекомендацию от кого-то получить?
— Так тем более тебе напрямую стоит тогда просить, — удивился я. — Раз уж о тебе такая слава сложилась,
