Чжунгоцзе, плетение узлов - Татьяна Никитина
— Не знаю, — отозвался Нежата. — Сомнения ведь свойственны только людям, да? А Владыка… Он…
— Он обычно почти ничего не говорит… Впрочем, мои дела не должны тебя беспокоить. Ты о чем-то хотел спросить? Что с твоим другом?
— У него, кажется, жар.
— Так бывает. Пойду приготовлю лекарство. Только… — он растерянно глянул на Тайфэна.
— Сейчас принесу подушку, — Нежата поспешно встал.
В комнате было очень темно, в открытое окно уже не проникал лунный свет. Нежата ощупью нашел свою кровать, прихватив подушку, он подошел к постели Юньфэна и, отодвинув полог совсем чуть-чуть, чтобы не налетели комары, просунул руку и коснулся горячего лба друга. Он верил Ди-таю, но ему все равно было тревожно. И, упрекнув себя в маловерии, он попросил о помощи Пресвятую Богородицу.
Луна опустилась так низко, что едва проглядывала за ветвями бамбуковой рощи, зато звезды лучились изо всех сил, дрожа и переливаясь. Тень натекла на домик и сад, как темные брызги помо[4], полупрозрачным живым пятном, заполнив воздух своим мягким дыханием.
Ди-тай осторожно устроил голову Тайфэна на подушке и, кивнув Нежате, направился на кухню. Нежата последовал за ним.
— Ты можешь лечь спать, — успокоил его Ди-тай. — Мне не нужна помощь. И с господином Ао ничего не случится. Через пару дней его недомогание пройдет.
— А можно… просто я хочу еще немного посмотреть на тебя. Встретить такого, как ты, — великая радость.
Ди-тай рассмеялся:
— Да, встретить такого, как я, простому смертному почти невозможно. Можешь смотреть. Споешь со мной?
— Я не умею…
— Я буду петь, а ты подстроишься, — улыбнулся Ди-тай.
Так они провели полночи: Ди-тай перетирал какие-то травы, кипятил воду и напевал, а Нежата смотрел на него, пока не уснул. На рассвете Ди-тай разбудил гостя и протянул чашку с отваром:
— Уже немного остыло: можешь пойти напоить господина Ао.
Весь день Нежата просидел рядом с Юньфэном, то подавая кашу, то поднося лекарство. Раздосадованный Саньюэ несколько раз подходил к нему, давая понять, что это его дело — ухаживать за господином. Но Нежата только вздыхал:
— А я тогда чем буду заниматься?
— Господин Ао, — обиженно взывал Саньюэ. — Почему господин Не так себя ведет? Скажите ему, чтобы он позволил мне выполнять мои обязанности.
— Чжай-эр, иди, отдохни, — отзывался Юньфэн.
— Но я и так отдыхаю! Я тут только и делаю, что отдыхаю, — возражал Нежата.
— Может, тогда ты почитаешь мне? Спроси у Ди-тая: у него должны быть интересные книги.
Нежата сомневался, что сможет прочесть эти интересные книги, но все же отправился искать хозяина.
— Что-то почитать? — переспросил Ди-тай, с сомнением глядя на Нежату. Он готовил суп с кошачьими ушками, потому у него все руки были в муке. — Тайфэн, как ты думаешь, что можно дать господину Ао такое, что Чжайдао смог бы прочесть?
— Отличная книга «Баопу-цзы», особенно глава «Снадобья бессмертия». Я уверен, что господин Ао оценит по достоинству, а Чжай-эр вполне сможет прочесть.
— Ну ты и шутник, Тайфэн! Это старая книга: ей уже тысяча лет. Конечно, Чжайдао не сможет ее читать. Да и ничего хорошего там нет.
— А как же великолепный способ добычи мозгов этого зверя… как его? Фэншэншоу? — Тайфэн даже подпрыгнул на месте от удовольствия, вспоминая живописное повествование и в тайне предвкушая, как подсмотрит за реакцией гостей, читающих книгу.
Ди-тай только вздохнул.
— У меня не так много книг, но зато есть книга «Фуин». Вам должно подойти, — он отряхнул руки от муки и точно из воздуха достал небольшую книжицу.
Книга «Фуин» оказалась Евангелием. У Нежаты сердце замерло от счастья, когда он понял, что это за текст, правда, многие слова он не знал, как читать, и постоянно переспрашивал Юньфэна, потому они скоро устали и отложили чтение.
— Это и есть история твоего Бога? — спросил Юньфэн, потянувшись за чашкой. Нежата поспешно подал ее и сказал с упреком:
— Почему ты всегда говоришь так, будто Бог только мой? Он и твой. Он — Творец всего мира, Господин всего сущего.
— Допустим, — Юньфэн поставил чашку на край стола. — Но если Его почитатели такие, как ты или Ди-тай, то как же остальные? Какое место они займут в Его мире?
— Да нет же, Он принимает и любит всех! Почему ты сомневаешься? Просто надо любить в ответ.
— Любить ведь совсем не просто.
— Да, ты прав. Вот отец Авраамий умел любить. Он ко всем хорошо относился, но я всегда был уверен, что меня-то он любит больше всех. А потом мне Незнанка сказал, будто его батюшка любил особенно. И другие люди так говорили, точно каждый был самым любимым.
— А у тебя кто самый любимый?
— Из тех, кто сейчас живет на земле? — переспросил Нежата, Юньфэн кивнул, и он просто ответил: — Ты.
Юньфэн даже вздрогнул:
— Разве можно такие вещи… вот так говорить?
Нежата рассмеялся:
— А как же еще? Тем, кто далеко, моя любовь ничем не поможет. Я могу только молиться о них. А ты рядом, и, надеюсь, я могу хоть что-то сделать для тебя. Хотя и сам не знаю, что именно.
— Значит, так ты думаешь… — вздохнул Юньфэн.
— Это неправильно?
— Все правильно.
— Тогда что?
— Можешь зажечь светильник, а то уже темно становится.
Нежата разжег огонь. Как раз в это время дверь открылась, и в комнату вошел Ди-тай в сопровождении Саньюэ и Тайфэна.
— Мы принесли ужин, — сказал он, расставляя на столике чашки и закуски. — А мне пришло в голову, что я мог бы рассказать вам кое-что.
— Ди-тай хочет рассказать про Чуньюя, — вставил Тайфэн. — Он всем, кому только можно, рассказывает эту историю на протяжение нескольких тысяч лет. Даже мне успел рассказать ее уже не меньше сотни раз. И тут вдруг понял, что вы-то еще ничего не знаете о его любимом Чуньюе.
— Да, — немного смутился Ди-тай. — Я считаю, что к нему сложилось несправедливое отношение, и мне бы
