Убить Императора. Шаг 1 - Kimiko
Роберт не почувствовал боли. Джина успела лишь судорожно вздохнуть, прежде чем тяжелая бетонная колонна встретилась с их телами, вынося их на серый асфальт. Безжизненно рухнув ниц, они застыли, навечно обнявшись.
Машина графа устремилась в темноту. Эфингем чертыхнулся, вглядываясь ей вслед, и старательно повторяя про себя блеснувшие в свете фонаря номера.
Траур. Испепеляющая, изнемождающая тоска поселилась в их душах, разъедая ребра ядовитой болью. Сердце то билось так часто, что невозможно было поспеть за ним счетом, в попытке измерить пульс, то вовсе пропускало удары, почти останавливаясь.
Что такое скорбь? Тоска, направленная к высшему миру и сопровождающаяся чувством ничтожества, пустоты и тленности этого мира. Тоска, обращенная к трансцендентному, вместе с тем означающая неслиянность с трансцендентным, бездну между человеком и трансцендентным.
Лу стала той, кто подобно Джею не оставил после себя бренного тела. Роберта и Джину кремировали вместе. Нет, не из их крепкой дружбы следуя, покорствуясь лишь финансовому вопросу. Смешанный прах их развеяли на Площади Правосудия, пробравшись туда под видом случайных зевак…
Среда, 2 июля 2025 года 4:00 после полудня
Чикаго, Иллинойс
Графство Стратмор и Кингхорн
Ллойд принес её на руках, тяжело ступая по идеально чистому мрамору, что буквально только что был отполирован. Его туфли оставляли на влажном полу пепельные следы, дорожкой увязываясь прочь. Бертильда вздернула брови, изо всех сил держа себя на одном месте. В её дом притащили странную девку, дурно пахнущую, так ещё и явно, прости господи, тринадцатую. Дворецкая заметила алые потеки по лбу и глазам блондинки, но лишь поджала губы, всё равно считая, что это не повод тащить всякую дрянь в дом.
— Ллойд, — Берта схватила его за плечо, когда граф укладывал неизвестную в одну из постелей гостиной. — Это что за сюрприз? Зачем ты принес её в дом? Это была явно ловушка! Она не родня тебе.
— Нет, Берта, я же вижу! Это моя сестра, — тот выровнялся, упираясь рукой в поясницу, что громко хрустнула. — Прошу любить и жаловать.
Берта тяжело вздохнула, всплеснув руками. Она взглянула на перепачканное всем подряд лицо повстанки, потом на Аддерли, а затем снова на повстанку.
— У меня только самые неподобающие выражения. Тебе взрыв по башке ударил? Твоя сестра давно погибла, может не стоит спасать примерно похожих на неё террористов?!
Ллойд только отмахнулся, не желая заводить и без того пустой разговор. Что ему было сказать? «Я узнаю в этой террористке мою четырехлетнюю сестру?».
— Позови медсестру, пусть глянет, что с Лу.
— Чем ты её огрел? — Берта переклонилась через бессознательное тело, рассматривая окровавленные пряди.
— Ты всерьез считаешь, что я стал бы наносить моей драгоценной сестре увечья? Как будто ты сама не видела, что это был камень, — Аддерли выудил свой платок, вытирая руки от грязи, пепла и крови. — Переодень её, не хочу, чтобы ей приходилось лежать здесь в подобном виде.
— О, и не рассчитывай, — Бертильда стряхнула невидимую пыль с идеально белых перчаток. — И ни один слуга в этом доме не станет выполнять эту работу. Хочешь сходить с ума нянчась с террористкой? — делай это сам.
Девушка круто развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью. Да, это было грубо, но справедливо. Едва ли кто-то кроме неё мог бы донести до графа правду. Они были почти ровесниками, но учитывая службу Ллойда, Берта гораздо дольше варилась во всей внутренней кухне. Не считая её матери, никто не жил этим поместьем и этой семье так, как она. И дай Баттори слабину — этот ещё мальчишка запросто приведет к ним в дом целую толпу нищих и бездомных, пока в другом крыле будут устраивать притон проститутки. На втором же баллу, что устроил здесь Ллойд вернувшись — пьяная аристократия избавила их от целой стены, уже тогда Бертильда поняла, что нужно надевать ежовые рукавицы.
Она не позволяла Ллойду заходить слишком далеко, была той самой, кто держал всё в своих руках, но… и ей приходится считаться с желаниями графа, пусть даже самыми глупыми. Берта позовет медсестру, но Ллойд сам должен помучаться с названной сестрой. Как и всегда, очень скоро он поймет, как ошибался, поймет, что Берта права, но дворецкая не станет облегчать ему эту участь.
***
Ллойд услышал странный звук и повернул голову. Девушка в постели зашевелилась и наконец открыла глаза.
— Какого черта?..
— Не сквернословь, — граф поднял чашку и отхлебнул. — Ты ведь девушка.
Лу сцепила зубы и медленно вертела головой, пытаясь понять, где вообще находится. Помещение было светлым и просторным. Она лежала в кровати, а за столом рядом сидел граф, перебирая какие-то бумажки. Попытавшись стянуть с себя одеяло, девушка снова громко охнула:
— Да какого же черта!..
Граф поднял вверх указательный палец, призывая замолчать.
— Да, я раздел тебя, — оправдывался он. — Но предварительно мне пришлось тебя мыть. Это твои вещи на первое время, — он кивнул на кровать, где лежало странное бежевое платье.
Конечно, о том, как он пихал её за ноги в ванну, поливая холодной водой, Ллойд промолчал. Он вздернул подбородок и встал, сцепляя руки в замок.
— Ты должна мне.
— Как-то не по-братски, — усмехнулась Лу, спуская ноги на пол и бегая по комнате в поиске вещей, которые она могла бы нацепить, прикрыв наготу
— Я узнал тебя, Белоголовая, — продолжал он. — Твои фото повсюду. Узнал, но не выдал. Так зачем ты решила играть со мной в свои игры?
Лу молчала, скользя глазами по графу.
— Хотя нет, — отмахнулся Аддерли. — Неплохо иметь в должниках террористку.
Поиграв желваками, девушка вздёрнула нос.
— Тогда ты знаешь, зачем я
