Мы, Мигель Мартинес. Испания - Влад Тарханов
Стало ясно, что именно Асанья будет формировать правительство. От коммунистов туда предложили ввести Хосе Диаса, Долорес Ибаррури, Андреу Нина и Хоакина Маурина. Очень серьезна дискуссия велась и по поводу военного министра, на должность которого Мануэль Асанья хотел провести «независимого», но уже не слишком энергичного героя Рифской войны генерала Карлоса Маскелета Лакаси. Сначала новый премьер-министр вообще хотел обойтись в правительстве без коммунистов, но уж слишком у тех оказались хороши результаты. И с этим нельзя было не считаться. Потом предложил два министерских портфеля, но, когда социалисты заявили о своей позиции, вынужден был «удвоить осетра»,«выделив» уже четыре портфеля. И сейчас обсуждалось, какие именно. Но для меня принципиальным было именно назначение военного министра. Почему? По моим воспоминаниям (я не был уверен в их точности, но всё-таки) именно инертность военного министра правительства республиканской Испании и сыграло свою роль в том. что выступление армии не удалось подавить в первые же дни. А после переброски Рифской армии на континент уже стало поздно — мятеж набрал силу и стал слишком опасным для республики. И началась война на истребление оппозиции. Медленная, упорная, когда противникам правых оставалось либо бежать из страны, либо погибнуть. Другой альтернативы просто не было.
А еще стало известно, что Геринг и Муссолини всё-таки сумели договориться по Испании, они решили задавить республику и воссоздать на Пиренейском полуострове монархию или военную диктатуру. Такой выбор был связан с тем, что среди правых подавляющее большинство составляли монархисты двух течений: карлисты и альфонсисты. В смысле сторонники Карла Бурбона и приверженцы бывшего короля Альфонсо. Те еще крысы. Плюс фалангисты — те же нацисты испанского разлива. Плюс генералитет, а армия в республике оставалась независимой силой, которая сама играла важную политическую роль. Особенно надо было учитывать, что при королевской власти было произведено в генеральские чины огромное количество офицеров, которые еще и висели тяжелым грузом на бюджете страны — у них были весьма внушительные оклады. И с теплого места никто так просто уходить не хотел. В МОЕЙ истории полыхнуло летом, когда правительство Асаньи не смогло справиться с вызовами, которые стояли перед обществом и предложить какой-то выход из исторического и экономического тупика. Сложной была и позиция Сталина (соответственно и Коминтерна) по этому клубку противоречий. Опять же в МОЕЙ ветке истории вождь принял решение не поддерживать радикальных земельных реформ по типу «чёрного передела» в России. И на ПОУМ (троцкистов) началась кампания пропаганды и противостояния с нею, во время гражданской войны произошли даже столкновения между поумовцами и республиканскими войсками. Как вы понимаете, на пользу республике это не пошло. Позиция Иосифа Виссарионовича была, в принципе понятна и обоснована. Во время череды революций девятнадцатого — начала двадцатых годов именно слишком радикальные преобразования на селе приводили к противостоянию социалистической власти и крестьянства. Типичный пример — та же Венгрия, где революция победила, но потом ее странные шевеления в крестьянском вопросе привели к поражению. В тоже время именно затгивание земельной реформы правительством Асаньи вызовет массу крестьянских волнений, что будет способствовать усилению влияния фалангистов на селе.
Рано утром девятнадцатого я встретился с Долорес Ибаррури и передал ей информацию о том, что генерал Годед ведет переговоры с гарнизонами крупнейших городов страны с целью совершения переворота и отмены результатов выборов, в чем нашел понимание как со стороны временного премьер-министра, так и президента. Ситуация становилась критической. Правда, были данные, что командиры столичного гарнизона пока не готовы пойти за генералом, но ведь время так быстро утекает сквозь пальцы, а военные могут и передумать. Ситуацию необходимо использовать, и делать это быстро и оперативно! И тут я предложил сделать военным министром Себастьяна Посаса Переа. Генерал Посас, как один из героев Рифской войны был достаточно популярен в армии и имел серьезный вес в жандармерии, его даже прочили в генеральные директора последней организации. При этом он заслуженно считался убежденным республиканцем и продемонстрировал свою верность выбранным идеалам. Как компромиссная фигура он показался мне более-менее подходящим для работы военным министром.
Надо сказать, что Пассионария сумела «взорвать» совещание победивших союзников. Её сообщение о готовящемся перевороте не было чем-то необычным, Асанья и прочие товарищи такой ход событий не исключали. Но вот получив все расклады и по фамильный состав сторонников переворота, республиканцы напряглись. Это действительно делало ситуацию критической. Решение о выдвижении ультиматума президенту Самора было принято единогласно. Так же были преодолены разногласия по назначениям министров, военным министром стал «независимый» то есть, не состоявший ни в какой из партий генерал Посас. Важнейшим для нас стало назначение министром по делам крестьянства Маурина, сторонника «чёрного передела». Асанья в сопровождении группы военных и жандармов отправился на прием к Алькале Саморе. После часовых переговоров, которые сопровождались многотысячной демонстрацией левых у президентского дворца, президент подал в отставку. Тогда же объявили, что внеочередные выборы состоятся на очередном собрании Кортесов. И мало кто сомневался, что им станет сам Мануэль Асанья. Было решено, что новым премьер-министром и министром финансов станет Хуан Негрин Лопес. Известный ученый-физиолог принадлежал к довольно умеренным силам в Народном фронте, он был сторонником социалиста Индалесио Прието и считался убежденным приетистом. Поэтому он устроил центристское крыло НФ, но тем не менее, по многим вопросам Негрин поддерживал позицию коммунистов. То есть,
